Именем Горна?
Шрифт:
Сейчас трудное время, жизнь идет наперекосяк, планы рушатся – трудно выдержать. Потом он, конечно, избавится от пагубного пристрастия, вогнавшего в нищету многих изнеженных дворян во всем мире. Но потом, сейчас у него нет времени бороться со своей яростью самостоятельно. Женарга надо будет наказать. Его «не надо!» угнетало Агона еще больше. Да, «Улыбка» – удел наркоманов! Но как после нее становится легко на душе! Будто в старые времена…
Император улыбнулся и отбросил ненужные сейчас мысли. С зельем это выходило легко и непринужденно. Сейчас есть более важные задачи.
Итак, Бурых Псов больше нет. Лемилла ушла из оцеплений и сейчас прячется где-то в лесах Кронея… Посылать вдогонку отряды смысла нет – без слуг Усмия ее не найти. Слать Детей Серпа перед решающими сражениями в этих краях – глупо. Самому покинуть армию и лететь на поиски – нельзя. Ропщет король Зуррага, ропщет. Ему кажется, что слишком затянули ответственный штурм Халима. Улететь за Лемиллой сейчас – поставить под угрозу всю кампанию.
С улыбкой глядя на потолок шатра, император наслаждался четкостью мысли. Как хорошо… Все-таки создавший зелье эйморец был мастером своего дела. Оно избавило Агона от многих душевных терзаний. От образов прошлого, когда еще Склой и Лемилла были самыми близкими людьми императора. Когда еще был жив Ухлак. Впрочем, не время думать о павших.
Светлый Дух? В катакомбах под Халимом заточен слуга Усмия, хотя о возможностях его маг знал очень мало. Но, может быть, он и есть выход из неприятной ситуации?
Город Халдии они возьмут быстро, благо сила Халда находится далеко к северу отсюда. Агон просто отправит в бой Детей Серпа. Через подземный ход… И горе тем, кто встанет на пути его молодцов. День – и Халим будет в руках Мереана. Все-таки не надо было затягивать со штурмом! Но пока император отошел от того страшного магического удара, пока не лишился надежды, что сможет взять город, уже имея в союзниках мощь Халда…
Сев на кровати, Агон сунул пузырек под подушку и поднялся на ноги. Как же хорошо.
Когда он вошел в штабной шатер, генералы смолкли, почтительно склонив головы.
– Завтра к вечеру Халим должен быть наш, – ровным голосом сообщил им Агон. – Ждать больше не будем.
Тропа партизана долго вела странников, укрывая их пышными зарослями ольхи, но постепенно дорога начала подниматься наверх и все чаще стали попадаться ели да сосны. Ладомар внимательно следил за лесом, стараясь не показывать своего волнения. Зрелище, конечно, чудесное, солнечные лучи красят белый мох и стволы деревьев – но тихо. Очень тихо!
Эйдор до сих пор пребывал в полубессознательном состоянии, покачиваясь в седле и постоянно тыкаясь лицом в гриву коня. Лемилла конечно же рядом…
Почему она так его злит? Паладин на миг отвлекся от тревоги, пытаясь разобраться в чувствах. Девушка вызывала в нем только негативные эмоции, но причина… Только то, что она так грубо обошлась с ним там, в Халиме? Или что-то еще? Ладомар уставился на грациозную Лемиллу. Она безусловно красива, в ней есть сила Халда, но что-то в душе паладина кричало о том, что девчонке нельзя верить. Что она недостойна той мощи, которая в ней содержится.
Не людям она служит! Себе! Или… Или Эйдору?
Но почему так тихо?
Ладомар заметил, как Старр все чаще и чаще поглядывает по сторонам. Друг тоже почувствовал нечто странное?
– Есть идеи? – глухо спросил его паладин.
– А?
– Говорю – есть идеи: что происходит?
– Где? – не понял друг, поправил перевязь и неловко покачнулся в седле.
Ладомар глубоко вздохнул, неопределенно махнул рукой и терпеливо пояснил:
– Тишина… Слишком тихо.
– Ах да… Я-то думаю…
– Тишина никогда не бывает к добру, – поделился «мудростью» Ладомар и даже передернулся от того, как неприятны оказались его слова. Наивные и избитые.
– Да… Я было подумал, что мы, может, у Храма, Усмию проходим, но в Кронее папа за этим следил. Не должно быть у нас таких мест.
Ладомар промолчал, про себя удивившись тому, что друг вспомнил отца.
– Папа вообще очень ревностно к Халду относился, – с оттенком гордости продолжил Старр. – Он часто говорил, что без веры нет жизни. И вера должна быть правильной.
– Хорошо говорил…
– Да, папа умел. – Старр вдруг замолчал, и Ладомар не стал его тревожить. О смерти старого короля паладин хорошо знал. Незачем бередить чужие раны.
День, на удивление, прошел спокойно, в глухой тишине, но без происшествий, а когда друзья встали на ночлег, в лесу неожиданно защебетали птицы, окончательно успокоив товарищей. Ночной кронейский лес наполнил сердце Ладомара невероятной щемящей сладостью. Ему даже казалось, будто деревья тихо напевают колыбельную. Каждый звук был невероятно приятен. Прислонившись спиной к корням небольшой ели, паладин прикрыл на миг глаза, наслаждаясь моментом.
Юный чародей проснулся ночью от непонятного запаха. Очень сладкого, похожего на аромат ванили с какими-то неведомыми примесями. Или он ему приснился? Приподнявшись на одном локте, Эйдор откинул волосы с лица и вслушался в ночной лес. Что-то не так… Чего-то в симфонии окружающего мира не хватало.
– Лидамир, – негромко окликнул паладина Эйдор. Тот не ответил.
– Старр?
Сопение рыцаря даже не прервалось. Юноша аккуратно потряс за плечо Лемиллу, но и у девушки не сбилось ровное, глубокое дыхание.
– Эй! – громче произнес Эйдор, немного испугавшись. Почему они не просыпаются?
– Лидамур!!! Старр!
Юноша медленно поднялся на ноги и напряженно огляделся. Магия?! Иначе он не мог объяснить крепкий сон прежде чутких к шуму товарищей. Добравшись до паладина, который спал, прислонившись спиной к дереву, молодой чародей потряс его за плечо, но воин Горна не проснулся.
– Тревога! – крикнул наконец Эйдор, уже догадываясь, что никакой реакции на его слова не будет.
Он не ошибся.