Иллюзия бога
Шрифт:
Ари не представляла. Она провела дрожащей рукой по мокрому лицу. Теперь к плохо отмытой крови на ладонях прибавились следы размазанной туши.
– Почему ты грустишь, красавица?
Что-то внутри нее дрожало от горя, как натянутая струна, так что она даже не поняла поначалу, что он все еще говорит с ней. Но, улучив момент, когда коп снова полез в папку с ее делом, она шепнула одними губами:
– В тюрьму не хочу, красавец.
Она отвернулась, закрыла глаза, откинулась на спинку жесткого стула, стараясь дышать глубоко и медленно, как учила Гестия. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
На периферии кружащегося сознания слышались звуки внешнего мира. Коп напротив шептался о чем-то с коллегой, потом Ари услышала лучащийся самодовольством голос задержанного. Она окончательно пришла в себя, только когда с нее начали снимать наручники.
– Что?.. – Она дернулась и попыталась размять затекшие запястья. Коп наблюдал за ней с лицом человека, обнаружившего дохлую мышь в холодильнике.
– Уверен, Дионис? За скидку на товар мог бы и кого получше вытащить. Сам ведь все понимаешь.
– Уверен, – кивнул он, и голос его внезапно переменился, став чрезвычайно спокойным. – Я знал, что мы решим все мирным путем, господин полицейский. Приятно иметь с вами дело. Это же моя давняя подруга… Э… Как тебя зовут, дарлинг?
– Ариадна. – Неожиданно она поняла, что звук собственного полного имени теперь раздражал. Тесей так часто говорил, что это самое красивое имя на свете… Она добавила: – Но лучше Ари.
– Моя давняя подруга Ари. Мы с детства жили по соседству на зеленом Западном побережье. Ну, знаете, эти строгие родители с их фондовыми биржами, и у нас не было никого, кроме друг друга, да еще кухарки, лепившей нам булочки с корицей. До сих пор с теплотой в сердце вспоминаю наши игры в…
– В прятки, – подсказала Ари. Господи, надо же с таким серьезным лицом нести такую чушь! У парня талант.
– Точно. В прятки. Спасибо, что помогаете воссоединению наших родственных душ, господа полицейские. Не забуду вашу доброту до конца дней своих, ибо, как излагал Аристофан в диалоге Платона…
Ари неслышно попятилась к выходу, на ходу застегивая пуговицы. Она все еще не верила в неожиданное спасение. «Волшебства не бывает», – думала она тогда. Если бы в ту ночь она знала о магии то, что знала теперь, ей бы и в голову не пришли такие мысли. Это сейчас Ари понимала, что магия существует. Она дает крылья, но она же может уничтожить тебя. За нее приходится очень дорого платить, и Ари не хотела дожидаться, когда у нее потребуют расплату.
Но, как бы она ни торопилась, тот, кого назвали Дионисом, успел материализоваться рядом.
Вокруг них стыла ночь. Ветер тихо подвывал, мчась по крышам и шпилям университетского городка.
– Не знаю, что и сказать, – наконец произнесла Ариадна. У нее подгибались ноги.
Дионис доверительно нагнулся к ней, и она почувствовала запах вина и леденцов:
– Знаешь, я не эксперт, но, если мне не изменяет память, в такой ситуации принято говорить «спасибо».
Он слегка пошатнулся, и она инстинктивно
– Чел, да ты же в хламину.
– Ты чертовски права, – развязно бросил Дионис.
– Спасибо за чудесное спасение. И зачем же ты мне помог?
Он улыбнулся:
– Я знал тебя в прошлой жизни.
– Ну-ну. А если начистоту?
– Сам не знаю. Может, у меня фетиш на дев в беде.
– Ты выбрал самый сексистский и критикуемый современным обществом архетип, поздравляю. Советую обновить твиттер, вдруг ты уже пал жертвой культуры отмены.
У него появились ямочки на щеках:
– Никто не отменит меня лучше меня самого, дарлинг. На Четвертое июля я выпил лишнего и попытался изнасиловать ногу замдекана. Нога сама напросилась, если что.
Ари фыркнула. Не засмеялась, но хотя бы издала звук, близкий к смеху. Уже прогресс.
– Копы правда оставят меня в покое? Вот так просто?
Кивок.
– Они говорили про товар. Ты что, толкаешь участку колеса?
– Может, да. Может, нет. Кому какое дело? – Он подмигнул.
– А мне толкнешь?
Она изо всех сил старалась говорить грубо, с деланым безразличием. В действительности Ари готова была на все, чтобы заглушить печаль. Вероятно, даже прыгнула бы к собеседнику в койку, окажись у него презерватив и подходящее настроение.
– Вряд ли, дарлинг, – безмятежно ответил Дионис, будто не замечая ее потуги. – Они ничего, когда на душе праздник. А ты же в петлю сразу полезешь. Доставать тебя потом еще… Задушенные всегда не очень выглядят.
У него интересные представления об эмпатии, подумала она. И ей это понравилось.
– И потом, для тебя у меня точно найдется что-нибудь получше, Ари.
Наверное, каждый ждал, что другой вот-вот скажет «ну, уже поздно» или «увидимся», но по какому-то негласному договору им не хотелось расставаться. Ари было любопытно, что за странное одиночество отражалось в его насмешливых голубых глазах.
– Кстати, ты пьешь кофе?
Вот так просто Дионис тогда взял и вытащил ее из ловушки. А Ари теперь не могла отплатить ему тем же, и эта невозможность съедала изнутри.
В пастельном небе холодное солнце блестело, как только что отчеканенная монета. Руки согревал стаканчик с кофе, но Ари все равно поежилась от весеннего ветра. У лектория уже собралась приличная толпа – похоже, она не единственная, кому сегодня понадобился президент студсовета. Его звучный голос с безупречной дикцией разносился по холлу:
– «Оракулу» планируют сократить финансирование. Если не хотим затянуть пояса потуже, дамы и господа, придется проявить в этом месяце максимальную активность. Я оставляю петицию в холле, у бюста Гомера…
Ари зевнула. Когда она последний раз спала больше шести часов? Не в этой жизни. Дернул же ее черт записаться на введение в политологию.
Студенты одобрительно шумели над ухом в такт пламенной речи Зевса. На самом деле большинству чихать было на роспуск «Оракула». Они пришли сюда ради Зевса – и многие из них были настроены уйти, что называется, только с ним или на нем. Но он, едва закончив, поспешил к Ари.