Империя: чем современный мир обязан Британии
Шрифт:
Ротшильд ответил утвердительно. Когда Родс объединил усилия с Компанией Бечуаналенда, чтобы создать новую Центральную ассоциацию исследований Матабелеленда, банкир стал главным акционером и увеличил свою долю в 1890 году, когда она стала Компанией объединенных концессий. Он был также среди акционеров-основателей, когда Родс в 1889 году основал Британскую южноафриканскую компанию. Фактически Ротшильд играл роль неоплачиваемого финансового советника компании.
Пока “Де Бирс” воевала в залах заседаний в Кимберли, Британская южноафриканская компания вела настоящую войну. Когда Лобенгула понял, что его обманули, отняв намного больше, чем права на добычу полезных ископаемых, он задумал померяться силами с Родсом. Решив раз и навсегда избавиться от Лобенгулы, Родс послал отряд из семисот добровольцев. У матабеле была сильная, хорошо организованная по африканским меркам
125
Воинское подразделение. — Прим. ред.
Бой у реки Шангани в 1893 году (один из первых случаев применения “максима”) свидетель описал так:
Матабеле не удалось подойти ближе, чем на сто ярдов. Впереди них двигался полк нубуцу — охрана короля. Они неслись с дьявольскими воплями навстречу неминуемой смерти, поскольку “максимы” превзошли все наши ожидания и косили их буквально как траву. Я никогда не видел ничего подобного пулеметам Максима, я даже вообразить не мог, что такое возможно: патронные ленты расстреливались настолько быстро, насколько человек мог заряжать и стрелять. Каждый в лагере вверил свою жизнь Провидению и пулемету Максима. Туземцы сказали королю, что они не боятся нас или наших ружей, но они не могут убить животное, которое делает “Пух! пух!”, то есть пулемет Максима.
Матабеле показалось тогда, что “белый человек пришел… с оружием, которое выплевывает пули, как небеса иногда плюются градом, и кто такие беззащитные матабеле, чтобы устоять против этого оружия?” Погибли около полутора тысяч воинов матабеле — и четверо из семисот пришельцев. Газета “Таймс” самодовольно сообщила, что матабеле “приписывают нашу победу колдовству, полагая 'максим' порождением злых духов. Они называют его скокакока,вследствие специфического шума, который он издает во время стрельбы”.
Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, кто руководил операцией, захваченную территорию переименовали в Родезию. Однако за Родсом стояло финансовое могущество Ротшильда. Примечательно, что член французской ветви этой фамилии с удовлетворением отметил связь между новостями о “жестком столкновении с матабеле” и “небольшим повышением акций” Британской южноафриканской компании Родса. Единственное, что вызывало у Ротшильда беспокойство (и вполне оправданное), это то, что Родс направлял деньги из прибыльной компании “Де Бирс” в совершенно спекулятивную Британскую южноафриканскую компанию. Когда лорд Рэндолф Черчилль, независимый политик-консерватор, возвратился в 1891 году из Южной Африки, он объявил, что “нет более неблагоразумного помещения средств, чем в ведущих изыскания синдикатах”, и обвинил Родса в том, что он “обманщик… который не мог собрать в Сити пятьдесят одну тысячу фунтов, чтобы открыть шахту”. Ротшильд был рассержен. Немного в глазах финансиста fin de si`ecleбыло преступлений серьезнее, чем пренебрежительное отношение к его инвестициям.
