Империя, не ведавшая поражений
Шрифт:
Я орудовал топором, вырубая ветку изо льда. Позади слышались возгласы и ругательства Брэнди и остальных, рубивших мертвое дерево.
Я повернулся, собираясь пойти обратно.
Ничего.
Я не видел ничего, кроме льда, сучковатых старых деревьев и еще льда. Никакого круга. Никаких дровосеков.
Единственным звуком был треск льда на ветках под порывами ветра.
Я закричал.
Зазвенели осколки льда, падая с ближайшего дерева. Проклятая тварь смеялась! Я это чувствовал. Она говорила
Я даже чувствовал зависть соседних деревьев, ненависть к завладевшему добычей собрату…
Я не стал паниковать. Я поворачивал то в одну сторону, то в другую, делая несколько шагов в каждом направлении, не поддаваясь страху. Когда ты противостоял легионам Империи Ужаса и пережил ночи нападений неубиваемых саван-далаге, бояться уже почти нечего.
Повернувшись в очередной раз, я услышал голоса остальных. Они что-то кричали мне, друг другу и лорду Хаммеру. Они думали, что я сошел с ума.
— Уилл, — крикнул Брэнди. — Что ты скачешь туда-сюда?
— Дерево, — сказал я, — похоже, этот раунд ты проиграешь.
В моей голове послышался его смех.
Я начал отступать, таща свою ветку и нащупывая след, по которому пришел.
Хорошая мысль, но не слишком. Дерево еще не исчерпало свой арсенал.
Упала ветка. Большая. Я уклонился, но поскользнулся на льду и крепко стукнулся головой. Не раздумывая, я встал и пошел — вероятно, не в ту сторону.
Послышался крик Брэнди:
— Уилл, придурок, стой на месте!
И голос Расса:
— Принесите кто-нибудь веревку. Мы накинем на него петлю.
Я не понимал их. Ноги несли меня сами собой.
Потом мое внимание привлек треск пламени и запах маслянистого дыма. Остановившись, я обернулся.
Дерево, пытавшееся меня поймать, превратилось в огненный столб. Я услышал его мысленный вопль.
Ничто не могло гореть столь быстро и столь жарко — во всяком случае, не при такой погоде. Но проклятая тварь пылала, словно после взрыва.
Воздух пропитался запахом колдовства.
Пламя взмыло к небу и начало угасать. Сквозь него стало что-то видно.
Передо мной тускло мерцали круг и силуэты моих друзей. Лицом к дереву, в нескольких ярдах от него, стоял лорд Хаммер. Одна его рука была вытянута, и пальцы на ней сложены в королевский крест.
Он уставился на меня. Взглянув в его щели для глаз, я почувствовал, что он зовет меня, и шагнул вперед.
Путь оказался очень, очень долгим. Мне пришлось обогнуть некую извилину в коридоре времени, прежде чем я оказался на прямой дороге к безопасному месту.
Я прошел по ней, продолжая волочь за собой проклятую ветку.
Я споткнулся, но лорд Хаммер опустил руку и подхватил меня. Прикосновение его было нежным, словно любовная ласка, но я почувствовал его до самых костей.
Я удержался на ногах, и он отпустил меня.
Слегка сгорбившись, он развернулся и зашагал обратно в круг. Это был первый когда-либо проявленный им признак слабости.
Я оглянулся.
Проклятое дерево стояло на месте и выглядело нетронутым. Я чувствовал его горечь, гнев, разочарование… И его зов сирены.
Я поспешил назад в круг, словно мальчишка, бегущий домой после того, как его застали за очередной шалостью.
— Ченит, оно горело. Я видел своими собственными глазами.
— Я видел, что произошло, Уилл. Лорд Хаммер просто встал там и вытянул руку. Ты перестал дурачиться и вернулся обратно.
Костры отбрасывали достаточно света, чтобы выхватить из темноты ближайшие деревья. Я посмотрел на то, которое меня поймало, и вздрогнул.
— Ченит, я не мог вернуться.
— Уилл…
— Послушай меня. Когда лорд Хаммер говорит, что нужно что-то делать — делай. Мама меня убьет, если я не приведу тебя домой.
С ней и без того хватало неприятностей. Я забрал Ченита с собой после того, как она семь раз поклялась, что он никуда не пойдет. Сцена была ужасающая — Ченит умолял, мама кричала, я швырялся эпитетами и горшками.
У моей матери был муж и восемь сыновей. Когда осел дым Великих Восточных войн, у нее остались только я и маленький Ченит, и она с тех пор видела меня только один раз.
Потом я вернулся, рассказав, что нанялся к лорду Хаммеру. И Ченит, который с детства слышал ее рассказы о том, какими героями были отец и братья, решил, что пойдет со мной.
Она сказала ему решительное «нет». Со мной что-либо делать было уже поздно, но ее последний сын не должен был стать солдатом.
Порой мне бывало стыдно, что я забрал его тайком. Я прекрасно понимал чувства матери. Но Ченит когда-нибудь должен был стать взрослым…
— Эй, вы! — крикнула Тень. — Эй! Я сказала, хватит болтать. У меня тут кое-какое известие от хозяина.
— Ну вот. Очередной выговор за какую-нибудь глупость, — сказал я.
Сперва она заговорила на итаскийском — большинство из нас его понимали. Потом перешла на другие языки, для харишей и некоторых других, кто не знал итаскийского. Мы подошли поближе к черной палатке.
С середины лужайки я видел, как расставлены костры. Каждый из них находился в одной из вершин пятиконечной звезды. Пентаграмма. Эта лужайка была живым магическим символом.
— Через несколько дней мы узнаем, куда идти. Может быть, раньше. Хозяин говорит, что пора рассказать вам, в чем дело. Просто чтобы вас подбодрить. То место называется Камменгарн. — Она улыбнулась, показав грязные зубы.