Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…
Шрифт:
— Как вы, потомственный дворянин, олицетворяющий дореволюционную Россию, относились к человеку, приложившему руку к свержению Царя?
— Я его не уважал за прошлое, за ошибки, которые он сделал, но по-человечески любил. Чувствовалось, что он ощущал на себе колоссальную историческую тяжесть и явно хотел выговориться. Мы проводили долгие часы за беседами: он вспоминал революцию, свое недолгое властвование. Наши разговоры я с разрешения Александра Федоровича записывал на пленку. Этих катушек набралось больше десятка, и на них запечатлены просто фантастические признания человека, во многом вершившего судьбу России между февралем и октябрем 1917 года.
— А какое из них потрясло вас больше всего?
— Меня в первую очередь интересовало, как принималось решение об аресте Государя и членов Царской семьи и была ли хоть какая-то возможность избавить их от того страшного пути, который завершился подвалом Ипатьевского дома в Екатеринбурге. Мало кто знает, что, подписав отречение, Николай на пути из Пскова в могилевскую ставку попытался аннулировать свой манифест и снова возложить на себя монаршую власть. Его, однако, никто не поддержал, но об этом тотчас стало известно в Петрограде. По прибытии в Царское Село Император с семьей был арестован. Керенский в наших беседах
— И каков был ответ?
— Совершенно невероятный. Внимательно посмотрев на меня, Александр Федорович произнес: «Решение об аресте Царской семьи вынесла наша ложа». Речь шла о могущественной масонской ложе Петербурга «Полярная звезда», членом которой состоял и Керенский. Он признался мне, что сам является «масоном 33-й степени» (это — одна из самых высших ступеней в их иерархии). «Полярная звезда» поддерживала тесные связи с влиятельнейшими «вольными каменщиками» из Парижа.
— Уж слишком это смахивает на пресловутую теорию «масонского заговора»…
— Я и сам не сторонник этих баек. Но сведения исходят, что называется, от «первого лица». И, кроме того, выяснилось, что все члены первого состава Временного правительства за исключением профессора Тимашева тоже были масонами. Все они были ярыми антимонархистами. Кстати, вот еще одна связанная с ложей тайна истории, поведанная мне Александром Федоровичем. После свержения Государя Россия еще полгода формально оставалась империей. Керенский долго не решался официально провозгласить республику. Наконец на исходе августа к нему явился член «Полярной звезды», один из видных представителей партии трудовиков Фабрикант. «Довольно тянуть, Александр Федорович, — сказал он. — Ложа просит вас сделать это». Керенский с ним согласился, и 1 сентября Россия была объявлена республикой.
— Выходит, что Керенский был лишь марионеткой в чужих руках?
— Мне казалось, что в нем постоянно борются два начала. Одно — это непомерные амбиции, тщеславие, самоуверенность, авантюризм. С другой стороны, он был, безусловно, русским человеком, по-своему болел за Россию.
— Есть версия, что сразу после Февральской революции у Керенского были возможности переправить Царя и его родных за рубеж, но он не воспользовался ими…
— И да, и нет. Он рассказывал мне, что, когда Николай находился под арестом еще в Царском Селе, секретную миссию по переправке его за границу (через Финляндию в Швецию) предлагал организовать генерал Маннергейм, будущий главнокомандующий финской армией. Находясь на русской службе, он был беззаветно предан Государю. Кстати, в 30-х годах я встречался с Маннергеймом (он был очень дружен с моей теткой), и он подтвердил мне эти факты. Вывезти Царскую семью на «тайном эшелоне» было тогда нетрудно, но Керенский на это не пошел. Ведь бегство Императора сразу после революции привело бы к краху Временного правительства.
— А почему Николая не отправили в Англию, к его двоюродному брату королю Георгу? Есть версия, что договоренность об этом была достигнута.
— Переговоры шли, но резко негативную роль сыграл британский премьер Ллойд-Джордж. В марте 1917 года в войну на стороне Антанты вступила Америка, и Лондон очень дорожил хорошими отношениями с новым союзником. Но из США в адрес английского правительства потоками шли письма от очень влиятельных американцев-евреев (политиков, представителей капитала) с требованием не принимать на Альбионе бывшего русского самодержца. Об этом мне потом рассказывал тогдашний американский посол в Англии Дэвис. В итоге Ллойд-Джордж во избежание осложнений с Вашингтоном и опасаясь, что эмиграция Николая дестабилизирует обстановку в России и ослабит ее в борьбе с Германией, направил Керенскому шифровку, в которой уведомил его, что приезд низложенного российского Императора в Великобританию «сейчас крайне нежелателен».
— Были ли еще варианты?
