Императрица online
Шрифт:
– Пора начинать мыслить логически, – решил Николай Константинович, берясь за морковную лепёшку в форме букового листочка. – Полагаю, солнце знает, где сейчас Василиса.
Младший товарищ оторвался от пирога и скептически поднял левую бровь.
– Вы имеете в виду, как у Пушкина? «Свет наш солнышко! Ты ходишь круглый год по небу, сводишь зиму с тёплою весной, всех нас видишь под собой…» [10] – так, что ли? И это вы называете мыслить логически?
Николай Константинович рассмеялся.
10
А.С.
– Ну надо же, какое прекрасное знание классики! Налицо университетское образование! Нет, Алёша, не совсем так. Василиса ведь кто?
– Ваша супруга.
– Она актриса, прирождённая актриса! А где у нас кинематографическая Мекка?
– В Шепси! – догадался Алексей.
– Разумеется, – кивнул капитан. – От Царицына до Шепси недалеко. Отправимся на Чёрное море, поспрашиваем там. Отца моего навестим. Если она хоть раз за эти двадцать три года заглядывала на студию, мы это выясним.
– Да никто её там и не вспомнит, – усомнился штурман.
– Нет, мой друг, забыть её невозможно. Поверь, я пытался.
Николай Константинович тщательно вытер руки о полотенце, расшитое буковыми веточками, и достал из-за пазухи заламинированную фотографию.
Прозрачный пластик на ощупь был холодным и твёрдым, а взгляд Василисы на снимке – тёплым и нежным.
– Посмотри, – протянул он карточку товарищу. – Это мы перед свадьбой.
– Красивая пара. Как с журнального разворота, – с уважением прокомментировал Алексей, разглядывая снимок.
– Мы тогда для журнала и фотографировались, – с ностальгией улыбнулся Николай Константинович. – Василиса всегда любила быть в центре внимания. А тут – такой повод. Цесаревич сделал предложение знаменитой кинозвезде! Новость номер один для всего мира.
На старой фотографии застыло счастье. Василиса Прекрасная прижималась к груди цесаревича Николая – с той стороны, где сердце. Он приобнимал её левой рукой. Оба смотрели в камеру, но видели, похоже, только друг друга.
Николай – в слегка великоватой ему рубашке, в «авиаторских» очках (это было ещё до эпохи лазерной коррекции зрения). Серо-зелёные глаза за стёклами кажутся восторженно-удивлёнными. Он никак не мог поверить, что она сказала «да».
И Василиса – воистину прекрасная. Светлые, растрёпанные по моде восьмидесятых волосы, падающая на глаза чёлка. Чуть приоткрытые манящие губы. Полупрозрачная, свободно ниспадающая леопардовая блузка с интересным вырезом. И взгляд, этот взгляд, покоривший миллионы! Задорный и в то же время завлекающий. Редкое сочетание. Василиса и в жизни была такой – весёлой и страстной.
– Как вы познакомились? – спросил Алексей, отдавая снимок и завершая «Буковое безумие», в соответствии с рекомендациями его создателя, козинаком из буковых семян с мёдом.
Николай Константинович спрятал фотографию во внутренний карман и распечатал коробку с «Ореховым взрывом» – высоким шоколадным тортом с фундуком, миндалём и ещё пятью наименованиями орехов.
– Видел такой фильм – «Столица слезам не верит»? Василиса играла в нём главную роль, эдакую очаровательную золушку, которая приехала из глубинки в миленьком платочке, разрисованном ромашками, и устроилась на Русско-Балтийский завод простой сборщицей, а потом стала директором всего предприятия…
– Конечно, я знаю сюжет, это же классика, – нетерпеливо закивал Алексей. – Положите и мне кусочек «Взрыва», пожалуйста… Гран мерси. Так при чём здесь всем известное кино?
– При том, что меня пригласили в качестве консультанта фильма. Я тогда уже работал в инженерном отделе РБЗ и руководство завода поручило мне помочь киношникам. Надо было давать технические советы, следить, чтобы они не наделали глупостей… Я учил Василису правильно держать руки на станке.
– Да, правильно держать руки – это очень важно, – улыбнулся Алексей, откидываясь на внушительную спинку деревянного стула. – Когда работаешь на станке. Или когда обнимаешь цесаревича.
Николай Константинович невольно зарделся.
– Ну, Алёша, ты и сам всё понимаешь. Как может молодой человек удержать себя в руках, взяв за руки такую потрясающую девушку?
– Что ж, Николай Константиныч, может, не случайно мы заговорили об этом именно здесь. – Алексей махнул рукой в сторону выложенной камнем стены, где лунным светом сияли выпуклые буквы названия заведения. – У ваших же предков-скандинавов считалось, что омела – символ любви и мира. Все раздоры она прекращала.
– Не знаю, друг мой, не знаю, – Николай Константинович покачал головой. – Есть и другая шведская легенда. Бальдра, неуязвимого бога весны и света, убили веткой омелы…
Алексей взлохматил свои белокурые волосы.
– У нас, мой капитан, вся весна ещё впереди! Отставить депрессию и богов с дурацкими именами! Успех приходит только к тем, кто в него верит. Я подчёркиваю – к тем, кто в успех верит, а не в Бальдра какого-то.
На выходе из трактира путешественников остановил возбуждённый старичок – предрекатель войны.
– Господа, господа! Позвольте минуточку внимания! Мы тут поспорили с другом, решили спросить у молодёжи. Как вы считаете, нападёт Испания на Венесуэлу или не посмеет?
Алексей хмыкнул и пошёл заводить «Фодиатор», а Николаю Константиновичу воспитание не позволило отмахнуться от пожилого человека:
– Видите ли, сударь, всё намного сложнее. Конкистадоры, по прошествии веков, стали хитрыми. Они могут аннексировать Венесуэлу и без объявления войны. Без малейшего кровопролития. Есть разные политические технологии…
– Ох! Ваше величество! – вдруг дошло до старика. Он даже ухватился за ближайший стул, чтобы не упасть. – Это же вы! Батюшка вы наш! Ваше императорское величество! Вы здесь, в нашем скромном Царицыне? – Тут лицо пенсионера из возбуждённого стало тревожным. – Ох, батюшка! Вы здесь. А кто же в Зимнем остался? Кто же на посту? Кто, если что, остановит зарвавшуюся Испанию?