Император Николай II. Мученик
Шрифт:
Так что, в отличие от сочинений Джанибекяна, Столыпину незачем было бояться того, что Государь «выгонит его как лакея», так как глава Правительства в пылу отстаивания своей позиции не раз сам просил об отставке. Первым поводом для такого прошения стал инцидент с законопроектом о штатах Морского Генерального штаба, который Государственная дума приняла 24 марта 1909 г. Этим шагом Дума нарушила ст. 96 Основных законов Российской Империи, которая гласила: «Постановления по строевой, технической и хозяйственной частям, а равно положения и наказы учреждениям и должностным лицам военного и военно-морского ведомств, по рассмотрении Военным и Адмиралтейств Советами, по принадлежности, непосредственно представляются Государю Императору» {343} . В связи с превышением Думой своих полномочий Государственный Совет отклонил её законопроект. Столыпин вновь внес его в Думу, которая приняла его в прежней редакции. 19 марта 1909 г. законопроект был утвержден большинством голосов в Государственном Совете. Однако на этот раз уже Государь отказался утверждать его. Среди правых членов Думы и Государственного Совета началось сильное движение против Правительства: Столыпина и думскую оппозицию обвиняли в сговоре с целью захватить управление армией и флотом в свои руки. Столыпин написал Государю письмо, в котором заявил, что он не может не предвидеть тех совершенно для него непреодолимых и непосильных затруднений, «которые создались бы фактом отклонения закона о штабе и сделали бы для правительства в настоящем его составе дальнейшее несение обязанностей
343
Свод Основных государственных законов Российской Империи в редакции 23 апреля 1906 г.
344
П.А. Столыпин – Императору Николаю II 22 марта 1909 г. // ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 395. Л. 20.
345
Император Николай II – П.А. Столыпину 25 апреля 1909 г. // Красный архив. Исторический журнал. Т. 5. М., 1924. С. 120.
Признавая за действиями Столыпина факт несомненного шантажа в отношении Государя, мы не можем не задаться вопросом: был ли этот шантаж злонамеренным? Ответ на этот вопрос может быть однозначно отрицательным. Будучи порой излишне самоуверенным и горячим, Столыпин считал свои действия единственно правильными. Самолюбие не давало ему смириться с нарастающим скандалом вокруг его имени. Прося об отставке, Столыпин ее не хотел, а лишь стремился убедить Государя в правильности своих действий: «Я привык открыто все говорить Вашему Величеству и считал бы бесчестным не высказать перед Вами всего, что думаю по делу, которое, помимо моей воли, приняло за время моей болезни серьёзный оборот» {346} . Получив от Николая II холодный ответ, Столыпин смирился. В результате, выполняя приказание Государя, Столыпин и Совет министров подготовили правила, утвержденные Николаем II 24 августа 1909 г., согласно которым была не только расширена компетенция Верховной власти, но и вновь вводился отсутствовавший в Основных законах 1906 г. термин «законодательство» по отношению к акту Верховного управления, являвшемуся после 1906 г. указом, а не законом. Таким образом, власть Императора была укреплена законодательно.
346
П.А. Столыпин – Императору Николаю II 22 марта 1909 г. // ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 395. Л. 20.
В 1911 г. Столыпин вновь прибегнул к угрозе отставкой, но ситуация, в которой это произошло, была гораздо более сложной и привела к серьезному кризису в отношениях между ним и Императором Николаем II. К началу 1910-х гг. Государь понимал, что необходимо обезопасить Россию от польского вопроса. Почти вековое пребывание Польши в составе Российской Империи доказало ее чужеродность. Между тем с появлением Думы и гражданских свобод поляки все активнее начинали играть роль в политической жизни России, составляя в Думе так называемое «польское коло». Необходимо было как можно более действенно ограничить эту роль, что невозможно было сделать без установления Польской автономии. Одним из первых этапов отделения Польши от России стал проект создания Холмщины. По планам Императора Николая II Холмский край должен был быть выделен из этнографической Польши. По свидетельству С. Е. Крыжановского, которому была поручена разработка проекта, «мера эта имела установление национально государственной границы между Россией и Польшей на случай возможного в будущем предоставления отдельным местностям упомянутой выше самостоятельности в устроении местных дел, которая в применении к Польше могла выразиться в даровании Царству автономии. На этот случай заблаговременное выделение из него русской области, население которой еще не слилось с польским и могло быть сохранено за Россией, представляло большие удобства, устраняя вместе с тем одно из существенных препятствий для автономии Польши» {347} .
