Император Всероссийский Александр III Александрович
Шрифт:
То, что новый наследник престола не был вполне подготовлен к своей высокой миссии, было ясно и Александру II. Его сыну вновь надо было взяться за образование. По словам О. Б. Рихтера, руководившего обучением цесаревича, к моменту кончины великого князя Николая Александровича уровень подготовки его младшего брата был удручающим. По-русски он писал со многими ошибками, его научные познания были весьма ограниченными. Предстояло за короткое время хоть как-то наверстать упущенное. Теперь историю ему преподавали профессор Московского университета Сергей Михайлович Соловьёв и Константин Николаевич Бестужев-Рюмин. Русскую словесность – Фёдор Иванович Буслаев. Экономику – Иван Кондратьевич Бабст и Фёдор Густавович Тернер. Основы государственного строя России – бывший государственный секретарь, однокурсник Пушкина по лицею Модест Андреевич Корф. Занятия по праву вел Константин Петрович Победоносцев.
Порой цесаревич высказывал вполне самостоятельные суждения, далеко не во всем соглашаясь со своими преподавателями. Так, Ф. Г. Тернер вспоминал,
Новый наследник престола не был общительным человеком, не любил светские приемы и балы, сторонился придворных дам. Таким поведением он не мог снискать симпатий среди столичной аристократии. Он порой вызывал неприятие даже у ближайшего окружения императора. О нем весьма скептически отзывался родной дядя – великий князь Константин Николаевич. Цесаревич не был доволен его отношением к себе и своим братьям. «Он с нами обращался, как со свиньями!» – впоследствии вспоминал Александр III.
Не многие составляли двор нового цесаревича. В основном приближенные достались ему «в наследство» от умершего брата: это граф С. Г. Строганов, генерал О. Б. Рихтер, князь В. А. Барятинский, П. А. Козлов, Ф. А. Оом, И. К. Бабст, К. П. Победоносцев и князь В. П. Мещерский. Пожалуй, исключения составили граф И. И. Воронцов-Дашков и граф С. Д. Шереметев, которые не были близки ко двору прежнего цесаревича.
И все же великий князь Александр Александрович нуждался в знакомствах, в общении, которое могло бы оказаться полезным и познавательным. Здесь ему на выручку пришел приятель старшего брата – князь В. П. Мещерский. Цесаревич нередко посещал его кружок, где собирались интересные люди: например, поэт А. К. Толстой, публицист М. Н. Катков, один из «отцов» славянофильства И. С. Аксаков, правовед К. П. Победоносцев. Последний не был таким мрачным и угрюмым, как впоследствии. По словам графа С. Д. Шереметева, «простой и приветливый, он привлекал своим несомненным выдающимся умом, оригинальностью речи, истинным юмором и меткостью суждений». Будучи уже императором, Александр III вспоминал, как было интересно на вечерах у Мещерского, и сожалел, что все это осталось в далеком прошлом.
Дагмара
От старшего брата Александру досталось и другое, пожалуй, более ценное «наследство»… Сентябрьским утром 1865 г. к Большому Царскосельскому дворцу подъехала четырехместная коляска. Из нее вышла молодая девушка, на которую были обращены взоры всех встречавших. Она же приветливо кланялась во все стороны. Это была датская принцесса Дагмара. Она производила чарующее впечатление. В высшем свете жалели принцессу. Вместо утонченного и во всех смыслах выдающегося жениха ей доставался грубый и неотесанный супруг, который даже не танцевал на балах, посвященных его будущей невесте. Весьма холодна была к ней и императрица – Мария Александровна.
Принцесса Дании Мария София Фридерика Дагмара. После принятия православия – великая княгиня Мария Фёдоровна.
Такое отношение цесаревича к невесте брата вполне объяснимо, если знать, что совсем недавно, в 1864 г., Александр Александрович влюбился во фрейлину матери – княжну Марию Элимовну Мещерскую. Она была прекрасной, молчаливой и загадочной. Цесаревич же был в высшей степени серьезен в своем желании променять свое высокое предназначение на семейное счастье. Сам он писал: «Я ее люблю не на шутку и если бы был свободным человеком, то непременно женился и уверен, что она была бы совершенно согласна». Августейшим родственникам Александра Александровича пришлось предпринимать чрезвычайные меры, дабы этого не случилось. Великий князь говорил отцу, что не желает престола, не чувствует себя готовым к нему и, соответственно, не собирается ехать в Данию, чтобы свататься к Дагмаре. Александр II только сердился: «Что же ты думаешь, что я по своей охоте на этом месте, разве ты так должен смотреть на свое призвание? Ты, я вижу, не знаешь сам, что говоришь, ты с ума сошел… Если это так, то знай, что я сначала говорил с тобой, как с другом, а теперь приказываю ехать в Данию, и ты поедешь, а княжну Мещерскую я отошлю…» Действительно, М. Э. Мещерская была выслана за границу, где была выдана замуж за П. П. Демидова, князя Сан-Донато. Как вспоминал граф С. Д. Шереметев, «она вышла замуж за великосветского савраса и была глубоко несчастлива. До меня дошла позднее такая выходка ее мужа: уже беременная поехала она в театр, кажется, в Вене, когда муж ее внезапно выстрелил из пистолета в ее ложе, в виду шутки, чтобы ее напугать». М. Э. Мещерская прожила недолго. Она умерла на следующий день после рождения сына.
