Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

— Да что, в конце концов, происходит?! Опять эта злосчастная цепочка... что в ней тако­го ценного? — Внезапно глаза Дегтярева сузи­лись до толщины бритвенных лезвий, и он сквозь зубы процедил: — А может, вы все-таки лега­вые? Решили меня развести, как колхозника на городской ярмарке?

Антон задумался на несколько секунд, а за­тем, посмотрев на Чижова, спросил:

— Ну что, расскажем ему все?

Тот неопределенно пожал плечами и почти безразлично отозвался:

— Как хочешь, дело твое.

Все равно по-дру­гому он нам не поверит.

— Ладно, — согласился майор и достал из внутреннего кармана уже изрядно помятую и за­лоснившуюся по краям копию рукописи, протя­нув ее Дегтяреву. — Читай, а что будет непонят­но, мы поясним.

Гвоздик неуверенно протянул руку и двумя пальцами взял предложенный документ — со стороны казалось, что он прикасается к раска­ленному железу или к отравленному особым ядом пергаменту. При этом на его лице отрази­лось выражение крайней брезгливости; каза­лось, что Юра сейчас же отбросит от себя посе­ревшие листки и нагло рассмеется в глаза собе­седникам. Но ничего подобного не произошло.

Вопреки ожиданиям, Гвоздик сосредоточен­но углубился в чтение. По мере того как смысл написанного доходил до его сознания, лицо во­ра преображалось: из недоверчивого оно пре­вратилось в заинтересованное, пока не стало от­кровенно возбужденным — на лбу проступили маленькие бисеринки холодной испарины, а глаза округлились от изумления.

Наконец Юра прочел все до конца и береж­но свернул листки, придав им первозданную форму.

— И все это правда? — В его вопросе почув­ствовалось скрытое недоверие.

— Точно мы не знаем, но надеемся, что это так, — спокойно ответил Иваныч, — по крайней мере меня уже собирались убить, да и на Антона было покушение...

— Мы, к счастью, выкрутились, но вот кое-кому откровенно не повезло, — закончил за то­варища Лямзин.

Смешно наморщив лоб и сложив губы тру­бочкой, Гвоздик задумчиво изрек:

— Значит, мокруха. — И непонятно было, спрашивает он или категорически утверждает.

Пропустив мимо ушей его слова, Антон задал последний и решающий вопрос:

— Ты нам веришь?

Однако вор не спешил отвечать — имея за плечами несколько «ходок к хозяину» и насмот­ревшись там на многие житейские перипетии, он судорожно обдумывал ситуацию. Наконец после долгой паузы отважился бросить пробный шар:

— А что будет, если я откажусь?

Иваныч сложил пальцы в замок и громко хрустнул суставами, — при этом его лицо прак­тически ничего не выражало, кроме полного безразличия к происходящему, вслух же он про­изнес:

— Поскольку наша жизнь в опасности до тех пор, пока кто-нибудь не найдет этот злосчаст­ный тайник, мы с тобой церемониться не будем.

Законы мы давно преступили, поэтому одним трупом больше, одним меньше — какая разни­ца. — Выдержав короткую паузу, он продол­жил: — Один хрен: мы выбьем из тебя призна­ние, и я очень сомневаюсь, что ты после этого сможешь жить.

В прозвучавшей фразе, несмотря на ее зло­вещий смысл, не было и тени угрозы — только сухая констатация факта.

Как ни странно, но именно спокойствие, с которым были произнесены эти слова, застави­ли вора поверить в серьезность сказанного, и он, покорно склонив голову, выдохнул:

— Ну что ж, придется вам поверить.

За все время, пока длился разговор, Маша не проронила ни слова; она изо всех сил стара­лась выглядеть спокойной и сдержанной, но это ей никак не удавалось. Лицо девушки стало бледным, как девственно-чистый, недавно вы­павший снег, а в глазах читался неприкрытый испуг, граничащий с близкой истерикой.

Антон заметил это и сказал, обращаясь к по­друге:

— Мы здесь еще потолкуем, а ты пойди от­дохни.

Согласно кивнув, Маша встала из-за стола и на негнущихся ногах отправилась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.

Оставшись одни, мужчины какое-то время молча переглядывались — все ждали признания вора, и он покорно заговорил:

— Честно говоря, я и сам.не знаю, где цепь, — Юра несколько смутился. — Накануне ночью я подгулял с путанами и подарил безделушку од­ной халяве... Она у нее, Вот только где ее сейчас искать?

— Так позвони в агентство, из которого тебе привозили проституток, — предложил Иваныч.

Одарив собеседника холодным взглядом, Гвоздик ухмыльнулся:

— Куда было бы проще... но шкур я подо­брал на Тверской, поэтому придется повторить маршрут, и дай Бог, чтобы мы на нее нарвались.

Лямзин нервно закурил, собираясь с мысля­ми, наконец произнес:

— Да, честно скажем — задача непростая. Легче найти иголку в стоге сена, чем дважды на­пороться на одну и ту же блядь, а тем более на Тверской. Но ничего другого нам не остается — не давать же объявление в газете.

— Плохо еще и то, — вставил Иваныч, — что мы лишились машины, а с деньгами у нас не очень.

За столом опять повисла тишина, которую нарушил Дегтярев; недовольно насупившись, он произнес:

— Ну, с бабками мы решим вопрос...

— Ага, давай квартиру грабанем или выйдем с пистолетом в темный переулок, — насмешли­во заметил Антон.

Гвоздик молча встал из-за стола и направил­ся в гостиную. Вернулся он через несколько се­кунд, держа в руках свою помятую куртку. Ни слова не говоря, он взял со стола кухонный нож и принялся методично вспарывать подкладку.

Иван и Антон наблюдали за ним с нескры­ваемым удивлением, но все их сомнения развея­лись, когда в руках Дегтярева стали появляться скрученные тонкими трубочками долларовые купюры различного достоинства.