Империя зла
Шрифт:
"Нововятск" через две-три минуты "лево на борт". Выполнив несколько безумных поворотов, Гущин ушёл от расправы.
А может на теплоходе "Скульптор Коненков" действительно вышло из строя рулевое устройство, как утверждали позднее члены экипажа этого
"скульптора"?
Сентябрь 1988 – январь 1989 гг.
Александр Гущин третий штурман. Мореходу 37 лет.
Перед рейсом, в августе 1988 года штурман Гущин узнал, что американский крейсер "Vincennes" сбил над Персидским заливом пассажирский
– Корейский рейс КЕ007, 1 сентября 1983 года отклонился от центра воздушного коридора на 500 километров! Такое отклонение типично для коммерческих лайнеров? – задавал вопрос деревенский философ профессиональному шпиону.
– Какую страну будем называть империей зла, дед? – грустно говорил философ, прощаясь с Федосеевым.
После рейса на теплоходе "Новокуйбышевск" в феврале 1989 года, выслушав рассказ незадачливого морехода, Михаил Федосеев расшифровал деяния российских моряков, а с точки зрения Михаила Исаевича работников КГБ и ГРУ так. В 1988 году Александр впервые встретился с капитаном дальнего плавания, по мнению Федосеева сотрудником ГРУ,
Ивановым Вячеславом Федоровичем. Старшим механиком был Лебедев
Евгений Николаевич. Старшим помощником на судне "Новокуйбышевск" был
Беляев Михаил Юрьевич. Он имел в пароходстве большие связи, поэтому экипаж теплохода всегда получал, по окончании рейса богатые чековые премии. Чеки были разновидностью пароходских денег, которые принимал специальный магазин "Альбатрос", напичканный разными дефицитными товарами. У Беляева был приказ завербовать не вербуемого, поэтому в этой главе Федосеев освещает деяния работников ГРУ, направленные на вербовку представителей простого народа СССР. (Примечание цензора:
Деяния Беляева, который в настоящее время является известным бизнесменом, засекречены, поэтому основные сведения о работе работников ГРУ на теплоходе
"Новокуйбышевск", изъяты из произведения.)
Непосредственно вербовкой занимался второй помощник капитана
Щекин Владимир Борисович. Его психофизические провокации были столь эффективны, что Гущин перестал заниматься работой 3-го штурмана по корректировке навигационных карт, на вахте стоял отрешенно, как идол, перестал стричься и мыться, опустился мореход. Чтобы подстегнуть организм, и заставить его бороться, Гущин как индийский йог спал на голой 20 миллиметровой фанере, застелив её только простыней. Щекин уже практически завербовал невербуемого, подопытный подошел к состоянию вербовки, но тут закончился рейс.
– Ты после рейса был как студень, на такси с женой ехал, а тебя
Щекин до дома сопровождал, вместе с вышестоящим работником КГБ или
ГРУ, на их черной "Волге", – заявил дед Лапа своему опущенному моряку. – Что ты нос повесил, борись с песиголовцами, в борьбе обретешь ты право свое. Без борьбы сломают тебя, навесят все грехи человечества, будешь стукачем спецслужб. Щекин почти торжествует.
Будешь рохлей, завербуют, – поучал дед Лапа невезучего морехода, который не понимал, что же это с ним происходит.
– Не горюй, эрзац философ, Щекина я до дома проводил, живет он на проспекте Наставников дом 261 в квартире 44. О нем уже за океаном знают, его фотография там, в Ленгли, на доске почета, американцы хохочут, глядя на русского недоумка, унтерменша, – добавлял непонятные слова для Гущина дед Лапа, прощаясь.
Теплоход "Балтийск" Балтийского морского пароходства был многоцелевым. Он мог перевозить как зерновые грузы, так и танки, которые могли въезжать в него своим ходом. Александр встретил в экипаже множество знакомых. Это был старый знакомый по "Валерияну
Куйбышеву" 1-й помощник капитана Федорин Анатолий Васильевич, матросы Цимбалов Владимир Иванович, Абрамов Алексей.
Капитан Тихонов вербовал подопытного методом лиговской шпаны, грозно читая лекции о возможных страхах и бедах всякому, кто не подчинится ему, пахану Балтийского морского пароходства. В Европе грузовой помощник должен был отдать документацию на груз представителю грузополучателя, но этого не произошло. Михаил Исаевич
Федосеев знал, что воздействуя на психику подопытного, ему отключают память, затем резко напоминают о его промахах.
Эти промахи посредством нейролингвистического программирования связывают с "грехами" подопытного клиента. В этот момент происходит
"опущение" психики вербуемого, вербуемый сознается не только в своих грехах, он берет на себя все грехи человечества, растекаясь слезною лужею. Его успокаивают, расспросами фильтруют грехи, отбрасывая совсем уж фантастические признания, и показав подопытному клиенту всю мерзость его пакостной натуры, предлагают работать на спецслужбы. Теперь человек завербован собственным страхом своей мерзопакостной души. Теперь ни за что не признается, что он бесплатный агент советской спецслужбы, то есть стукач. Этот страх можно охарактеризовать блатным жаргоном, для примера. Вот капитан
Тихонов, если Гущин или иной завербованный его не будет слушать, заявит ему:
– "Я царь Борис, я вор в законе, а ты мародер, взяточник, насильник падла, от тебя трупами смердит! Хочешь, чтобы все узнали, кто ты на самом деле?"
Дед Лапа всегда говорил, что уголовники и работники спецслужб, родственные души, так как разведчики вынуждены развивать криминальное мышление. Но не завербовал, как пишет Федосеев, капитан
Тихонов нашего героя! Вообще, на борту теплохода "Балтийск" творились непонятные для капитана явления. Вдруг переругались приятели капитана, судовой врач и первый помощник Федорин. По судовому расписанию они охраняли в трюме ценный груз. Оказалось, что второй штурман Гущин написал докладную, что при выгрузке, на стыке дежурств первого помощника и доктора по охране груза, произошло воровство грузчиками порта ценных антикварных изделий. Второй штурман Гущин просит капитана принять соответствующие меры. Судовой врач и первый помощник разругались, так как никто не признавал, что воровство произошло именно в его дежурство.
Рейс для капитана Тихонова был неудачным, мешки с кофе, которые в
Никарагуа погрузили в первый трюм, заплесневели, как их члены экипажа не переукладывали. Никаких оговорок в штурманские расписки о том, что кофе был влажным при погрузке, второй штурман не занёс.
Несколько единиц автомобильной техники, которую выгружали своим ходом сами члены экипажа, было разбито. В Ленинграде обнаружилась нехватка труб, которые привезли из-за моря. Первый помощник Федорин уже написал рейсовый отчет, где указал, что Гущина, этого тупого и недалекого штурмана нельзя использовать как грузового помощника, но