347
Крыжановский С.Е. Заметки русского консерватора // Вопросы истории. № 4. М., 1997. С. 123, 124.
В 1909 г. группа членов Государственного Совета, возглавляемая идеологом «экономического национализма», членом «Союза русского народа» Д. И. Пихно, внесла законопроект об изменении системы выборов в Государственный Совет в Западном крае (Виленская, Ковенская и Гродненская губернии). Дело в том, что управление земским хозяйством в Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской и Подольской губерниях, по Положению от 2 апреля 1903 г., было возложено не на земства, а на губернские и уездные комитеты и управы по делам земского хозяйства, в которых участвовали выборные земские гласные и представители государственных структур. Таким образом, подлинного самоуправления юго-западные территории не имели, а предоставить его на общих принципах, применяемых в большей части страны, мешал национальный вопрос: преимущество в земствах неминуемо оказалось бы в руках польских представителей, которые преобладали среди землевладельцев {348} . А именно из этой категории выбирались депутаты в Государственный Совет в тех краях, где по тем или иным причинам не было земств.
348
Ловягин Н.В. Законопроект о земстве в западных губерниях Российской империи и правительственный кризис 1911 г. в освещении газеты The Times // Государственное управление (электронный вестник). № 43, апрель 2014 г.
Правые предложили законопроект, который поддерживал и Столыпин, в котором предлагалось распространить действие Положения о земских учреждениях 1890 г. на губернии западного края, одновременно предусмотрев разделение как избирательных собраний, так и уездных земских собраний на национальные курии (или по терминологии закона – на отделения). Предполагалось, что в ряде уездов в одно отделение смогут входить только лица польского происхождения, а в другое – все прочие. В ряде уездов, наоборот, специальное отделение создавалось для лиц русского происхождения. Таким образом, законопроект учитывал местные особенности и был призван нивелировать возможности польского населения использовать органы местного самоуправления для своих политических целей.
Государь, принимая делегацию националистов, весьма сочувственно отнесся к этому законопроекту и пообещал депутатам, что следующие выборы пройдут по новому закону. В Думу было внесено предложение продлить полномочия членов Государственного Совета от западных губерний, что давало бы Правительству время для коррекции избирательного законодательства. В свою очередь Д. И. Пихно внес законодательное предположение об изменении порядка выборов в Государственный Совет от юго-западных и северо-западных губерний {349} . Однако октябристы отклонили этот проект на самом раннем этапе его обсуждения. По воспоминаниям Н. В. Савича: «Столыпин волновался и сердился», так как понимал, что без помощи октябристов законопроект «будет провален в общем собрании Государственной думы, а тогда автоматически наступит срок выборов в Государственный совет, причем обещание Государя останется неисполненным» {350} . Столыпин убеждал октябристов принять закон, однако те, и в первую очередь председатель Государственной думы А. И. Гучков, предлагали, чтобы сначала в западном крае были бы введены земства, после чего члены Государственного Совета избирались бы от них, а не от землевладельцев. Столыпин в конце концов согласился с этим предложением и поддержал законопроект, который 1 июня 1910 г. был со значительными поправками одобрен Государственной думой. Земство, которое учреждалось в соответствии с этим проектом, должно было заметно отличаться от общероссийского. Предполагалось снизить избирательный ценз, отказаться от сословного принципа при формировании земских собраний и, главное, учредить национальные курии при избрании земских гласных – польскую и русскую, что должно было исключить численное преобладание польских помещиков в органах местного самоуправления {351} .
349
Соловьев К.А. Конституционный кризис 1911 г. // Петр Аркадьевич Столыпин. Энциклопедия / Отв. ред. В.В. Шелохаев. М.: РОССПЭН, 2011.
350
Савич Н.В. Воспоминания. СПб. – Дюссельдорф, 1993. С. 65.
351
Соловьев К.А. Конституционный кризис 1911 г. // Петр Аркадьевич Столыпин. Энциклопедия.
Но предполагаемые курии для «нерусского» населения и понижение избирательного ценза вызвали сильное недовольство в правой части Государственного Совета. С. Ю. Витте, который увидел возможность расквитаться с ненавистным ему П. А. Столыпиным, заявил: курии «не могут быть терпимы, доколе в России сохранится ясное и твердое сознание единства русской государственности». Проект содержит «законодательное на весь мир признание, что в искони русских губерниях… могут существовать политические курии нерусских людей, которые могут иметь свои интересы, не тождественные с интересами русской государственности» {352} . Ему вторил сенатор Н. А. Зиновьев, заявивший, что «распределение национальностей по куриям в Западных губерниях, признаю невозможным» {353} .
