Империя Владимира Путина

Белковский Станислав Александрович

Тут-то Устинов и попался. Он должен был знать, что заниматься личными делами Иванова и Медведева, согласно правилам нынешней русской власти, можно, — но только по указанию самого первого лица. Ему не следовало забывать, что «Транснефть» — объект персональной опеки президента Путина, а в Семене Вайнштоке ярко заинтересованы люди не менее влиятельные, чем Сечин — от Романа Абрамовича до Сергея Собянина.

Бывший генпрокурор нарушил главный аппаратный закон эпохи Путина: каждый имеет право делать все что угодно, но только на доверенной его попечению территории. Заходить на чужую территорию, особенно же на ту, где уже приготовлен к активному отдыху президентский персональный шезлонг, где барахтаются

в предчувствии морских эмоций жизнелюбивые лабрадоры и мини-лошади, категорически запрещается.

И новый генпрокурор Юрий Чайка — сверхлогичное порождение этой правящей этики. Вместо не в меру активного, забывшего грани и берега Устинова Путину нужен теперь идеальный тишайший бюрократ, который выполняет только президентские указания, а при их отсутствии — не предпринимает ничего, совсем ничего. Живет этим указательным ожиданием. Человек, звездно далекий от всех основных кремлевских кланов, особенно от привыкшей к арестам как способам решения коммерческих проблем команде Сечина. Функционер, на которого накоплено достаточно сыновнего компромата — на самый крайний случай, конечно. За кипяченые годы послеельцинского служения законник Чайка доказал, что он именно таков и лучший из таковых.

Абсолютно объяснимо и назначение Владимира Устинова министром юстиции. Путин не мог обидеть старых друзей (не столько даже Устинова, сколько даже Сечина) и дать вчерашнему обвинителю-громовержцу должность унизительно низкую. Надо было предложить пост хороший, не меньше министерского. Но вместе с тем без реальных репрессивных полномочий. Чтобы не соблазнять падшего тяжеловеса новыми перспективами участия в больших аппаратно-коммерческих битвах. Наконец Путин подустал от болезненных публичных амбиций экс-генпрокурора, который любил в прямом эфире выносить из ада обломки АПЛ «Курск», самолично судить террористов радуевых и читать утомленному миру нравственно-рыночные проповеди. Следовательно, Устинову нужна была должность, не обласканная вниманием СМИ. Секретарь Совбеза и полпред в ЮФО явно не подходили — хотя бы по последнему критерию. Оставался только Минюст, уже оставленный безотказным Чайкою.

Ничего удивительно. Все четко и правильно, строго по-путински.

Правильный пацан

Тот, кто считает Владимира Путина кровавым самодуром, ежеутренне пробуждающимся с мыслью «а кого бы еще довести до цугундера?», принципиально заблуждается.

Путин — дядя очень строгих правил. Точнее, понятий. У президента РФ есть недвусмысленный моральный кодекс, который правильно было бы назвать «пацанским» (он почти копирует неформальные уложения постсоветских робингудских группировок).

Важнейшее правило — четкий раздел сфер влияния. Я позволяю тебе делать все, что угодно, в пределах и рамках твоих исторических полномочий. На твоей земле, с твоей собственностью и твоими крепостными людьми. Но проникать в мое пространство, оплаченное чеченскими войнами и муками кремлевских бессонниц, — не имеешь права.

За что на самом деле пострадал Ходорковский? За избыточный интерес к личным президентским «Сургутнефтегазу» и «Роснефти», к их казначейским акциям и всяческим откатным делам. А зачем он туда полез? Ведь его-то самого из ЮКОСа тогда никто не вытряхивал?

Правило номер два. Нельзя использовать дружбу с Путиным против самого Путина. Если ты чего-то на президентской кухне услышал, а потом по восторженной трезвой лавочке в европейских столицах да и разболтал — лучше б тебе не родиться на свет.

