Империя бурь
Шрифт:
– Храм – символ моего законного права на власть. Я не могу допустить, чтобы осквернение святыни сошло им с рук.
Аэлина сердито расправила плечи. Было непривычно раскрывать свои замыслы и что-то объяснять… К этому надо привыкнуть. Но ведь она обещала быть… менее скрытной. По крайней мере сейчас, когда особой секретности не требовалось.
– Это будет послание Адарлану и Дарро. Пусть не думают, что я отказалась от своего права на трон.
Эдион задумался над ее словами, потом хмыкнул:
– Королева не только по праву крови, но и овеянная
– Жаль, что Лисандра умеет превращаться сама, но не может превращать одни вещи в другие, – в тон брату произнесла Аэлина.
Лисандра щелкнула клювом и распушила перья.
– Говорят, этот цветок однажды расцвел во время правления Орлона, – сказал Эдион. – Всего один во всем Задубелом лесу.
– Я знаю, – тихо отозвалась Аэлина. – Дядя поместил его в стеклянный сосуд и держал у себя на столе.
Она и сейчас помнила этот красно-оранжевый цветок, не отличающийся особой красотой. Но от него исходила особая сила, и у Аэлины всякий раз перехватывало дыхание, когда она бывала в кабинете дяди и видела сосуд с «королевским пламенем». В день, когда Брэннон ступил на землю Террасена, этими цветами покрылись поля и склоны гор. Потом «королевское пламя» исчезло. В последующие века удавалось находить лишь по одному цветку. Когда это случалось, говорили, что нынешний король благословлен богами, а его королевство пребывает в мире.
«Королевское пламя» нашли во второе десятилетие правления Орлона, через девяносто пять лет после предыдущего.
– Неужели Адарлан…
Она не договорила, поперхнувшись.
– Нет. Сосуд забрал Дарро, – сказал Эдион. – Единственное, что он сумел взять прежде, чем адарланские солдаты заняли дворец.
Аэлина обрадованно кивнула. Ее магия тут же отозвалась легкой вспышкой. Даже Меч Оринфа побывал в адарланском плену, пока Эдион не получил его назад. Пожалуй, ее брат острее многих других чувствовал и понимал, какая сила может быть заключена всего в одном символе. Если утрата символа может подорвать дух армии и народа, его обретение вселяет надежду и дает силы.
Довольно ее королевству изнемогать от разрушений и боли.
– Идемте. – Аэлина направилась к двери. – Прежде чем устраивать адарланцам ад, нам не мешает поесть.
Глава 13
Дорин не помнил, когда в последний раз он видел такое обилие звезд.
Далеко позади в небо еще поднимался дым, освещаемый холодным узким месяцем. Хорошо, что они больше не слышали ни криков, ни хлопанья могучих крыльев.
Они плыли в одномачтовом ялике. Принц Рован из клана Боярышника сидел за спиной Дорина, поглядывая на черную гладь ночного неба. Магия Рована несла их суденышко на юг, к Мертвым островам. Фэйский воин на удивление быстро раздобыл этот ялик. Точнее, попросту украл, пока владелец глазел на терзаемый ведьмами и драконами Рафтхол. Все это время Дорин молчал, сознавая собственную никчемность. Враги уничтожали его город, убивали его подданных, а он…
– Тебе надо поесть, – сказал Рован.
Дорин мельком взглянул на мешок со съестными припасами, также украденный Рованом. Хлеб, сыр, яблоки, сушеная рыба… Дорина замутило.
– Ты укололся о ядовитый шип.
Голос Рована был не громче плеска волн. Ветер его магии надувал парус, уверенно толкая судно вперед.
– Ты здорово истощил свои магические силы, сражаясь с ядом и потом, когда мы выбирались из замка. Тебе обязательно надо поесть, иначе ты их не восполнишь… Разве Аэлина не предупреждала тебя об этом?
Дорин проглотил горьковатую слюну:
– Нет. У нее и времени не было учить меня пользоваться магической силой.
Он повернулся к Ровану, одной рукой держащему руль. Дорин познакомился с фэйцем несколько месяцев назад, но все еще не мог привыкнуть к заостренным ушам. И к этим серебристым волосам.
Они не были похожи на волосы Маноны. Те напоминали снег, залитый лунным светом.
Где-то сейчас главнокомандующая, пошедшая ради него на убийство? А его она пощадила. Нет, не пощадила. Спасла.
Дорин не был глупцом. Он понимал: Манона сделала это не ради него. Она поступила так, как ей было выгодно. Она была для Дорина чужой; еще более чужой, чем воин, сидящий с ним в ялике.
И эта ее тьма, жестокость, этот ее предельно честный взгляд на мир… От такой ничего не утаишь. Такой не соврешь.
– Тебе необходимо есть, чтобы накапливать силу, – продолжал Рован. – Магия питается твоей телесной силой. Питается тобой. Чем лучше ты отдохнул, тем больше в тебе силы и, что важнее, тем больше твоя власть над этой силой. Магическая сила имеет странную особенность: она часть тебя и в то же время – нечто существующее само по себе. Если ею не управлять, она станет управлять тобой. Она поглотит тебя и сделает своим орудием.
Рован улыбнулся, блеснув ослепительно-белыми зубами:
– Одна известная нам особа любит сбрасывать излишки силы, устраивая разные фокусы. Это позволяет ей держать в узде основную часть.
Дорин чувствовал, что взгляд Рована вдавливает его в сиденье.
– Естественно, тебе решать, сколько магической силы допускать в свою жизнь и как ею распоряжаться. Но учти, король: если ты не научишься управлять собственной магией, она тебя уничтожит.
У Дорина дрожь пробежала по спине.
Возможно, на него подействовал безбрежный океан и яркий звездный ковер над головой, но он вдруг сказал:
– Мне тогда не хватило магической силы. В тот день, когда… Сорша погибла, моей магии не хватило, чтобы ее спасти. Наверное, моя сила может только разрушать, – вздохнул он.
Рован не отзывался. Дорин решил, что принц уснул. Он не решился спросить, когда Рован последний раз спал. Видимо, тогда же, когда и ел. Дорин видел, насколько голоден его спутник.
– И я когда-то не сумел спасти свою возлюбленную, – вдруг сказал Рован.