Официальный сувенир кампании в Матабелеленде, выпущенный к четвертой годовщине этого незначительного конфликта, открывается “выражением уважения” Родса тем, кто покорил “дикарей”. Гвоздем программы стал гротескный гимн, посвященный любимому оружию завоевателей. Это стихотворение начало свой путь как либеральная сатира, но люди Родса бесстыдно сделали ее своим гимном:
Вперед, солдаты с хартией, на земли язычников, С молитвенниками в карманах, с винтовками в руках. Славная весть, вот где можно делать дело, Распространять мирное евангелие пулеметом Максима. Скажите порочным туземцам, что грешны их сердца, Превратите их языческие храмы в рынки духа. И если вашему учению они не уступят, Прочтите им другую проповедь— пулеметом Максима. Когда они вполне поймут эти десять заповедей, Вы должны одурманить вождя и захватить их землю; И если они коварно призовут вас к ответу, Прочитайте им другую проповедь— “ максимом” с горы.Пулемет Максима был американским изобретением, но его изобретатель всегда рассчитывал на британский рынок. Как только у Хайрема Максима оказался рабочий опытный образец, изготовленный в тайной мастерской в Хаттон-Гардене, в Лондоне, он начал рассылать важным персонам приглашения его испытать. Среди тех, кто приглашение принял, были герцог Кембриджский (в то время главнокомандующий), принц Уэльский, герцог Эдинбургский, герцог Девонширский, герцог Сатерлендский и герцог Кентский. Герцог Кембриджский ответил с готовностью, которая была характерна для его класса.
Он объявил, что “весьма впечатлен характеристиками пулемета” и “уверен, что он очень скоро будет использоваться повсеместно, во всех армиях”. Однако герцог “не думает, что целесообразно покупать его прямо сейчас… Когда потребуется, мы сможем купить новейшие образцы, а управление ими может быть освоено сметливыми людьми за несколько часов”. Другие быстрее оценили огромный потенциал изобретения Максима. В ноябре 1884 года, когда была основана компания Максима, лорд Ротшильд вошел в число ее управляющих. В 1888 году его банк выделил 1,9 миллиона фунтов для слияния компании Максима с оружейной фирмой Норденфельда.
Отношения Родса и Ротшильда были настолько тесными, что первый даже поручил лорду Ротшильду выполнение своего завещания. Родс распорядился, чтобы его состояние было потрачено на финансирование империалистического эквивалента Иезуитского ордена: такова цель стипендии Родса. Деньги предназначались для создания “общества избранных, действующих во благо империи”. Родс писал: “Возьмите устав Иезуитского ордена… и замените римско-католическую религию английской империей”. Ротшильд, в свою очередь, уверял Родса: “Наше первое и главное желание в отношении южноафриканских дел состоит в том, что вы должны остаться во главе этой колонии и получить возможность вести ту великую имперскую политику, которая была мечтой вашей жизни”.
Собственная страна и собственный империалистический орден были только элементами крупномасштабной “имперской политики” Родса. На своей огромной, размером со стол, карте Африки (ее и сейчас можно увидеть в Кимберли) Родс провел карандашом линию от Кейптауна до Каира. Здесь должна была пройти железная дорога: от мыса Доброй надежды на север через Бечуаналенд, от Бечуаналенда до Родезии, от Родезии до Ньясаленда, затем мимо Великих озер в Хартум и, наконец, вверх по Нилу до Египта. Родс полагал, что весь материк окажется под властью Британии. Его довод был простым: “Мы — раса, первая в мире, и чем большую территорию мы приобретаем, тем лучше для рода человеческого”. Амбиции Родса буквально не имели границ. Он мог говорить с серьезностью об “окончательном восстановлении Соединенных Штатов Америки в качестве неотъемлемой части Британской империи”.
В некоторой степени войны вроде той, которую Родс вел с матабеле, были частными, спланированными в закрытых клубах, таких как Кимберли, этом чванливом оплоте капиталистического праздника жизни (среди его основателей был сам Родс). Присоединение Матабелеленда к империи не стоило британскому налогоплательщику ровно ничего: с “дикарями” воевали наемники, нанятые Родсом, а платили им за “работу” акционеры “Де Бирс” и Британской южноафриканской компании. Если бы оказалось, что в Матабелеленде нет никакого золота, в убытке остались бы только они. Фактически процесс колонизации был приватизирован. Так уже бывало на заре существования империи, когда монополистические торговые компании несли британский флаг от Канады до Калькутты. Родс сознательно учился у истории. Британское владычество в Индии началось с Ост-Индской компании. Теперь история повторялась в Африке. В одном из писем к Ротшильду Родс даже назвал “Де Бирс” “второй Ост-Индской компанией”.