Княжна Мария Элимовна Мещерская.
Как и следовало ожидать, цесаревич подчинился воле отца.
17 сентября царская невеста торжественно въехала в Петербург. Последовали бесконечные праздники, а для принцессы – еще и уроки: русского языка и Закона Божьего. 12 октября в Зимнем дворце принцесса Дагмара присоединилась к православной церкви и была официально провозглашена Марией Фёдоровной. Наконец, 28 октября состоялось бракосочетание. Молодожены поселились в Аничковом дворце в Санкт-Петербурге. Здесь они жили и после того, как великий князь Александр Александрович вступил на престол. По словам журналиста и близкого знакомого князя В. П. Мещерского И. И. Колышко, «трудно было представить себе по внешности более несхожие существа, как этот суровый, шутя гнувший подковы, нелюдимый и необщительный гигант и крошечная, хрупкая, как фарфор ее родины, всем улыбавшаяся и всех озарявшая взглядом своих прекрасных очей, общительная датчанка. Но гигант подчинился крошке, а крошка полюбила неладного гиганта, как когда-то любила его ладного брата».
Молодожены путешествовали по России и Европе. Весной 1867 г. великокняжеская семья – в Москве. Цесаревна «появлялась, как солнечный луч, а с нею рядом, словно все еще в тени своего брата, добродушно, спокойно, но твердо выступал тот, о котором принято было говорить со слов умирающего брата, что у него “хрустальная душа”». В июне 1867 г. Александр Александрович вместе с царской семьей – в Париже. Там произошло второе покушение на жизнь императора Александра II. Стрелял в него поляк А. Березовский. Никто не мог быть уверенным, что террорист был одинок в своем желании отомстить императору за подавление польского восстания. Живо реагируя на случившееся, наследник престола был резок, категоричен и весьма эмоционален. Молчаливый и даже робкий в обществе великий князь был бескомпромиссен и решителен в письмах к товарищу. «Я не мог ни веселиться, ни проводить время спокойно ни на одну минуту. Нельзя было ручаться за каждый новый день, что не повторится то же самое… Париж, особенно в настоящее время, так переполнен всяким народом. Одних поляков, скотов, до 25 000 человек», – писал цесаревич В. П. Мещерскому. По мнению наследника престола, поляков должен был возненавидеть любой русский. Вместе с тем российская бюрократия, к неудовольствию великого князя, продолжала малодушно идти на уступки Польше. Александр Александрович не желал оставаться в Париже. «Это вертеп», – констатировал цесаревич. Зато он почувствовал отдохновение, когда, наконец, оказался в «милой Дании».
Как раз тогда, в Дании, у Марии Фёдоровны случился выкидыш из-за неосторожной верховой езды, которую очень любила великая княгиня. Наконец, в 1868 г. у нее родился сын Николай (будущий Николай II). В своем дневнике Александр Александрович записал: «…Около 12.30 жена перешла в спальню и легла на кушетку, где все было приготовлено. Боли были все сильнее и сильнее, и Минни (Мария Фёдоровна. – К. С.) очень страдала. Папа вернулся и помогал мне держать мою душку все время. Наконец, в половине третьего пришла последняя минута и все страдания кончились разом. Бог послал нам сына, которого мы нарекли Николаем…» Вскоре родился Александр, который, правда, прожил совсем недолго. Согласно воспоминаниям С. Д. Шереметева, эта смерть чрезвычайно сблизила супругов. В 1871 г. у цесаревича появился на свет сын Георгий, в 1875 г. – дочь Ксения, в 1878 г. – сын Михаил. Дочь Ольга родилась уже у императора, Александра III, в 1882 г.
23-летний великий князь не должен был оставаться без серьезного дела. В 1867 г. великий князь Михаил Николаевич писал племяннику: «Жду с нетерпением той минуты, когда ты в состоянии будешь облегчать труды твоего отца, как он это делал в отношении Ан-Папа (Николая I. – К. С.); это и для тебя самого будет в высшей степени полезно, ибо исподволь подготовит тебя к огромному труду и ответственности, которые тебе суждено когда-нибудь принять на твои собственные плечи! Но для того чтобы быть в состоянии исполнить это важнейшее назначенье твоей жизни, надо тебе самому, Саша, много еще работать, готовиться, думать и стараться и не терять ни минуты, ибо время дорого». Еще в 1866 г. цесаревич был введен в состав Государственного совета, а в 1868 г. – Совета и Комитета министров, возглавил комиссию по оказанию помощи голодающим в северных губерниях (прежде всего в Архангельской). За последнее дело цесаревич принялся с энтузиазмом и достиг немалых успехов. Так его постепенно привлекали к делу управления государством. Однако на заседаниях правительственных учреждений застенчивый великий князь Александр Александрович почти не выступал, а преимущественно молчал и слушал.