— Приютить Царскую семью предлагали испанцы. Для этого можно было бы отправить Государя в Крым, где тогда находилась его мать — императрица Мария Федоровна. Не участвовавшая в мировой войне Испания легко могла прислать в Черное море корабль. Но Керенский сказал мне, что везти Царя через бурлившую Украину было опасно. Тут он явно лукавил. Моя семья покинула Петроград в конце июня 1917 года и совершенно спокойно добралась на поезде до Симферополя, а оттуда в Ялту.
— В итоге Император и его родные оказались в Тобольске…
— Керенский сказал, что этот город тоже был выбран Ложей. Там Государя застал Октябрь, и оттуда начался его путь на Голгофу.
— Алексей Павлович, Керенский переживал судьбу Николая II?
— Он страшно мучился. Он, безусловно, не желал его смерти и считал все происшедшее с Государем, с Россией своим неискупаемым грехом. В ноябре 1967 года, в полувековой юбилей большевистской революции, его хватил удар. Я пришел навестить его в больнице. Александр Федорович был совсем слаб (ему было тогда 86 лет). ««Князь, вы должны ненавидеть меня, — произнес он. — За все то, что я сделал, а еще больше — не сделал, будучи российским премьером. Меня стыдятся собственные дети, говорят что я вошел в историю как “отец керенщины”. Прощайте и забудьте меня. Я погубил Россию! Но, видит Бог, я желал ей свободы!»
Как встретила Россия известие о расстреле Николая II
Широко распространено мнение, что Россия равнодушно встретила известие о расстреле Николая II (о расстреле всей Царской семьи большевики не решились сообщить сразу, об этом начали говорить лишь много лет спустя). 21 июля 1918 года Патриарх Тихон решительно осудил это убийство. Но в те дни на улицах говорили разное: некоторые и злорадствовали, и одобряли, большинство же, как считается до сих пор, были безучастны и равнодушны. Такие свидетельства о реакции людей в Петрограде есть например, в воспоминаниях бывшего премьера В. Н. Коковцова, о подобной реакции в Добровольческой армии вспоминал в своих «Очерках русской смуты» А. И. Деникин [38, т. 1, с. 128].
Из воспоминаний В. Н. Коковцова [52] часто приводят его слова о безучастной, а то и злорадной реакции «толпы на улицах», но перед этим он пишет о реакции своих знакомых, людей своего круга. Цитирую полностью:
На всех, кого мне приходилось видать в Петрограде, это известие произвело ошеломляющее впечатление: одни просто не поверили, другие молча плакали, большинство просто тупо молчало. Но на толпу, на то, что принято называть «народом» — эта весть произвела впечатление, которого я не ожидал. В день напечатания известия я был два раза на улице, ездил в трамвае и нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями… Какое-то бессмысленное очерствение, какая-то похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «ну-ка — поцарствуй еще», «крышка Николашке», «эх, брат, Романов, доплясался» — слышались кругом, от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали. Видно было, что каждый боится не то кулачной расправы, не то застенка [52, т. 2, ч. 7, гл. 3, с. 531].
Есть и другие подобные свидетельства, в том числе со стороны большевиков. Вот отрывок из записи воспоминаний Исайи Родзинского (из команды убийц Царской семьи) о первом митинге в Екатеринбурге по поводу казни Николая II (и там сначала большевики скрывали правду и говорили только о казни бывшего Царя):
Ну, одним словом, это тогда был, по-моему, театр драмы назывался он. Там митинг организовали. Но мы все пришли. Нас интересовало реагирование. Поэтому максимальное число людей, которое могло от нашей организации прийти, пришли и разместились там. Я тоже был там. И митинг открыли областные организации. С докладом выступил Голощекин с сообщением. Вот, надо сказать, что публика собралась случайная: дамы со шляпками, обыватели сидели тут. Рабочего класса не было, потому что и время такое. Не знаю, почему так собрали митинг, ничего не могу сказать. Но во всяком случае вот так. Впечатление было от собравшихся самое такое, что обывательщина пришла.
Вот, я вам рассказывал: дамы в шляпках. Причем кое у кого на глазах слезы были. Мы наблюдали. Понятно, и такие вещи были. Кое-кто не верил, говорил, что врут большевики, что расстреляли. Это мы уже слышали после митинга. Не верилось им, что Царя могли расстрелять. Надо сказать, что Голощекин, когда выступил на митинге, он так вдруг «от Николая до малого» сказал, чего он не должен был, конечно, говорить. Но публика, видимо, не поняла. Потому что все-таки говорили о Николае, а не о семье [26, глава 4] [97] .
97
Из беседы с И. И. Родзинским в Радиокомитете о расстреле Царской семьи. Москва, 13 мая 1964. Источник: Российский Центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф. 588. Оп. 3. Д. 14. Л. 23–25, 31–35, 41, 45.
