Имеющие Право
Шрифт:
— Я бы запрещал давать Право таким, как она, — первый молодой человек покосился на Эстер с плохо скрываемой неприязнью. — Она нарушит гармонию всего Круга.
— Моя бы воля, я бы на эту гармонию не покушалась. И кстати, реализовывать Право я не собираюсь, потому у вас есть надежда, что я недолго буду осквернять собой ваши безупречные ряды.
— Должен вас огорчить, госпожа Ливингстон, но после сорока пяти лет переданное вам Право Бессмертия активируется самостоятельно и вам останется только пройти корректирующую программу. Так что наши ряды к сожалению, вы пополните в любом случае — осталось не так много времени.
— Я думала, Бессмертный Фейзель внушил своим слугам правила элементарной
— Что ты с ней пререкаешься, Гант? — сидящий справа время от времени щелкал кнопками на пульте. Судя по замедляющейся скорости, они куда-то подъезжали, хотя сквозь покрытые тонким металлическим кружевом окна ничего нельзя было разглядеть. — Только время тратить.
Судя по всему, сидящему справа господин Гирд Фейзель уже успел пообещать Право Бессмертия за верную службу, а сидящему слева еще нет. Такие особенно задыхались от желания высказать Эстер при встрече все, что о ней думают. Другое дело, что свои обещания Бессмертные выполняли крайне редко, но кто же об этом узнает?
Под колесами послышался шорох, и стекло медленно опустилось, принеся странное сочетание запахов — морской соли и сладковатых цветов. Лимузин выехал на парковую дорожку и остановился. Эстер на время забыла, что надо пригвоздить собеседника к обивке сиденья очередным ответом, и невольно подалась в сторону окна — все-таки она пыталась по мере возможностей создавать красоту в окружающей жизни, а открывающаяся картина была настолько совершенной, что заставляла зажмуриться.
Сады, расчерченные на геометрические фигуры из цветников и дорожек, пологими уступами нависали над океаном, разбивающимся внизу о скалы. Белоснежный песок блистал на солнце, вспыхивая искорками. Трава была фиолетовой, пурпурной и бирюзовой — самые чистые и изысканные оттенки, которые можно было представить. Дорожки, пересекаясь, вели к смотровой площадке над обрывом, где, как было видно даже на значительном расстоянии от машины, кто-то сидел.
В общем Эстер хорошо понимала, что идти нужно туда, ей для этого не требовались кивки сопровождающих и их подталкивающие взгляды. С океана дул сильный ветер, но здесь, на другом берегу, в отличие от затянутого весенним туманом Стокгольма, грело солнце, и она расстегнула все пуговицы на своем пальто с длинными разрезами по бокам и сзади, которое ветер сразу же раздул за ее спиной, как диковинные черные паруса. Паруса хлопали, а под ботинками хрустел сверкающий песок, пока Эстер двигалась к небольшому круглому столику, накрытому на скале над океаном. Она не слишком внимательно разглядывала человека, сидящего в кресле у стола — во-первых, яркое солнце заставляло щуриться, а во-вторых, лицо Гирда Фейзеля все жители планеты и так знали до мельчайших подробностей по многочисленным изображениям и трансляциям. Оставалось только сравнить, насколько оригинал им соответствует.
Оригинал в целом был похож, но выглядел менее значительно из-за узких плеч и невысокого роста — он не поднялся с кресла навстречу Эстер, но и так было понятно, что ему пришлось бы слегка задрать подбородок, чтобы посмотреть ей прямо в глаза — а также не скрытых под гримом мелких морщин, бегущих от глаз к вискам. В остальном это было прекрасно узнаваемое лицо бессмертного и бессменного владельца Мультинационального банка — оливковая кожа, резкие складки возле губ, на которых никогда не появлялось улыбки, внимательные глаза редкого темно-зеленого цвета, привыкшие сражать собеседника взглядом. Некоторое время Эстер раздумывала, какое приветствие изобразить — до сих пор с Бессмертными Первого круга
— Не трудитесь быть вежливой и садитесь. Меня предупреждали насчет вашего характера. Хотя, конечно, если некоторое время вы подержите свой язык на привязи, будет лучше для вас.
— Тогда вам придется любоваться тем, как я молчу. Неужели я настолько прекрасна, что Великий Бессмертный позвал меня ради безмолвного созерцания? Вы меня сильно возвысили в собственных глазах.
— Рад, что мои помощники не разучились собирать верную информацию, — на лице Фейзеля дрогнули только ресницы и крылья носа, — но это единственное, что меня радует. В силу воспитания я не люблю дерзких женщин и стараюсь их держать от себя подальше. К сожалению, выяснилось, что никому из ученых, которые могли бы мне пригодиться, не удосужились подарить Право в свое время. Видимо, такая область знаний, как древние тексты, не представляла особой ценности. Остается только терпеть вас.
— Зачем же приносить такую жертву? — Эстер поразилась настолько искренне, что даже не сразу села. — Кто вам мешал тщательно отобрать нужную кандидатуру и вручить ей Право под трубы и литавры? Кстати, среди них попадается довольно много женщин, которых причем никак нельзя назвать дерзкими. Они бы замечательно вписались в вашу картину мира. Правда, внешне бы ее отнюдь не украсили, но разве это главное?
— Мне не нужно привлекать лишнее внимание, — Гирд Фейзель поморщился и налил себе ярко-желтого сока, в котором плавали льдинки. — А также терять время.
"Хорошо, что я никогда не смотрела в будущее с оптимизмом, — сказала себе Эстер, задумчиво провожая взглядом бокал, который Бессмертный Фейзель подносил ко рту. — Потому что все происходящее стремительно перестает вызывать у меня восторг. Что же это за дело, ради которого человек, имеющий в запасе почти неограниченное время, не хочет его терять?"
— Я подавлена тяжким грузом оказанного доверия. Так что даже ноги подкашиваются. — Эстер наконец опустилась в кресло. — И если все настолько срочно, Великий Бессмертный, давайте побыстрее перейдем к сути вопроса.
Фейзель допил сок и дернул углом рта — видимо, манера Эстер облекать свои мысли в слова царапала тонкую душевную организацию Великого Бессмертного, словно наждаком.
— Для начала взгляните сюда. Хотелось бы узнать, что вы здесь видите.
Он нажал на угол фоторамки, лежащей на столе, быстро перелистав несколько электронных изображений, и остановился на одном из них, после чего подтолкнул рамку поближе к Эстер. Та наклонилась вперед, щурясь на солнце и по обыкновению усмехаясь, что многих ее знакомых прежде безмерно раздражало, но после получения ею Права стало восприниматься как само собой разумеющееся. Конечно, в присутствии Гирда Фейзеля подобное выражение лица было не слишком уместно, но владелец Мультинационального банка, похоже. уже свыкся с мыслью, что взять с госпожи Ливингстон нечего.
На фотографии была стена, судя по холодно-официальному цвету, какого-то правительственного или финансового учреждения. Рядом со стеной стоял вполоборота темнокожий служащий в униформе с какими-то нашивками Лицо его не попало в объектив, но даже по профилю и затылку было понятно, что он таращится на стену с потрясением, переходящим в испуг. Хотя источником его состояния были всего лишь несколько линий, проведенных обычной черной краской — даже не кровью. Линии складывались в фигуру, напоминающую угловатую букву "С", которой недоброжелатели в придачу нанесли пару переломов.