Имоджин
Шрифт:
— Кого ты разнес на этой неделе? — спросил Ники.
— Медиков, — сказал Матт, — и им это не понравится.
Он взял шариковую ручку, вписал какое-то слово, пару других вычеркнул. И тут Имоджин сообразила:
— Вы не Мэтью О'Коннор?
— Нынче я в этом не вполне уверен, — сказал Матт, посмотрев, на нее.
— Но вы же великолепно пишете, — забормотала Имоджин. — Мне так понравилась ваша книга про Парцелла. В библиотеке на нее очередь записалась. И я всегда читаю ваши статьи в газетах. Мы все… даже отец считает, что вы смешно пишете.
— А
— Ну вот и отлично, — сказала Кейбл с едва заметным раздражением, — наконец у тебя есть почитатели, Матт. Ты счастлив?
— Очень, — сказал Матт, заметив, как Имоджин покраснела, и ободряюще улыбнулся ей. — Это для меня как манна небесная, дорогая.
— Полагаю, когда мы поедем в Прованс, вы двое всю дорогу будете рассуждать о Прусте, — сказала Кейбл.
— Было бы недурно для разнообразия, — ответил Матт.
Имоджин не могла поверить в происходящее. Ники и Мэтью О'Коннор с ней в одной компании. Она подумала, что в любой момент из высоких стоячих часов могут выскочить Джеки Кеннеди или Мик Джеггер.
— В котором часу мы завтра едем? — спросил Ники.
— Паром отходит в одиннадцать. Из дома надо выйти часов в восемь, — сказал Матт.
Какое-то время они обсуждали приготовления к отъезду. Потом в желудке Имоджин началось сильное урчание, и Ники сказал, что голоден.
— Я могла бы что-нибудь приготовить, — сказала Кейбл таким тоном, из которого можно было понять, что это редкий случай.
— Я не хочу, чтобы ты весь вечер корпела над плитой, — сказал Матт, берясь за вечернюю газету, и тут же воскликнул с удовольствием.
— Какая умница — выиграла три корпуса, шла всю вторую половину дистанции, как подросток на вечеринку. Что ж, мои ангелы, на этом основании я всем вам ставлю ужин.
Они забрались в большой и невероятно грязный белый «мерседес».
— Ты мог бы отправить его перед отъездом в мойку, — проворчала Кейбл.
Имоджин обнаружила, что сидит на уздечке. Они поели в небольшом итальянском ресторане и выпили изрядное количество вина. Ники рассказывал про свои теннисные подвиги и жаловался на то, что в последнее время в игру все больше вмешивается политика. Матт задавал вопросы. У него была журналистская способность получать немыслимое количество информации от людей, об этом не подозревающих. Похоже, что всюду, где играл Ники, бывала и Кейбл: она или снималась в фильме, или демонстрировала модели. Это порождало неизбежные вопросы вроде «Ты видел такого-то и такую-то?» и «Они еще не разбежались?»
Имоджин говорила мало, она была слишком занята тем, чтобы усвоить все услышанное. Но был один неприятный момент, когда Ники неожиданно положил ей руку на бедро, а она так вздрогнула, что ее вилка упала на пол вместе с большей частью ее спагетти. Ники был вне себя от раздражения, но Матт только рассмеялся и заказал ей еще порцию. За ужином он был очень забавным, и Имоджин нашла, что он ей нравится все больше и больше.
Насчет Кейбл она была не так уверена. Та сказала:
— На прошлой неделе тут была Софи Лорен, сидела вон там в платье с немыслимо глубоким вырезом.
— Я ходил в туалет пятнадцать раз за вечер и имел возможность в него заглянуть, — сказал Матт. — Сейчас возьму счет, — добавил он, видя, что Имоджин почти падает со стула от усталости.
— Теперь только двенадцать, — сказала Кейбл, — не выпить ли нам коньяку?
— Кое-кто из нас, у кого нормальная рабочая неделя, устал в пятницу.
— Я тоже работаю, — заявила Кейбл, — вчера была на двух рынках скота.
— Что-нибудь получилось? — спросил Ники.
— Может быть, на второй съемке. Они там запускают новую жевательную резинку. Тяжелый хлеб. Мой агент позвонит мне во Францию и скажет, как дела.
Матт протянул официанту явно чрезмерную сумму.
— Ярмарки скота — место проб для фотомоделей, — объяснил он Имоджин, — и весьма подходящее: некоторые коровы выбиваются в люди. Пошли.
Когда они вернулись, был еще один неприятный момент. Кейбл, открыв дверь одной из спален, сказала:
— Вы с Ники здесь.
О боже, подумала Имоджин, и сердце у нее запрыгало, как ласка в капкане. Заметил ли Матт ее страх? За пять минут до этого он зевал во весь рот, а теперь вдруг спросил Ники и Кейбл, не хотят ли они принять еще чего-нибудь на ночь.
— Я непрочь. — сказал Ники и, взъерошив Имоджин волосы, добавил, — Иди в постель, милая. Я буду через минуту.
Но когда, опорожнив бутылку коньяка, он через час добрался до спальни, то увидел Имоджин спящей. Свет горел, а на подушке лежал раскрытый «Тристрам Шенди». Рядом растянулся Бэзил.
— Чертова псина, — сказал Ники, пытаясь столкнуть Бэзила. Тот злобно зарычал.
— Опять не вышло, — посочувствовал Матт. — Если он расположился на ночь, его уже ни за что с места не сдвинешь. Я тебе дам пуховое одеяло, и можешь лечь на диване.
Глава шестая
Когда они утром проснулись, ветер бил дождем по стеклам окон. Ники жаловался на похмелье и скверно проведенную ночь. Матт и Кейбл ссорились.
— В следующий раз, когда будешь брить себе ноги моей бритвой, потрудись ее помыть. Спрашиваю уже в четвертый раз — нести вещи в машину?
— Я не готова, — отрезала Кейбл, накладывая второй слой краски на ресницы.
— Слушай, малыш, уже десять минут девятого. Еще пять минут, и я еду, с тобой или без тебя!
— Перестань цепляться, — сказала Кейбл, повысив голос, — ты спрятал мои драгоценности?
— Да, в подоконнике.
— Тогда спусти вниз эти три чемодана — хоть чем-нибудь займешься.
Хлопнула входная дверь.
— Ники-и-и! — позвала Кейбл.
— Да, моя любовь.
— Я не могу закрыть чемодан.
Имоджин, которая последние полчаса чувствовала себя ничем не занятой, направилась в спальню Кейбл предложить свою помощь.
Ники и Кейбл, на которой был совершенно восхитительный замшевый костюм розового цвета, сидели вдвоем на чемодане.