Империя Страсти
Шрифт:
— Я знаю. Это была благодарность, не только за то, что спас меня, но и за то, что был рядом со мной и Гвен. Спасибо, Кинг.
Он ворчит, когда напряжение, которое он носил на своих плечах как значок, медленно исчезает, и он садится на кровать, безоговорочно притягивая меня к себе на колени.
Я сижу лицом к нему, а он обхватывает меня обеими руками за талию с такой силой, что кажется, он никогда не отпустит меня.
— Тебе придется сделать гораздо больше, чем поцеловать меня в благодарность, дорогая.
— Например?
— Снятие
Я колеблюсь, переводя взгляд в сторону.
Он берет двумя пальцами мой подбородок и возвращает мое внимание к себе.
— В чем дело?
— Ничего.
— К черту, Аспен. Ты начала этот запрет по какой-то причине, и если не расскажешь мне, я не смогу это разгадать. Я умён, но не читаю мысли.
— Я просто… не хочу, чтобы секс был нашей единственной связью. Если я тебе нужна именно для этого, однажды ты выкинешь меня из своей системы или, возможно, тебе надоест моя борьба, и ты найдешь кого-то, кто преклонит колени перед твоей волей, и все будет кончено.
— Ты, блядь, серьезно? — он прижимает меня к своей груди, его пальцы впиваются в мой затылок, и говорит так близко к моему рту, что я чувствую каждое слово, а не слышу его. — У меня была связь с тобой еще до секса. Да, мне нравится твоя покорность моему господству и то, как ты тайно наслаждаешься тем, как я помечаю твою кожу, и секс играет определенную роль в том, что у нас есть, но это не все, чем мы являемся. Ты прогоняешь мою тьму и понимаешь меня на таком уровне, на котором не понимает никто другой. Ты никогда не уклонялась от моей черствости. Если уж на то пошло, ты стояла прямо на пути ее разрушения, бросая мне вызов и требуя большего. Ты не только моя пара и женщина, подарившая мне Гвен, но ты также делаешь меня лучшим мужчиной, дорогая.
— Ты тоже делаешь меня лучшей женщиной, Кинг, — шепчу я эмоциональным голосом, который обычно не позволяю себе произносить. — Я хотела тебя с четырнадцати лет и думаю, что с тех пор я никогда не переставала желать тебя. Ты единственный мужчина, который видит внутри и старую, и новую Аспен. Ты заставляешь меня принимать мои слабости и шрамы, потому что они тоже являются формой силы.
— Так и должно быть. Они так же прекрасны, как и ты.
— Так ты больше не ненавидишь меня? — спрашиваю я с жалкой надеждой.
— Не думаю, что когда-либо ненавидел.
— Тогда почему ты был придурком все это время? Особенно после того, как узнал, что я мать Гвен?
— По правде говоря, я искал тебя больше, чем ты меня. Вначале я думал, что это для того, чтобы преподать тебе урок за то, что ты бросила Гвен, но на самом деле я хотел тебя для себя. Ты была единственной женщиной, заставившая меня чувствовать в то время, когда я думал, что не способен на это. Ты смотрела на меня так будто я был единственным человеком в мире.
— И ты смотрел на меня так,
Он ненадолго закрывает глаза, ноздри вспыхивают при каждом резком вдохе воздуха. Когда он снова открывает их, они похожи на созданный по заказу шторм, который затянет меня в свои глубины и никогда не позволит всплыть.
И что самое страшное? Я не хочу всплывать. Если он темнота, то я готова принять эту темноту.
Его пульс громко бьется о мою грудь, как будто его сердце хочет слиться с моим.
— То, что я испытывал к тебе, было одержимостью в лучшем ее проявлении, но со временем я понял, что этот тип одержимости глубже и дичайше, чем я когда-либо предполагал. Этот тип одержимости извращенный перевод любви. Я был твоим задолго до того, как мы оба узнали об этом, но теперь ты владеешь моим сердцем, телом и душой, дорогая. Так же, как я планирую владеть твоей.
Я улыбаюсь, бормоча.
— Они уже принадлежат тебе.
— Правда?
— Да. Ты мой король, и я хочу быть твоей королевой.
— Ты уже ею являешься.
Он сокращает небольшое расстояние, между нами, пожирая мои губы в поцелуе, который я запомню до конца наших дней.
Я его.
Он мой.
На этот раз навсегда.
Эпилог
Аспен
3 месяца спустя
— Сокращение бюджета иммиграционного отдела означает, что мы будем брать на себя меньше бесплатных дел, а это не соответствует будущему видению фирмы, не говоря уже о том, что это откровенно капиталистический подход, — говорю я Кингсли, всматриваясь в его лицо.
В какой-то момент я покинула свое место за столом переговоров, и мы оба стоим нос к носу.
— Капитализм не играет практически никакой роли в моих попытках искоренить мошенничество и трату времени, которое наши помощники-адвокаты могут использовать для решения других важных дел.
— Каких, например? Дай угадаю, корпорации? Ака рука твоего любимого капитализма.
— Уголовные, мисс Леблан. Тюрьмы переполнены, и нам нужно больше адвокатов там вместо того, чтобы вести бесполезные бои с ICE.
— Они не бесполезны, если мы спасаем кого-то от депортации с территории США в страну, которая их дискриминирует.
— Я не буду выделять бюджет, который может освободить из тюрьмы пять с лишним несправедливо осужденных людей, лишь в надежде спасти одного человека.
— Мы не сойдёмся в этом вопросе, поэтому, полагаю, нам придется голосовать.
— Кто будет голосовать? Ты и твои альтер-эго?
— Совет директоров, конечно же. Если вы против сокращения бюджета иммиграционного отдела, поднимите руку.