Имперец. Том 3
Шрифт:
Но швея успела, и теперь у Василисы было голубое платье, шитое серебром, у Демидовой — малахитовое, шитое золотом, а у Нарышкиной — цвета горького шоколада и тоже шитое золотом.
Впрочем, самым тяжелым во всей этой процедуре был макияж. Чтобы выглядеть естественно-красивой действительно потребовалось несколько часов, слоев и тонн лакокрасочных материалов.
В конце концов, когда вся эта экзекуция была завершена, и Василиса просто стояла в своей комнате напротив ростового зеркала, немного кружась и оценивая со всех сторон, достаточно ли
— Ты готова? — спросил мужчина, входя.
Спросил и замолк, ошарашенно смотря на собственную дочку.
— Я готова, — уверенно произнесла Василиса, вздернув подбородок и обернувшись на отца.
Тот молчал несколько невыносимо долгих секунд, не отрывая взгляда от дочери.
— Ты такая красивая у меня, Васька… — тихо произнес мужчина.
— Спасибо, папа.
— И я… — мужчину подвел голос, пришлось прокашляться и соскочить с щекотливо-ностальгической темы. — Знаешь, несмотря на то, что мне категорически не нравится твой избранник, я тобой очень горжусь.
С улицы раздалось веселое бибиканье. И не нужно было даже подходить к окну, чтобы понять — явился тот самый избранник, и совершенно по-плебейски зовет девушку спуститься. И Корсаковой это ужасно нравилось.
— Спасибо, пап, — Василиса подошла к мужчине и легонько коснулась губами его щетины. — До встречи в новом году.
— До встречи, милая, — с теплом в голосе ответил тот. — Веселись.
Ну, «веселись» — это не то слово, которым можно было бы описать эмоции скручивающегося от ужаса живота, но в целом что-то веселое в определенно этом было.
Например, первый новый год с Александром…
Кремль, Александр Мирный
Розовый эскорт несся по столице в самое сердце страны — в Кремль. Рядом сидела восхитительно-прекрасная Василиса, а внутренний карман пиджака жгла маленькая коробочка с кольцом.
Конечно, все вокруг понимали, чья Корсакова женщина, да и давно уже называли ее моей невестой, не стесняясь ни окружающих, ни громкости собственного голоса. Но каждый раз, когда Василиса слышала это слово, девушка как-то странно вздыхала.
Женщинам всегда важно подтверждение своего статуса, да. Кольцо, штамп в паспорте, ребенок, желательно тройня, чтобы все вокруг знали, что этот мужик — ее, зарплату он носит сюда и дети эти — счастливое продолжение их брака.
Многие начинают давить на партнеров, делая толстые и абсолютно прозрачные намеки в духе «а когда ты позовешь меня замуж?». Но Василиса была сама корректность и обходила щекотливую тему десятой стороной. За что я был особенно благодарен девушке.
Конечно, для помолвки требовалось хорошее кольцо, но это было меньшей проблемой. Жизнь моя в этом мире оказалась невероятно насыщенной и требовала пристального внимания во всех местах сразу. Но, как бы там ни было, под новый год стало понятно — откладывать больше невозможно, а то какой-нибудь резко осмелевший Строганов может неправильно понять истинное положение вещей.
Но это были планы на ночь, а сейчас я просто наслаждался дорогой, тонкими пальцами Василисы в своей ладони и размышлял о том, что, в конце концов, наверное, мне на роду написано вписываться во всякую государственную движуху.
Я — самый верный солдат своей страны, и ни смерть, ни вторая жизнь этого не изменили. И как бы я ни хотел уйти подальше от той опасности, что идет по пятам за любым бойцом Родины, на самом деле мне никуда не деться.
Война у меня в крови, я передал ее своим детям в том мире, и передам в этом. Видимо, дело за малым — пора обзаводиться детьми…
— О чем задумался? — спросила Василиса, наблюдавшая за мной всю дорогу.
— О будущем, — честно ответил я.
— О… — растерянно произнесла девушка. — И что там в будущем?
Машины въехали на территорию Кремля и, немного толкаясь, стали пробираться к отведенной нам парковке.
— В будущем? — медленно проговорил я, наблюдая за напряженным гвардейцами, стоящими буквально через каждые два шага. — В нашем будущем, Василиса, все прекрасно. И скоро ты сама в этом убедишься.
Корсакова чуть улыбнулась, и я ободряюще сжал ее пальцы.
Автомобили замерли, я выбрался из салона, подал руку девушке. Несколько парочек и одиноких фигур впереди нас уже шагали к распахнутым дверям одного из дворцовских теремов, и Василиса теснее прижалась к моему боку.
— Волнуешься? — негромко спросил я.
— Очень, — призналась девушка. — Там же будет Его Высочество! Такой шанс простым людям типа меня выпадает редко или не выпадает вообще.
— Ты не можешь быть просто девушкой, — покачал я головой в ответ. — Одно только то, что ты сейчас идешь здесь со мной в Кремль, говорит о том, что простого в тебе гораздо меньше, чем тебе кажется.
Корсакова смущенно вспыхнула и опустила взгляд.
— Вы что-то не торопитесь! — нагнали нас Ермаков с Демидовой.
— Так мы вроде и не опаздываем, — пожал плечами я в ответ.
— Алекс, ты первый человек без титула, кто не несется в Кремль сломя голову, как только появилась такая возможность, — хмыкнул Тугарин.
— Приятно быть исключением из правил, — усмехнулся я.
— Будь осторожнее, — негромко произнесла боярышня Нарышкина, поравнявшись со мной, — дворец — чистый серпентарий, и никто там не рад тебя видеть.
— Я знаю, — спокойно ответил я. — Я понимаю.
Нарышкина кивнула и уже в полный голос заявила:
— Так, давайте-ка прибавим шагу. Иначе так и придется встречать новый год под открытым небом!
Компания весело загудела, и мы ускорились. Из широко распахнутых дверей Кремлевского дворцового терема на нас пахнуло теплом, универсальным мандариновым запахом праздника, а еще такой сладкой, будоражащей кровь эйфорией, что была присуща любому праздничному мероприятию.
Бал цесаревича Ивана Дмитриевича Романова по случаю нового года начался.