Именем народа Д.В.Р.
Шрифт:
— Варианты! Ишь, какие словечки-то знаешь… А ты подумал своей дырявой башкой, ежели даже и допустить, что в губкоме богатая касса имеется, о последствиях? Да кто бы туда ни сунулся — такой кипиш подымется!.. Вся милиция, вся госполитохрана на дыбы встанут! Всю Дэвээрию перетрясут! За губком, идиот, обычным фараонским шмоном не отделаешься! Вбей ты себе это в башку, ежели она у тебя не кочан капустный!
Харбинец и впрямь погрузился в раздумья. Уставился невидяще в окошко, треух в пальцах теребит.
Затянувшееся молчание нарушил Бизин.
— Я тут, на днях, Николаша, заглянул в одно торговое заведение… Китаезы магазин новый открыли, «Дун-Син-Тай» называется… Богатенький… Вот где для Калача пожива-то может быть. Особливо аккурат по рождественским продажам. Вещицы там, тряпки, шубейки — добрые, не для голытьбы. А вот денежным людям да ихним барыням-мадамам — в самый раз… А, Николаша?
Харбинец треух теребить перестал, глаза ожили, и сам ожил.
— …А Косте я за тебя словечко замолвлю. Только уж, не обделайся, Николаша, на этот раз, тогда уж я тебе ничем подсобить не смогу. Ну и должок за тобой, само собою, мил-друг, образуется… А на Калача ты вот каким макаром зайди…
Оживший Харбинец отправился по известному ему адресу — на квартиру Павла Петрова. Там, как научил Бизин, пожалился, что крепко с Костей Ленковым рассорился. Де на состоявшемся у Нюрки Тайнишек зарученьи пьяный Костя обзывал его непотребно. Из-за чего он, Харбинец, на Ленкова в большой обиде и богатую наводку обидчику не дал.
Петров и оказавшийся при этом разговоре дружок его, Вовка Журомский, быстро сообщили об имеющейся у Харбинца богатой наводке Калашникову. Через пару дней он встретился с Дмитриевым-Харбинцем. Тот, правда, не утерпел, помня костяшки Бизина, намекнул и про губком. Но и у Калача такое намерение поддержки не нашло. А богатый китайский магазин заинтересовал.
Когда подручные гастролера провели разведку магазина, Калач даже пообещал Харбинцу часть добычи — взял в долю. Тот сразу же обо всем известил Ленкова, памятуя, что за просчет с Хряком Костя одно-единственное условие выставил: от «правилки» за привод сыскаря в шайку Харбинца спасет только полная развязка с Калачом.
Но подставой Калашникова Бизин решил убить даже не двух — трех зайцев! По его наущению, Ленков предложил Тимофею Лукьянову сообщить угрозыску о намерении прибывшего в Читу международного вора Калашникова взять богатый китайский магазин. Одновременно старый прохиндей договорился с Ленковым, что эти же сведения в уголовный розыск сообщит и Цупко, как осведомитель. Дескать, не только с конкурентом получится разделаться, но и у сыскарей доверие укрепить к тем, кто такие сведения приволок. Тогда хлопчики из угро в других направлениях будут рыть, а не к Филе и Тимофею приглядываться.
Комбинация развернулась как нельзя лучше.
Лукьянов, якобы исходя из циркулярного оповещения о возможном появлении вора международного класса Калашникова в столице ДВР, намекнул помначу угро Сметанину, что подбирается через своих тайных осведомителей к одной шайке, с которой, как ему стало известно, снесся этот самый Калашников.
Немного погодя, когда предстоящие действия Калача и компании стали полностью ясны ленковцам, Лукьянов напрямую вышел на Фоменко. Сослался, что уже сообщал Сметанину о проводимой разработке одной шайки, но теперь точно установил, что с нею связан разыскиваемый Калашников и что шайка под его началом определила место ограбления — магазин «Дун-Син-Тай». Неизвестно, дескать, только точное время.
При этом донесении Лукьянова присутствовал и Баташев. Когда начальник пятого участка уездной милиции ушел, Баташев почесал затылок и виновато сказал, что, видимо, они с Бойцовым погорячились насчет Тимофея Лукича, который провел такую ценную работу.
