Империя Вечности
Шрифт:
Гамильтон одобрительно кашлянул.
— Я слышала, вы родом из Шотландии.
— Из Сибстера, что под Уиком.
— Я много раз бывала в Шотландии.
— Приезжайте сколько угодно, Вам всегда будут рады, — выпалил Ринд и тут же мысленно выбранил себя за самонадеянность.
— Эту акварель, — королева кивнула на недурное изображение горы, поросшей вереском, — я написала в окрестностях Питлохри. [13]
Ринд не знал, что ответить.
13
Курорт в графстве Перт, Шотландия.
— Очень… очень похоже, ваше величество.
Придворный спаниель в конце коридора потянул носом воздух.
Королева еле заметно подалась вперед и приглушенно заговорила:
— Уильям представил вас как весьма достойного молодого человека.
— Надеюсь… надеюсь, что это так, ваше величество.
— Без сомнения, вы осознаете всю серьезность положения и важность вашей миссии.
— Конечно, ваше величество.
— Чертог вечности… Разумеется, мы уже много лет о нем слышим, но лишь сейчас его тайны стали всерьез затрагивать интересы национальной безопасности. Сэр Уильям, безусловно, предъявил вам исторические свидетельства?
Ринд неопределенно кивнул.
— Конечно.
— Как вы знаете, совсем недавно мы оказались втянуты в весьма неприятный конфликт с Россией. Остается горячо молиться, чтобы он не привел к более серьезным последствиям, но даже в этом случае от его исхода будет зависеть будущее Оттоманской империи, Леванта [14] и, если на то пошло, всей Европы. Настал переломный момент в истории.
Ринд во все глаза уставился на бледный шрам на широком белом челе королевы.
14
Общее название стран, прилегающих к восточной части Средиземного моря.
— Вот почему нам следует вооружиться всеми необходимыми сведениями.
— Понимаю, ваше величество.
— К тому же, как вам известно, об этом чертоге ходит множество противоречивых легенд — о точном содержании пророчеств, их смысле или, лучше сказать, ценности, и главное, о том, что именно «красный человек» поведал Бонапарту.
— Конечно, — ответил шотландец, совершенно сбитый с толку.
— Но я, в конце концов, правящая особа. У меня столько же прав на приобщение к тайнам чертога, сколько было у Бонапарта — или у Клеопатры. Нельзя позволить, чтобы ими воспользовались вражеские силы, а то и просто какой-нибудь любитель истории Египта.
— По-моему, это… разумно.
Королева ответила простодушной улыбкой.
— Мне понятны ваши колебания, мистер Ринд. Уверяю вас, что я бесконечно восхищаюсь сэром Гарднером Уилкинсоном — как-никак, я собственноручно посвятила его в рыцари. Но если он столь упорно отказывается раскрыть нам то, что узнал о чертоге, если он столь упорно держит свои изыскания под покровом тайны, то я уверена, что этому есть рациональное объяснение. Должно быть. В конце концов все непременно выяснится. Мы ищем истину и очень надеемся, что вы нам поможете.
— Для… для меня это великая честь, ваше величество. — Молодой человек поклонился.
На лице королевы появилось благосклонное выражение.
— Тогда мне остается только благословить вас на этот путь, мистер Ринд. Верю, что и Господь благословит вас.
Шотландец снова кивнул.
— Можете на меня положиться, ваше величество, — произнес он и невольно попятился к раздвижным дверям, распахнутым рукой Гамильтона, а потом шумно выдохнул, когда очутился в Тронном зале и королева пропала из виду.
