Империя человечества. Время солдата
Шрифт:
Хикки неожиданно ощутил, как кто-то далекий, мудрый и бесконечно добрый кладет ему на плечо свою сильную руку, и в его сознании возник образ, – нет, то был не ангел, это вообще не имело лица и даже какой-то определенной формы: это было воплощение силы, несущейся ему на помощь. Голоса Шанцева и Этерлена отступили куда-то вдаль, а снизу явственно раздался негромкий свист двигателей. Не желая верить своим ощущениям, Хикки опустил взгляд и увидел, как во двор неторопливо вползает хищное черное тело; вот в его мозг ворвались частые и беспорядочные очереди. Уже приходя в себя, Хикки видел, что катер немного приподнимается над землей, в его остром носу одним ударом раскрываются невидимые до того орудийные клюзы, и сине-фиолетовые струи уходят куда-то туда, за башню, где притаились неведомые убийцы.
– Что это? – сипло спросил Шанцев, выкатывая из орбит глаза.
– Это легион-генерал Райнер Лоссберг, – ухмыльнулся Этерлен. – Один из лучших асов, между прочим. Сейчас у него кто-то долетается…
Но Лосси не стал кидаться в атаку. Он поднялся на уровень спасительной площадки и распахнул люк в борту.
– Давайте! – крикнул он из кабины. – Черт, как же вас тут много! Давайте, по одному!
Первой в кабину прыгнула девушка Шанцева. Следом за ней, стараясь не глядеть вниз, через пустоту перешагнул банкир. Когда Хикки и Этерлен почти одновременно всунулись в катер, сидеть в кабине было уже негде. Девушка оказалась на коленях у Шанцева, а Этерлен с Лоссбергом как-то уместились в одном пилотском кресле.
– Мочи их, сук! – азартно выкрикнул Этерлен, проявляя страстное желание схватить штурвал.
– Да погоди, – отозвался Лоссберг. – Кто там, что за люди?
– Там сучья полиция, мать их размать!!! Мочи этих гандонов, или дай, я сам!
– Мочить полицию? Ты что, ранен?
Лоссберг скептически покачал головой и легонько тронул штурвал. Катер поднялся на уровень плоской крыши башни, потом еще чуть выше, и на экране появились три желто-синие машины, облепившие крышу какого-то цеха напротив. Для них появление боевого катера было неприятной неожиданностью, но у кого-то, по всей видимости, что-то заклинило в черепе…
Впоследствии Хикки не раз думал, что же именно могло заставить полицейских бросаться на них. И каждый раз останавливался на одной и той же мысли: они не смогли идентифицировать редкую машину и решили, что это какая-то новая гражданская разработка. В пользу этой версии говорило и то обстоятельство, что раздолбай Лоссберг закрасил кресты на килях, приказав намалевать поверх них свой талисман, шаловливую рыжую красотку.
И все же во всем этом была какая-то мистика.
Они атаковали катер все втроем, едва только успели набрать высоту, необходимую для захода. В эти секунды Лоссберг спокойно ждал, не веря в то, что полиция может вот так вот, запросто, начать расстреливать катер военно-космических сил. Полицейские коптеры взвились в воздух, развернулись носом к башне, – и по острому носу разведчика затарабанили импульсы их «стационаров».
Лоссберг отшатнулся от экрана и в первое мгновение совершенно потерял контроль над окружающей его действительностью. Ему показалось, что рядом с ним что-то рухнуло: наверное, то был его привычный мир… Это состояние длилось какую-то долю секунды, и сидящие рядом с ним люди не успели отметить замешательство астронавта.
Придя в себя, Лоссберг рванул штурвал на себя, сразу поднявшись на несколько сотен метров, выжал педаль ориентировки и бросил катер в крутой вираж, облетая завод и висящих над ним полицейских.
– Давайте лучше отсюда уходить, – сказал он. – К чему нам неприятности?
– Какие неприятности! – взорвался Этерлен. – Ты что, издеваешься над нами? Ты понимаешь, что все это значит? Эти люди – люди Жирного, они прилетели сюда вовсе не для того, чтобы кого-то там задержать или что-то еще… так не задерживают! Это бандиты, которых пригнали, чтобы всех нас укокошить!
– Все хуже, – добавил Хикки. – Если они доложат, что от них удрали на каком-то катере, то начнется такой переполох… или мы их убьем, или они устроят нам веселую жизнь. Вали их, а потом нужно тщательно обработать завод, чтобы убрать снайперов.
– Нет там больше никаких снайперов, – мрачно отозвался Лоссберг, – после двух залпов, ну кто там уцелеет? А тебе не кажется, что они уже давно обо всем доложили?
– Вот если они привезут хозяевам видеоконтроль, тогда…
– Хватит трепа, – жестко прервал дискуссию Этерлен. – Легион-генерал Лоссберг, к атаке! Цель – тройка коптеров сине-желтой цветовой гаммы, огонь!
Лоссберг куснул губу и откинулся на спинку кресла.
– Мы в одном и том же чине, – ответил он. – Я не нахожусь в твоем прямом подчинении, Пол. С другой стороны, по некоторым причинам я не могу тебе помешать. Вперед.
Катер заканчивал первый круг. Полицейские коптеры уже перестроились для новой атаки и, задрав носы, полезли вверх.
Этерлен решительно взялся за штурвал. По его движениям Хикки видел, что опытным пилотом генерала не назовешь – но летать он, разумеется, умел. Развернув катер к атакующим – полицейские уже окрыли огонь, – он нажал алую клавишу на пульте управления носовым оружием. Первая очередь ушла в небо. Этерлен нервно выругался, но сумел взять себя в руки. Через мгновение нос катера занял позицию атаки. Дальше целиться было ни к чему. Все три полицейские машины взорвались в воздухе, не доходя до таинственного черного катера нескольких сотен метров.
Глава 10.
Катер Лоссберг бросил в дюнах северо-западного мыса, далеко выдававшегося в океан. Добраться сюда на автомобиле было невозможно: дорогу намертво преграждали заросшие диким лесом горы. В ящике под пилотским креслом у запасливого пьяницы нашелся ром, какие-то соки и несколько упаковок разнообразных бутербродов.
Ром пили из одноразовых пластиковых стаканов. Чтобы прийти в себя, Шанцеву понадобилось не менее ста пятидесяти грамм.
– Что делать будем? – спросил он, обводя глазами мрачную троицу.
– Мочить будем, – угрюмо отозвался Этерлен.
– Кого мочить? – испугался Шанцев. – Вы о чем, генерал?
– Жирного мочить, кого еще. Мне уже как-то плевать, убивал он наших клиентов или не убивал… после Йони, да после сегодняшнего… посмотрите на меня. Что вы молчите, милорд? Вы уже догадались, что на мне броня? А если бы ее не было, что бы от меня осталось – мокрое место?
Этерлен уже выбросил в море прожженный в нескольких местах камзол, и оставался в рубашке – но и она, понятно, никак не годилась для дальнейшего употребления. Материя висела на нем обугленными лохмотьями, так, словно Этерлен помогал тушить большой пожар.