352
Аврех А. П.А. Столыпин и судьба реформ в России. М.: Политиздат, 1991. Ссылка на: Государственный совет: Стенографические отчеты. Сессия 6. Стб. 814, 817–818.
353
Там же.
В Государственном Совете решили голосовать против принятия нового закона. Тем не менее 4 февраля 1911 г. законопроект был принят в первом чтении. Через месяц, 4 марта, предстояло его постатейное обсуждение. В этой связи 11 февраля Государь беседовал с депутацией юго-западных губерний, которая ходатайствовала о скорейшем введении земства в их крае. 14 февраля Николай II принял председателя Государственного Совета М. Г. Акимова {354} и передал ему просьбу общественности западного края. Однако в это же время группа правых членов Государственного Совета во главе с П. Н. Дурново и В. Ф. Треповым начали скрытую кампанию по отклонению законопроекта. Дурново и его сторонники составили докладную записку Государю, которую передали через Трепова. Дальнейшие события известны нам в основном из уст профессионального сплетника графа А. А. Бобринского, а потому никакой особой достоверностью не отличаются. Бобринский занес в свой дневник 5 марта 1911 г.: «Говорят, что Государь сперва поручил Акимову просить “правых” голосовать за столыпинский проект, но потом уполномочил Владимира Трепова освободить “правых” от этой обязанности, и закон провалился» {355} . При этом примечательно, что в дневнике Николая II имя В. Ф. Трепова не встречается ни разу. Совершенно неясно, какого числа Царь принимал его, и принимал ли вообще. Рассказы про Трепова, так же как и то, что Царь за спиной Столыпина призвал «правых» «голосовать по совести» и тем самым обрек сторонников законопроекта на поражение, известны нам из таких «достоверных» источников, как газета «Русь» и мемуары С. Ю. Витте, на которые опирался советский историк А. Аврех и которого в свою очередь совершенно некритично пересказывают большинство современных исследователей.
354
Дневники Императора Николая II. 1894–1918. Т. 2. Ч. 1. 1905–1913. Запись за 14 февраля 1911 г. С. 544.
355
Дневник А.А. Бобринского. Запись за 5 марта 1911 г. // Красный архив. Т. 1. М., 1928. С. 144.
Очевидно, что рассуждения о том, как Николай II на словах поддерживал столыпинский проект, а за спиной премьера просил «правых» голосовать против него, являются досужими домыслами. Государю в эту игру играть было незачем: если бы он считал, что Столыпин неправ, то он просто бы не поддержал его законопроект. Но Государь видел, что Столыпин полностью убежден в успехе грядущего голосования по законопроекту. По словам В. Н. Коковцова, глава Совета министров «был настолько уверен в успехе, что еще за несколько дней до слушания дела… не поднимал вопроса о необходимости присутствия в Государственном совете тех из министров, которые носили звание членов Совета, для усиления своими голосами общего подсчета голосов» {356} .
356
Коковцов В.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 451.
Поэтому провальное голосование 4 марта 1911 г. по законопроекту в Государственном Совете стало полной неожиданностью для Столыпина. Но такой же неожиданностью оно стало и для Государя. Между тем октябристы были уверены, что провал законопроекта вызван придворными интригами против Столыпина, которому они «устроили ловушку» {357} . 5 марта Столыпин был принят Государем в Александровском дворце. Аудиенция прошла в очень напряженной атмосфере. В ответ на просьбу, почти требование, Столыпина об отставке Николай II сказал: «Я не могу согласиться на Ваше увольнение, и я надеюсь, что Вы не станете на этом настаивать, отдавая себе отчет, каким образом могу я не только лишиться Вас, но допустить подобный исход под влиянием частичного несогласия Совета. Во что обратится правительство, зависящее от меня, если из-за конфликта с Советом, а завтра с Думою, будут сменяться министры» {358} .
357
Аврех А. П.А. Столыпин и судьба реформ в России. С. 110.
358
Фёдоров Б.Г. Петр Столыпин: «Я верю в Россию». Биография П.А. Столыпина. 2 т. Т. 2. СПб., 2002. С. 366.