Империя Млечного Пути. Книга 1. Разведчик

Бурмистров Денис Евгеньевич

Но на другой чаше весов покоилась судьба Элли, которая в нынешнем своем положении нуждалась в Юрии не меньше. Из-за нее Гарин не мог просто все бросить и направить все силы на поиск ковчега.

Нечестный выбор. Подлый.

А время шло, дни превращались в месяцы, и проблема не желала решаться самостоятельно. Элли шла на поправку крайне медленно (если вообще поправлялась), история о ковчеге превратилась в несмешную шутку – огромный корабль поколений словно в воду канул. Самое обидное, что теперь Гарина считали обманщиком, а любые разговоры про ковчег

пресекались резко и грубо.

Единственный, кто по-прежнему верил и поддерживал Гарина с Элли, это Карл Йенсен. Единственный, решивший помочь. Старающийся помочь. Делающий хоть что-то.

Впрочем, Гарин не испытывал насчет датчанина иллюзий. Прекрасно понимал, зачем они Карлу. Понимал, но принимал – пока что их интересы совпадали.

Мимо Гарина прошли две откровенно одетые девушки с влажными взглядами. От них исходил чуть заметный запах гормональных духов, сладковатый и тягучий. По шее одной из женщин, от уха и почти до самой ключицы, порхали неоновые бабочки-татуировки.

Девочки из «Миндаля». Проститутки или стриптизерши. Лицевое моделирование сделало их привлекательными, но какими-то искусственными, глянцевыми, неуловимо друг на друга похожими. Ни родинок, ни морщинок, ни той иной несимметричности, которая делает лицо человека уникальным и запоминающимся.

– Смотри, смотри, – вдруг затараторил бармен, указывая подбородком за спину Гарина. – Дистант!

Возле столика с молодыми девушками-студентками стояла пара военных. Один, коротко стриженый парень с рыжим чубом, рассказывал что-то уморительное, активно жестикулирую и улыбаясь во весь рот. Рядом с ним поигрывал вином в бокале второй кирасир.

Не человек.

Узкое лицо с маленьким бугорком носа и четкой линией рта. Со лба, огибая огромные мерцающие глаза, на щеки спускались симметричные полумесяцы цвета крови – не то татуировка, не то родимые пятна. Голова, кажущаяся абсолютно лысой, в лучах света мягко светилась ореолом легкого пушка. И плавные, очень плавные движения, словно в этом существе вовсе не было костей.

– Вот ведь урод, – беззлобно прокомментировал бармен.

Дистантами называли всех представителей иных миров, с которыми повстречалось человечество. Местные чаще использовали слова «чужие» или «уроды».

До сих пор дистантов Юрий видел только по визору.

Дистант-кирасир словно почувствовал взгляд Гарина, повернулся в его сторону. На секунду их глаза встретились, и кирасир приветственно поднял бокал.

Глаза чужого напоминали черные блюдца с россыпью постоянно движущихся серебристых крапинок. Глубокая звездная бездна, полная чуждого разума, непонятного и вызывающего.

Этот дистант представлял расу аджай. Юрий знал, что они некогда воевали с людьми, потом влились в Империю. Так об этом рассказывали в фильмах.

Аджай-кирасир отвернулся и что-то вставил в рассказ товарища, качнувшись в сторону девушек. Те фыркнули от смеха, прикрывая руками рты.

Гарин с трудом заставил себя вернуться к работе. Про себя подумал, что раз уж бывшим врагам нашлось место в Империи, то уж точно найдется оно и для обитателей «Пилигрима-2».

И, безусловно – для Элли.

* * *

Дурацкий сон. Липкий и тягучий, как черная смола. Он опять бросался к протянутой руке, хотел спасти, помочь. Но не успевал, хватал воздух, летел кубарем в пропасть, злую и зубастую. А вокруг пузыри, как один похожие на его корабль-Землю. Лопаются, лопаются, лопаются…

Юрий вздрогнул и открыл глаза, протяжно втягивая воздух носом.

За бордовой занавеской шелестел песок, скользя по оконному стеклу. Бледный дневной свет с трудом просачивался сквозь полог.

– Опять песчаная буря, – раздался голос Карла. – Воздушные купола не справляются.

Он стоял, привалившись к косяку, и попивал из прозрачного стакана. Судя по его прищуренным глазам и причмокивающим губам, в стакане было что-то крепкое.

– Я чуть не обмочился, когда ты зубами заскрежетал, – усмехнулся датчанин. – Кошмары мучают?

Он сделал неуловимый жест, и потолок засветился ровным золотистым цветом.

– Ерунда, – Гарин приподнялся и сел, облокотившись спиной о подушку. В голове, еще не прояснившейся ото сна, мелькнула похожая картинка – он, проснувшийся, играющая фантиками девочка, брат и подсолнухи за окном.

Картинка мелькнула и пропала, оставив давящее ощущение в груди. Осталась реальность, Карл и песчаная буря.

– Который час? – Юрий отбросил одеяло, опустил ноги на теплый пластик пола.

– Половина одиннадцатого, – Йенсен чашкой указал на мерцающие на стене цифры часов. – Вставай, я там тебе чай приготовил.

Надо же, опять будильник не услышал! Пора вставать.

– Заботливый… Ты тут каким ветром? – спросил Юрий, одеваясь. За его спиной кровать с легким скрипом уехала в стену.

– Попутным. Что, я не могу просто так забежать к лучшему другу?

В маленькой комнатке, служащей одновременно и гостиной и кухней, еле слышно играла музыка, что-то легкое и мелодичное. За псевдоокном, под теплым летним солнцем, простиралось бескрайнее зелено поле с торчащей над колышущейся травой старой мельницей. Все так приятно, что можно не обращать внимание на одинаковые коробы мебели и потемневшие от времени стены.

Датчанин с кряхтением завалился в потертое кресло, полностью заняв его своим тучным телом. Поставил на круглый столик стакан – там уже лежал на тарелке надкусанный бутерброд с сырным паштетом, и довольно потер руки, словно готовясь принести долгожданную весть. На сей раз Юрий не стал поддаваться своей раздражительности, молча прошаркал к столу.

– Хочешь поржать? Я тебе рассказывал, как мой двоюродный брат с синтетической бабой сауну принимал?

– Я бы запомнил.

– Тогда слушай, – Йенсен заерзал в кресле. – В общем, заказал он себе в сауну реплика, брюнетку с сиськами вот такущими. Понятно зачем, не для философских бесед. И тут надо добавить, что у брата моего есть неприятная болезнь – от полового возбуждения редко, но случаются приступы удушья.