Несколько дней за магазином велось пристальное наблюдение, но оно ничего не дало. Однако 20 января ночью магазин «Дун-Син-Тай» был обчищен. Надежные, как думалось хозяевам, запоры и замки преступники взломали столь искусно, что сомнений не было — работа «медвежатника» Калашникова.
Вот тут и воссияла звезда предателя Лукьянова! По его данным, якобы полученным оперативным путем, на следующий день были произведены аресты грабителей.
«В руки уголовного розыска, — сообщал несколько дней спустя „Дальне-Восточный Телеграф“, — попал вор-рецидивист Андрей Калашников… Прибыв в Читу и не теряя времени, Калашников сразу приступил к организации „дела“. Подыскать сподвижников было не трудно, так как Чита, хотя столица и молодая, подобным материалом обладает в достаточном количестве. Скоро нашлись достойные помощники в лице бывших ссыльнопоселенцев Кровницкого и Журомского. Первый в воровском мире пользовался популярностью виртуознейшего специалиста „по замкам“, да и в действительности был таким. За Кровницким уголовным розыском зарегистрировано за короткий срок 7 краж со взломами, — в магазине Второва, в кооперативе, у Будрина и др. Журомский появился на преступном горизонте после бегства из Верхнеудинской тюрьмы. Пополнив шайку еще Блистратовым, „своим“ человеком, и Андреевым, „новичком“, но подающим большие надежды, Калашников, ставший во главе ее, надумал „обработать“ губком, где, по его расчетам „деньги должны быть“, а охрана — пустяковая. Однако это намерение пришлось оставить, а заняться другим. Шайкой был ограблен китайский магазин, откуда взята мануфактура на сумму около 5 т. р. зол. При розыске мануфактуры было установлено, что милиционеры Белозеров и Петров присвоили часть найденной мануфактуры, за что и были арестованы…»
Своего тезку, Пашку Белозерова, с которым Петров служил в одном участке, он втянул в дело, зная жадность Белозерова, его любовь выпить и покутить на дармовщинку. Во время ограбления, пока «виртуоз по замкам» Кровницкий ломал эти самые замки и запоры, Петров и Белозеров стояли на атанде — прикрывали ограбление. В форме своей милицейской, под видом поста.
Участие Петрова и Белозерова в ограблении, да еще в одной связке с матерыми уголовниками, явилось небывалым позором для читинской милиции, поэтому так стыдливо и дали газетчикам сведения о задержании преступников, мол, это уже в ходе розыска милиционеры позарились на барахло.
Но сдача милиции конкурентов для Бизина и Ленкова на этом не закончилась. Мало ли что могли поведать на допросах Калашников и его подручные. Концы требовалось обрубить! Тертый Калач не нужен был даже в тюремной ипостаси — и там под свои знамена он мог собрать немалое число читинских уголовничков, да и оказывать заметное воздействие на местный преступный мир, ведь давно известно, что для тюремного «телеграфа» высокие стены — не преграда. С другой стороны, Ленков никогда не забывал об им же установленном в шайке законе: в руки сыскарей никому не попадать!
«Постановление № 6.
1922 года января 21 дня. Начальник Читинского отделения угрозыска, принимая во внимание, что арестованные:
1) Елистратенко Макар Сидорович; 2) Калашников Андрей Архипович; 3) Кровницкий Игнатий Андреевич; 4) Андреев Николай Владимирович; 5) Журомский Владимир Матвеевич; 6) Белозеров Павел Васильевич и 7) Петров Павел Александрович подозреваются в краже мануфактуры из магазина „Дун-Син-Тай“, в укрывательстве преступников и краденого, каковое подозрение обстоятельствами дела и самосознанием арестованных вполне подтверждается, что арестованные семь лиц, находясь на свободе, вполне могут скрыться и скрыть следы преступления, руководствуясь п. и. 257 и 416 Уст. Угол. Судопроизводства, постановил:
Елистратенко, Калашникова, Кровницкого, Андреева, Журомского, Белозерова и Петрова на время производства дознания и впредь до распоряжения начальника угрозыска подвергнуть личному задержанию при Читинской областной тюрьме, о чем им объявить с распискою на сем же, сообщив копию сего постановления в место содержания, областную следственную комиссию и народному следователю 1-го участка г. Читы.