Правило номер три. Если ты доказал свою дружескую надежность — тебе простится любая ошибка. Но если ты не хочешь быть лично преданным другом — ни на что не рассчитывай. Другие твои достоинства не важны и не будут востребованы.

Потому-то президент

совершенно не намерен, как бы кто вожделеюще не охал и романтически не вздыхал, увольнять непопулярных антисоциальных министров типа Фурсенко и Зурабова. Ведь, с точки зрения кодекса, эти бледно-бежевые чиновники ничего плохого не сделали. Они воруют только на своих полянах и без зазрения совести выполняют то, что им на самом деле (а не на PR-экране кремлевского телевизора) поручили. Зурабов ликвидирует советскую бесплатную медицину для всех и заменяет ее евразийской платной для немногих. Фурсенко отбирает у НИИ и вузов недвижимость и выводит ее на алчущий новых жертв перегретый рынок. И с этими чисто конкретными задачами они вполне справляются. А что всякие там врачи-учителя-ученые недовольны — так оно и к лучшему. За легкие ранения, полученные в боях с неблагодарным народом, боевикам 3. и Ф. (равно как всем другим членам боевого пацанского клуба) причитаются позолоченные нашивки.

Важно запомнить: Путин никогда не нарушает правила первым. Потому все олигархи, бюрократы, оборотни, вампиры, хищники, чужие, рамзаны Кадыровы и прочие герои сегодняшних дней, выучившие моральный кодекс и не отступающие от него ни в делах, ни в помыслах, могут спать абсолютно спокойно. Никаких «антиолигархических» или «антикоррупционных» кампаний при живом Путине уже не будет. А если волгоградского мэра с ненецким губернатором неожиданно посадили — так просто не надо было солидных клиентов («Лукойл», «Роснефть») раздражать. А Путин и государственная политика — тут совершенно ни при чем.

Следуя прочным правилам игры, Путин нередко делал то, что ему политически и коммерчески было совсем не выгодно. Например — не только не отрекся от Бориса Ельцина, но и дал последнему свой собственный Орден «За заслуги перед Отечеством I степени». А ведь как ликовал бы российский народ, увидев голову Ельцина на кремлевском жертвенном блюде! Но — нет. Тому що пацан, есть пацан.

Или возьмем, например, Михаила Касьянова. Экс-премьер, конечно, первый начал: пошел ругать режим, не высидев до конца согласованного с Путиным моратория. Владимир Владимирович и разгневался. Но все же до прямого нарушения кодекса Касьянов не докатился: лично Путина не затрагивал и монарших буфетных тайн не раскрывал. А потому дачу у него толком так и не отобрали. И даже главных финансистов — в покое оставили. (Лившиц из банка «Нефтяной» пострадал за совсем другое, некасьяновское.)

Все по кодексу. Все справедливо. Тираны так не поступают. Так делают только самые правильные пацаны.

Демоверсия избранного пацана

Опираясь на логику Путина, попробуем теперь понять: кто же станет преемником нынешнего президента?

Сам В.В.? Никогда. Третий срок — это не по-пацански. Беспредел, как мы уже убедились, — совсем не путинский стиль.

Преемник — тот, кто четко удовлетворяет четырем критериям.

1. Плод компромисса. Кремлевский наследник обязан устраивать не только Пацана № 1, но и остальных правильных пацанов — как минимум, президентского наставника Романа Абрамовича. Если не обнаружится компромисс — будет война, в которой погорит и выгорит вся братва без разбора.

2. Психологическая зависимость. Преемник должен быть настолько внутренне зависим от предшественника, что совершенно точно не сдаст, не выдаст и не съест. Формальные гарантии безопасности никого не устраивают — ведь нет таких обязательств, бумажных и безбумажных, которые не мог бы нарушить полновластный самодержец всероссийский. Следующий президент должен относиться к нынешнему, как нынешний — к Абрамовичу. Как ученик — к учителю. Как младший — к старшему. С беспредельной тайной нежностью и трепетом чрезвычайным.