Имидж старой девы
Шрифт:
Малютин некоторое время смотрел в окно на изредка мелькающие по площади машины. Телефон в кармане опять зазвонил. Малютин вытащил трубку, увидел на дисплее знакомую надпись: «Номер не определен» – и отвечать не стал: перевел звонок на вибратор и отложил сотовый на край стола.
Тихое, назойливое гудение не унималось. Малютин пожал плечами и нажал на сброс, а потом и вовсе отключил мобильник. Снял трубку рабочего телефона, полистал ежедневник, отыскивая какую-то запись, и набрал номер.
– Але?.. – ответили почти сразу.
Голос говорившего с трудом пробивался сквозь гул, и Малютин понял, что это гудит мотор.
–
– Не, не он, это водитель. Щас его позову.
В трубке что-то зашуршало, потом раздался другой голос. Он звучал яснее, да и интонации в нем были другие: напористые, недобрые:
– Алло, Хоботов.
– Салют, Малютин побеспокоил.
– Здорово, Малютин. Рад тебя слышать. Что-то не так?
– Ты куда пропал, огурец соленый? Я тебя полчаса назад ждал. Мы же договорились, ты приезжаешь, забираешь нашего пацана. А ты где?
– …
– Алло, чего молчишь?
– Да я не понял. Что ты говоришь?
– Слышно плохо? – забеспокоился Малютин и заговорил громче: – Я говорю, ты что задерживаешься? То от вас звонили, клялись, что ты мухой примчишься, то не дождешься тебя. Ты знаешь, у меня нет времени, чтобы тут вашего ухаря караулить. И людей нет, у меня все люди при деле. Давай говори, когда появишься!
– Малютин, ты что, с печки упал? – сдавленно спросил Хоботов. – Ты чего несешь? Да ведь я…
– Мать твою! – окончательно разозлился Виктор Сергеевич. – Или ты немедленно приезжаешь и забираешь этот южный фрукт, или я выгоню его в три шеи, понял? А что? У меня ничего на него нет, только ваши звонки. Порядка он мне в аэропорту не нарушал, только его девочки малость попищали, но девочек мы уже отправили, а сам-то пахан вам нужен или нет?
– Малютин, – тем же сдавленным тоном проговорил Хоботов, – Сергеич, ты это… не гони пену. Погоди шесть секунд, я тебе перезвоню. Слышно плохо, трещит какая-то хреновина.
– Ничего у меня не трещит! – выкрикнул Малютин, но было уже поздно – Хоботов отключился.
Малютин что-то прошипел сквозь стиснутые зубы, но поделать ничего не мог. Он знал, что связь в оперативных машинах порою работает погано. Ничего не попишешь – пришлось ждать звонка Хоботова. Однако тот все не звонил. Малютин не выдержал, набрал его номер, но телефон был занят. Прошло какое-то время – Хоботов не отзывался. Наконец он позвонил:
– Слушай, Малютин, у нас тут еще вдобавок колесо спустило. Подержи этого типа у себя еще минут сорок, самое большее – час, ладно? Очень тебя прошу! Сочтемся, гадом буду!
И бросил трубку.
Малютин мгновение смотрел на телефон, дивясь такой несусветной наглости. Чтоб он еще хоть раз связался с автозаводскими ментами… Взял для них важнейшего фигуранта, а они никак не удосужатся приехать за ним. Что-то темнит Хоботов… колесо, то да се…
Ладно, живешь сам – и другим жить давай. Можно выручить человека. Подождать сорок минут, даже час и даже полтора – не вопрос. Если Костин выключил Карлыгокова как надо, то Бузмакина вполне можно оставить присмотреть за этой мразью. Дело сейчас не в этом! Вопрос в другом.
Честно говоря, звоня Хоботову, Малютин еще оставлял себе некоторую надежду, что выяснится вопрос, который сейчас занимал его больше всего. Например, что произошла какая-то ошибка, путаница, жуткое недоразумение. Но если Хоботов еще на пути в аэропорт…
Да что случилось?! Куда пропал этот парень?
Напрашивается один простейший ответ, конечно… Он просто ушел из кабинета. Вот через эту дверь, ведущую на крыльцо. Вышел – и…
Ну, чушь. Не больной же он! Уйти без денег, без документов, плюнув на то, что уже объявлена посадка на его рейс. Нереально!
А что тогда реально?! Где в реальности может находиться этот Туманов?!
Вибратор мобильника снова глухо, надрывно загудел.
«Номер не определен», – высветилось на дисплее.
Малютин сложил руки на груди и угрюмо отвернулся от телефона. Ответить ему было ровным счетом нечего.
Катерина Дворецкая, 10 октября
200… года, Париж
Как известно, жизнь – штука однообразная. Ночь-день, утро-вечер, жизнь-смерть, сон-явь… У меня затянувшаяся явь. Лизочек опять не спит!.. Лежит у меня на руках, смотрит снизу вверх с глубоким интересом. А я качаюсь перед окном и пою, даже не вполне соображая, что именно:
Мой Лизочек так уж мал,Так уж мал, так уж мал,Что из скорлупы орехаФаэтон себе для смехаЗаказал, заказал, заказал!Господи боже! А это еще что?! Откуда?
Из бездн памяти, как пишут в романах. Вспоминаю, что эту песенку я выбренькивала одним пальцем на фортепьяно, когда по настоянию маменьки таскалась в музыкальную школу. Это был такой ужас… Одно из самых кошмарных впечатлений детства. Мне было нестерпимо скучно, я боялась учительницы, которую раздражала своей музыкальной тупостью, мамани боялась до дрожи, потому что, увидев хилый трояк в моем дневнике, она принималась кричать, ругаться, а иногда и отвешивала оплеуху или награждала нерадивую дочку подзатыльником.
– Не мучай ты ребенка, – помнится, говорила тетя Эля, моя ненаглядная королева Элинор. – Ну не ее это дело – музыка, неужели ты не понимаешь?! Не ее.
– А что – ее? – с презрением смотрела на меня мама. – Да она просто лентяйка! Лень раньше ее родилась. Спит на ходу. Ей бы только книжки читать, больше ничего не нужно. Толстая, неуклюжая. Бестолковая! Вон у людей дети играют на музыкальных инструментах, занимаются гимнастикой, танцуют в балетных кружках…
– Но ведь они не родились такими, – пыталась успокоить ее Элинор. – Они этому учатся с раннего детства. А у тебя девочка только месяц музыкой занимается, а ты уже хочешь, чтобы она играла Первый концерт Чайковского для фортепьяно с оркестром.
– Всего месяц! – перебивала мама. – Целый месяц! И ничего, никакого результата, даже элементарной песенки не может подобрать: трам-пам-пам! Приходят ко мне гости, я думала: ребенок садится за пианино, играет, все поют, всем весело… Чувствую, все это были напрасные мечтания. Зря столько деньжищ на инструмент выкинула.
– Валентина, погоди, все еще будет, – увещевала Элинор. – Девочка просто не такая, как все. Она вроде меня, пойми. Позднее зажигание! Повзрослеет позже, в разум войдет позже, но потом ты ее не остановишь. Зато она прочитала уже сейчас книг в десятки раз больше, чем все ее ровесники. Это же тоже развитие и образование, как ты не понимаешь?!