Вот как. Даже в Екатеринбурге, который славился революционностью горожан и якобы поголовной ненавистью к царизму, у обывателей были слезы на глазах при известии о казни бывшего Царя. А если бы убийцы рассказали всю правду — о зверском убийстве еще десяти невинных людей, в том числе невинных девушек и тринадцатилетнего Алексея?
Но и это еще не все. Вот любопытные сведения из книги, вышедшей еще в СССР [94]:
…Расстрел последнего российского Императора осложнил обстановку на Урале. Мятежи вспыхнули в Оханском, Осинском, Кунгурском, Красноуфимском, Чердынском и других уездах Пермской губернии, в ряде районов Уфимской, в Уржумском уезде Вятской губернии. Под влиянием эсеров и меньшевиков взбунтовалась не только мелкая буржуазия города и деревни, но и значительная часть среднего крестьянства. К мятежникам примкнули отдельные слои рабочих. Бунтовщики жестоко расправлялись с коммунистами, работниками государственных учреждений, их семьями. Так, в селе Сепыч Кунгурского уезда в первые дни мятежа кулаки замучили и расстреляли 46 советских работников, в Кизганбашевской волости Уфимской губернии от рук мятежников погибло 300 человек. Некоторые белогвардейско-эсеровские мятежи подавлялись в короткие сроки. Однако чаще они приобретали затяжной характер, восставшие длительное время оказывали сопротивление советским войскам [94, глава «Главный фронт республики»].
Действительно интересно! Оказывается, сами большевики тех лет, а затем и советские историки (авторы цитируемого сборника) считали если не главной, то очень важной причиной мятежей и бунтов на Урале во второй половине лета 1918 года расстрел Царской семьи! Против большевиков бунтовали меньшевики и эсеры (даже без белых или монархических «закоперщиков»). Неудивительно: ведь и сами уральские большевики считали расстрел Царской семьи событием, которое должно сплотить и усилить уральских рабочих — мол, отступать некуда, белые этого не простят! А вышло наоборот: многие города и села под началом эсеров и меньшевиков взбунтовались против большевиков — значит, они считали убийство Царской семьи преступлением, излишней жестокостью большевиков!
При этом сначала ведь большевики сообщили только о расстреле Николая II. Но и этого оказалось достаточно для начала бунта на Урале. Конечно, это не было главной причиной. Важнее было то, что большевики к июлю 1918 года уже всех «достали» своим военным коммунизмом и жестокостью. Известие же о безсудном расстреле Царя переполнило чашу терпения…
Современные ленинисты, социалисты и либералы могут сказать, что результаты выборов в Учредительное собрание в ноябре 1917 года оказались антимонархическими: большевики набрали около 25 % голосов, а левые партии в целом — до 70 %.
Однако напомним, что:
• монархические партии, организации и газеты были после отречения запрещены Временным правительством;
• вся либеральная и левая печать все это время (с марта по ноябрь) вела разнузданную антимонархическую пропаганду, скрывая при этом правду о результатах работы следственной комиссии Временного правительства (ВЧСК), которая полностью опровергла все обвинения против Царской семьи;
• к ноябрю 1917 года Временное правительство полностью обанкротилось, выборы, хотя и были свободными и демократическими, но проходили уже после свержения Временного правительства, и при этом — до того, как большевики показали свой звериный оскал. Народ жаждал наведения порядка — этим и объясняется высокий процент голосов в пользу большевиков. Но им и этого показалось мало — через полтора месяца они разогнали Учредительное собрание и расстреляли из пулеметов мирные демонстрации в его защиту. Бесы заполонили Россию.
Как написал замечательный поэт Сергей Бехтеев в ноябре 1917 года:
Белое движение и монархисты
Отдельные генералы Белого движения были убежденными республиканцами (например, Деникин), другие в сущности не были против монархии (Алексеев, Корнилов). Уже на первом этапе некоторые белые военачальники пытались создавать монархические воинские части. Генерал от кавалерии Федор Артурович Келлер, известный своей телеграммой в поддержку Государя против отречения, получил согласие Деникина на самостоятельное формирование монархической Северной группы Добровольческих войск в районе Пскова и Витебска и имел на это благословение Патриарха Тихона. Заметим, что Деникина Патриарх отказался благословить, но затем благословил Верховного Правителя адмирала Колчака.
В 1918 году на северо-западе и юге была возможность создания антибольшевистского фронта под монархическими знаменами, совместно с Донской армией атамана-монархиста П. Н. Краснова, Южной армией генерала Н. И. Иванова в Воронежской губернии, Астраханской армией полковника князя Тундутова и будущей армией генерала Н. Н. Юденича на северо-западе, и с армией гетмана Скоропадского на Украине. Были надежды, что при успехе этих планов и Добровольческая армия Деникина войдет в этот общий фронт. Однако близорукая германская поддержка большевиков как своих ставленников и ориентация Деникина на верность Антанте, требовавшей восстановления восточного фронта против немцев, не позволили этому плану осуществиться.