Император последнего дня
Шрифт:
– Разве ты его не откроешь? – спросил я, догадываясь, что вновь останусь без ответа.
В динамиках уже хорошо мне известный певец затянул длинную песню о том, что собирается принять грехи всей своей семьи, я же негодовал по поводу реакции Станислава Валентиновича на подарок. Еще вчера вечером я решил, что поступил не очень-то и хорошо, и таким вот образом решил загладить свою вину. В газету подарок, между прочим, упаковывал сам лично. Певец закончил грустный рассказ о судьбе лирического героя песни словами, что он будет отмывать грехи, пока вода не станет чистой, и я вновь заговорил:
– А
Станислав Валентинович чуть повернул голову в мою сторону, будто решая, можно ли мне об этом сказать или нет.
– Геннадий Львович, – все же произнес он.
Я не сразу сообразил, кто это такой, потом до меня вроде дошло, и я, радуясь своей сообразительности, воскликнул:
– Гена, что ли? Тот, который с тараканами? – И тут же замолчал, обдумывая, можно ли так говорить о покойных.
Станислав Валентинович, не отводя взгляда от дороги, кивнул.
– А от чего? Что с ним случилось?
– Тараканы, – сказал он, едва шевеля губами.
– Это понятно, самоубийство, что ли?
– Я же сказал – тараканы. – Станислав Валентинович посмотрел мне в глаза. – Они все же выели его мозг.
– Как?! Разве такое возможно?!
– Как видишь…
Дальше мы ехали молча, Станислав Валентинович молчал, я же пытался уложить в голове услышанное. Где это слыхано, чтобы тараканы выедали человеческие мозги? Неужели они действительно так делают? А помогают им жуки-скарабеи?!!
Мы выехали из столицы, Станислав Валентинович свернул на дорогу, берущую вправо от основной магистрали, проехал минуты три и вновь свернул на небольшую забитую машинами стоянку. За стоянкой была обнесенная решетчатым забором территория кладбища.
– Приехали, – сказал он, ставя машину на стояночный тормоз. – Венок купи. И еще, от тебя сегодня ждут какой-нибудь речи. Придется сказать пару слов.
– А без этого никак? – попробовал возразить я, не очень обрадованный такой перспективой.
– Никак, – ответил он тоном, не терпящим возражений.
У входа на кладбище продавали цветы, венки, свечи и прочую похоронную атрибутику – и я выбрал огромный венок, в надежде, что он как-то компенсирует краткость моей, еще не придуманной, речи.
Через ворота мы прошли на территорию мертвых. На кладбище из-за обилия высоких сосен было холоднее, чем в городе, и я уже пожалел, что не надел шапку. Перчаток у меня тоже нет, и с руками была совсем беда – пальцы сразу же отмерзли: мне пришлось перекладывать венок из одной руки в другую с периодичностью меньше минуты. Единственной мыслью, вертевшейся в голове, было: «Побыстрей бы это все закончилось!» Даже тараканы-людоеды как-то отошли у меня на второй план.
Мы стояли у стен маленькой часовни, где уже толпились люди – я узнал знакомые лица, среди которых был и Амеба. Егора среди толпы я не заметил, конечно, он-то наверняка отсыпается дома, а не участвует в таких мрачных церемониях.
Двери часовни распахнулись, зазвонил колокол, и какие-то существа в капюшонах стали выносить гроб. Я дернул Станислава Валентиновича за рукав, он недовольно посмотрел на меня.
– Это что такое? – спросил его я шепотом.
– Ты о чем? – наклонив ко мне голову, сказал он так же тихо.
– Что это за звери несут гроб? – Я указал рукой на хромых существ с вытянутыми мордами,
– Казбесы это. Ты что, совсем новости не смотришь? Скоро и у тебя свой будет.
– Сдался он мне! Нет уж, спасибо!
Если такие существа появились в мире, то, может, администрировать Генератор в лесу, подальше от всех, не такая уж и плохая работа.
Существа были мужского пола, они чем-то походили на человека, только морды были по-волчьи вытянуты, а изо лба торчали два небольших костных нароста. Их тела хаотичными пучками покрывала шерсть, кожа блестела от смердящей прозрачной слизи. Одна нога казбеса походила на человеческую ногу, вторая – на козлиную, что придавало неуклюжесть движениям его тела. Когда существа проходили мимо, одно из них заметило меня и застыло, впившись взглядом. Процессия остановилась.
Внезапно словно что-то щелкнуло у меня в голове. Мне показалось, что в один миг из моей памяти стерли всю информацию и тут же загрузили новую, вроде и схожую с прежней, но все же с едва заметными различиями: например, с наличием в мире таких существ, как казбесы. И пока эта новая информация заполняет пустоту, приспосабливается к местному рельефу, я испытываю понятное неудобство…
Кто-то подошел и прикрикнул на существо, и оно тут же словно вышло из оцепенения. Похоронная процессия двинулась за казбесами и гробом, Станислав Валентинович положил руку мне на плечо, жестом приглашая за остальными. Хоть в голове и творился бардак, я заметил, что Амеба с нами не пошел, к нему подошли двое крепких ребят, он оперся на их плечи, и они направились к выходу. Я же с остальными пошел в противоположную сторону. Минут пять мы молча шли по широкой дороге, разделяющей кладбище на две половины, потом свернули налево, прошли шесть могил, на месте седьмой была выкопана яма, куда и опустили Гену. Отдельно от остальной процессии маленьким звеном стояли несколько женщин и мужчин – было очевидно, что для них, единственных, этот момент был наполнен искренним страданием, видимо, это близкие Гены, его семья.
Единственное, о чем думал я, когда его закапывали, – как же трудно могильщикам копать землю в мороз. Еще меня интересовало, пользовались ли они отбойными молотками, чтобы разрыхлить замерзшую землю.
Могилу засыпали. Землю, вытесненную объемом гроба, сложили над Геной аккуратной кучкой, выделяя место захоронения. Начали возлагать цветы. Первым пошло то маленькое звено из близких – женщины плакали, у мужчин были каменные выражения лиц, некоторые говорили речь. Затем Станислав Валентинович кивком показал, что пришла моя очередь. Процессия ждала.
Из-за нехватки места мы со Станиславом Валентиновичем и еще с несколькими товарищами стояли у могилы номер шесть – чтобы сократить расстояние и меньше проталкиваться через толпу, я решил пройти напрямую, просто перешагнув через надгробие. Сделав шаг через могилу, я поскользнулся, и с размаху упал на спину. По толпе прошел шепот, я постарался не обращать на это внимания, поднялся, отряхнулся, взял упавший венок и в этот раз дошел до Гениной могилы. Положил венок в изножье, чтобы отогреть руки, подышал на пальцы… Публика ждала моего выступления.