Именинница
Шрифт:
Эйприл – хороший клиент и всегда оставляет щедрые чаевые. Но я присматриваю за ней, когда Коул рядом. Не раз видела, как она клеилась к женатым мужчинам, так что наличие девушки ее точно не остановит.
Я наливаю апельсиновый сок и ставлю бокал на салфетку. Эйприл подхватывает соломинку и забирает коктейль.
– Спасибо, – нараспев говорит она, а затем отворачивается, делает глоток и идет к своему столику.
Я провожаю ее взглядом: женщина садится рядом с двумя мужчинами, лица которых мне тоже знакомы.
Иногда, глядя на нее,
Как Кэм. Сестра унаследовала любовь к сексуальному стилю от нашей матери.
Интересно, мама угомонилась или все еще жаждет свободы, без которой не могла прожить, когда мне было семь лет. Я не скучаю по ней. Да и почти не помню. Но все равно иногда думаю.
Повернувшись, пробиваю чек за выпивку Эйприл и беру полотенце, чтобы вытереть стаканы.
Но тут входная дверь распахивается, и раздается громкое:
– Черт, как же здесь тухло.
Я поднимаю глаза, и волоски у меня на руках мгновенно встают дыбом. Мой парень входит в бар вместе с несколькими своими друзьями, но впереди компании идет обладатель слишком знакомого голоса, от вида которого моя кожа покрывается мурашками.
Джей Маккейб, мой бывший, медленно и неторопливо входит в бар, словно он все еще звездный квотербек из старшей школы, при появлении которого должны раздаваться аплодисменты. Забавно, но чем лучше я его узнавала, тем менее привлекательным он становился. Я мгновенно выпрямляю спину, словно в позвоночник воткнули стальной прут. Шея покрывается красными пятнами.
Коул идет позади с двумя парнями, а замыкает процессию Елена Баррос. Он хмурится, и на его лице появляется оскал, когда он смотрит на Джея, прежде чем перевести взгляд на меня.
Они почти не общаются, но иногда оказываются в одной компании. Думаю, Джей решил пойти сюда со своей сворой, а Коул увязался следом, чтобы убедиться, что у меня все хорошо.
Джей оглядывает бар, а затем его взгляд останавливается на мне, и уголки губ кривятся в легкой улыбке. Я тут же отворачиваюсь, а внутри все сжимается. Пытаюсь притвориться, что он не вызывает у меня никаких чувств, но, думаю, Джей знает, что это не так. Его следовало упечь в гребаную тюрьму после того, что он сделал. Конечно, все случилось не потому, что два года назад я была слишком напугана и беспомощна.
Но мне все равно хочется, чтобы кто-нибудь причинил ему боль.
А еще лучше, если это сделаю я.
Когда его друзья расходятся по бару, чтобы поздороваться со своими знакомыми, Коул направляется ко мне. Он поднимает перегородку и заходит за барную стойку. Он выглядит как провинившийся школьник, когда подходит ко мне сзади и обнимает за талию.
– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я, обмотав полотенце вокруг
Чувствую, как он пожимает плечами.
– Давно не видел тебя. И соскучился.
Я усмехаюсь и пытаюсь расслабиться.
– У меня все отлично. Когда я на работе, можешь обо мне не беспокоиться.
Он утыкается носом мне в шею. Мы оба прекрасно знаем, что он переживает из-за Джея.
Пальцами я нащупываю маленький шрам у него на большом пальце, а затем вдыхаю его аромат. Коул выглядит намного лучше, чем утром. Он как никто другой умеет справляться с похмельем.
– Ты же знаешь, что, если будешь слоняться поблизости, ей не станут оставлять чаевые, – напоминает Шел, подходя к бару и ставя поднос со стаканами.
Шел воображает себя владелицей бара из фильма «Бар “Гадкий койот”», так что я не раз от нее слышала, что должна казаться доступной, но никогда не позволять лишнего. Только проблема в том, что этот грязный бар находится в маленьком городке, так что вряд ли стоит рассчитывать на баснословные чаевые. И неважно, рядом мой парень или нет.
Коул прижимается к моей шее, и я улыбаюсь, чувствуя себя в безопасности в его объятиях. Голоса его друзей разносятся по помещению, отчего становится намного шумнее. Я смотрю на часы и вижу, что уже почти полночь.
А ведь сегодня вечер среды. Коулу завтра на работу.
Я вздыхаю и поварачиваюсь посмотреть на своего парня.
– Ты же знаешь, что мы не можем позволить себе терять деньги за твои пропущенные смены? – интересуюсь я.
Если он и сегодня загуляет допоздна, то, вполне возможно, отпросится завтра, а значит, потеряет еще больше денег.
А ведь у нас не оплачены счета за старую квартиру, и, хотя я лезу из кожи вон, мне бы хотелось, чтобы и он помогал. Так что, если он решит остаться дома и завтра, ему точно не поздоровится.
Коул внимательно смотрит на меня.
– Я не дурак, детка, – уверяет он. – И сам прекрасно понимаю все, что ты хочешь мне сказать.
– Надеюсь, ты также понимаешь, как чертовски тебе везет, что ты еще не потерял права.
Не дай бог его поймают за вождением в нетрезвом виде, ведь он постоянно искушает судьбу.
Как можно быть таким беспечным? Особенно после того, что случилось.
Я снова смотрю на наши шрамы, погружаясь в воспоминания.
– Что бы я без тебя делал? – спрашивает Коул, и его дыхание щекочет мне ухо.
Я отдергиваю руку.
– Наверное, сам стирал бы свое белье.
Он смеется и крепче сжимает меня в объятиях.
– Прости, что я такой неудачник.
– Ты не всегда был таким.
Он выгибает брови, и на его губах появляется ухмылка.
– Но кое в чем я хорош, ведь так?
Развернув меня к себе, Коул поднимает мой подбородок и прижимается губами к шее, целуя и покусывая кожу. Дыхание тут же перехватывает, а по рукам пробегает дрожь.
– Коул…
Согласна. Ты не во всем так ужасен.