Иллюзионист
Шрифт:
– Что скажет наше перспективное молодое поколение? – спросил начальник МВД.
– Наркокурьера Кочергин трогать не станет, она ему не опасна. Но он человек амбициозный, подобного тона и обращения Хасану не простит. Вот Хасана он уберет и в ближайшие дни.
– Каким образом?
– Не знаю… явно киллера нанимать не станет. Сам сделает, так вернее и надежнее. Они в ресторане встречаются и в сауне с девочками, там он Хасану сыпанет отсроченный яд, чтобы через сутки скончался.
– Ваши предложения, товарищ старший лейтенант?
Чистяков встал, генерал предложил ему сесть.
– Основная
Генерал удивленно смотрел на Чистякова – всего-то старший лейтенант, а как перспективно и грамотно мыслит. Надо подумать о его судьбе.
– Спасибо за мнение старший лейтенант, вы свободны.
Генерал подождал, пока он выйдет, спросил:
– Что вы о нем думаете?
– Молодой, но уже профессионально мыслящий оперативник, – ответил Сыромятин, – у меня вакансия как раз образовалась начальника отдела по тяжким преступлениям, думаю предложить ему. Есть возможность проявить себя в полном объеме.
– Да, я согласен с начальником УУР города, – поддержал его Костромин.
– Договорились, – согласился начальник МВД области, – и звание внеочередное присвойте. Как-то неприлично начальнику отдела в старлеях ходить.
Он остался один и обдумывал, как лучше переговорить с Кочергиным. Потом плюнул на всё – что с ним цацкаться… Генерал вызвал его к себе.
– Степан Игнатьевич, как у вас со здоровьем?
– Спасибо, товарищ генерал, нормально, – ответил полковник, не поняв сути вопроса.
– Надо бы вам в стационар лечь. Был бы человек – болезни найдутся. Да… и рапорт об отставке написать в связи с плохим состоянием здоровья, – он пододвинул ему чистый лист бумаги, – я подпишу, здоровье надо беречь.
– Товарищ генерал…
– Конечно, альтернатива есть, – перебил его начальник УМВД, – уголовное дело за службу на Хасана. Я тут твои разговорчики с ним послушал – волосы дыбом встают.
Генерал вновь пододвинул лист бумаги. Побледневший Кочергин все понял, написал рапорт об отставке.
– И прямо сейчас в стационар – нехорошо вам, бледный весь, беречь надо себя. Вон отсюда, предатель, – под конец выкрикнул генерал.
В стационаре ему дали отдельную палату, но телевизор убрали, к Кочергину никто не приходил, а он и не хотел никого видеть. Жил своей злобой на всех – на сослуживцев, семью и общество. Как только пришел приказ из Москвы на увольнение, его сразу же выкинули из больницы.
Анастасия Николаевна, теперь проживающая одна, в квартиру его не пустила. "Иди в сауну к девочкам молоденьким, там тебя ждут, не дождутся, на квартиру, которую обещал детям подарить, в суд подавай, – поясняла она ему через дверь, – куда хочешь, вали отсюда. Полицию вызови – я заявление напишу, хоть разок в обезьяннике посидишь. Че ты приперся сюда – ты же крутой", – Кочергина отошла от двери и больше не подходила. Ушла, села на диван и заплакала – столько лет вместе прожили, а эта сволочь на должности дома ночевать перестал – все с девочками по банькам разъезжал. Родную дочь унизил, нагло наврал про квартиру, платье и даже кольца на свадьбу не купил. Матери Андрея в глаза было стыдно смотреть – ладно, хорошие люди оказались, поняли, еще и утешили. Турнули с работы – сразу приперся…
Кочергин стоял на площадке и не знал, что делать – идти некуда. По лестнице поднялись качки:
– Поехали, шеф зовет.
Хасан встретил его со злорадной улыбкой:
– Что, сука ментовская, вылетел с работы? А я поднимал тебя, растил… как рассчитываться станешь, падла, в тебя столько бабла вложено? Отработаешь – будешь у меня поломоем служить, дайте ему ведро и тряпку и с глаз долой.
Мыть полы он отказался, но после нескольких физических замечаний более не артачился. Сбежал при первом же удобном случае. Хасан приказал найти и привести его. Подчиненные не сомневались, что это будет последний день жизни полицейского.
Но и Кочергин не хотел оставаться в долгу, такого позора он выдержать не мог. Еще работая в уголовном розыске, он припрятал для себя охотничий карабин с оптикой и сейчас решил использовать его на человеческого зверя. Хорошо зная привычки Хасана, он поджидал его у загородной сауны. Хасан непременно приедет туда с девочками, там он и встретит его. Место очень удобное, можно сделать выстрел со ста метров, не больше – для карабина с оптикой это не расстояние. И он поджидал его, умиляясь мыслью, что скоро рассчитается за все причиненное зло и унижение.
Кочергин, прячась за деревьями, ждал. Рядом стоял угнанный мотоцикл, на нем он собирался покинуть место преступления по тропинке, выводящей на тракт. Бегом его не догнать, а на машине пришлось бы делать крюк в несколько километров.
Он появился как обычно на своей машине. Охранник выскочил с переднего сиденья, огляделся и открыл заднюю дверку. Хасан вышел, потянулся сладко, чего раньше не делал. Пуля вошла в него чуть левее грудины, Кочергин завел мотоцикл, охранники бросились на звук мотора, стреляя, но деревья защищали от пуль. Перед трактом остановил мотоцикл, пожадничав и не бросив карабин на месте, он прятал его под корягу в лесу – авось пригодится еще. За этим занятием его и застали полицейские отдела тяжких преступлений.
Никто не спрашивал Чистякова, как он вышел на Кочергина сразу после убийства. Шума не поднимали и журналисты писали в прессе, что преступник, застреливший вора в законе, задержан по горячим следам. Кочергин не дожил до суда, так и остался открытым вопрос – то ли сам удавился, то ли помогли ему зэки.
Князь убедился еще раз – Иллюзионист слово держит. Теперь Сирота мог занять освободившуюся нишу, но начинать ему предстояло с нуля.
Календарь разбит на 365 дней, двенадцать месяцев, четыре квартала. А еще времена года маячат разными картинками. Весна… время любви, радости, бодрого настроения, журчащих ручьев и ожидания лета – вот оно, уже на пороге. Весна… кажется, что может быть лучше, а у поэтов стихов, написанных осенью и про осень больше.