Надо же было так далеко продвинуться всего лишь за двенадцать дней, размышлял молодой человек некоторое время спустя. Еще совсем недавно он, к своему стыду, не узнал сэра Гарднера Уилкинсона в Хрустальном дворце — и вот уже получает приказы от королевы Виктории в Букингемском дворце. Не считая второй подобной встречи в Виндзорском замке примерно двадцать два месяца спустя, нынешнее событие так и останется важнейшим в его жизни. Но, как всегда безукоризненно верный своему слову, Ринд не обмолвился об этом ни единой душе, даже намеком, не доверил подробностей даже личному дневнику, сохранив бесценное воспоминание в сердце, и в свой час благоговейно унес его с собой в вечность.
Глава вторая
ВСЕ ВЕЛИЧИЕ МИРА СОКРЫТО ЗДЕСЬ
— Вы в самом деле не знаете, кто это?
Шелковый вкус, ум, голос, волосы, кожа, язык и… ну да, представьте себе, душа, хотя, конечно, не здесь же ее раскрывать… Виван Денон подошел к буфету и только что наполнил стакан благоухающим лимонадом из великолепного хрустального графина. Кто же сказал, шепнул эти слова? Гражданин Поль Баррас [15] из Комитета общественной безопасности. Время? Лето тысяча семьсот девяносто пятого года. Место? Позднее Денон и не вспомнит этого в точности. Может, салон мадам Таллиен? [16] Бальная зала Талейрана? [17] Или что-то совсем другое? Да какая, в сущности, разница? Безумная пора, наступившая, когда миновали худшие дни Революции и представители высших классов французского общества провозгласили моду на декаданс, окрестив его новым именем liberte, [18] промчалась, точно в угаре, оставив после себя лишь размытые воспоминания о бархатных драпировках, прозрачных платьях, облегающих брюках и фланелевых туфлях.
15
Баррас, Поль Жак Франсуа (1755–1829) — граф, революционный деятель; 1789 — член национального собрания; 1794 — комендант Парижа, участник террора, потом виновник падения Робеспьера; 1795 — президент конвента, способствовал выдвижению молодого Бонапарта, назначил его главнокомандующим армией в Италии в 1796; после захвата власти Бонапартом в 1799 (18 брюмера) удален от дел, а в 1810 году ему было запрещено жить во Франции. Вынужденный поселиться в Риме, он оставался там вплоть до первого отречения Наполеона. Любовница Барраса Жозефина Богарне впоследствии стала любовницей Наполеона.
16
Таллиен, Мария Игнация Тереза (1770–1835) — жена Жана Ламберта Таллиена, одна из выдающихся женщин времен Революции. Имела благодаря красоте и уму успех в парижском обществе, и ее салон был одним из самых популярных.
17
Талейран, Перигор Шарль Морис (1754–1838) — князь Беневентский (1806-15), герцог Дино (с 1817), дипломат, государственный деятель.
18
Свобода (фр.).
— Дорогой мой Поль, — сказал Денон и приглушенно хихикнул, — о чем вы, чума вас возьми, говорите?
— Mon ami, [19] я не мог не заметить вашей рассеянности.
— Рассеянности?
— Это бросилось в глаза уже от камина! Вы якобы вели беседу с тем молодым человеком, а сами так и пожирали взглядом некую юную особу в дальнем конце комнаты.
Денон ухмыльнулся, при этом на его щеках появились пошлые ямочки.
— Просто я залюбовался алой лентой вокруг ее прелестной юной шейки. Надо же, восхитительная мода! Как, по-вашему, это может называться? А-ля гильотина?
19
Мой друг (фр.).
— Полагаю, друг мой, о моде вам известно гораздо больше моего. Не говоря уже о гильотинах.
Денон только хмыкнул (в тяжкие дни работы национальным гравером он слишком часто видел, как на Гревской площади скатывались отрубленные головы), но уклонился от прямого ответа:
— А почему она так завладела вашим вниманием, старый вы греховодник? Засмотрелись на свежий персик? Или сей нежный плод уже сорван?
— Ни то ни другое, друг мой. Честное слово! Девушка меня совсем не интересует. Куда занятнее тот молодой человек, с которым вы только что беседовали.