Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи
Шрифт:
Глава одиннадцатая
Элия Капитолина. Потомки повстанцев
Алексей проснулся перед рассветом. Настя спала. Черные волосы волной накрыли подушку. Она спала и улыбалась.
Умиленный Коршунов не стал ее будить. Бесшумно поднялся, умылся, выпил разбавленного водой вина и решил прогуляться. В одиночестве.
Что и сделал. Доспехи надевать не стал. Накинул плащ поверх туники, опоясался мечом и отправился.
Бродить по развалинам древнего города без шумной свиты было намного душевнее.
Алексей спустился с холма, миновал разрушенную стену и двинулся. Дальше. Шел, куда глаза глядят… И дошагался.
Стрела с чмоканьем воткнулась в землю у его ног.
Коршунов посмотрел сначала на стрелу.
Ничего особенного, с такими на зайца ходить. Да только без доспехов и такая стрела может проделать в организме очень неприятное отверстие.
Затем Алексей поглядел на того, кто стрелял.
Тоже ничего особенного: заросший по глаза простолюдин, в рванье, с ножом на поясе и холщевой котомкой на плече.
Ага, а вот и второй. Тоже – с луком. Рядом, в землю, железком вверх воткнуто копье. Так себе копье. Палка с плохой железякой. Но – острое.
И третий нарисовался. Похожи, как братья. Черные курчавые волосы, спутанные, как овечья шерсть, худые, жилистые, загорелые.
– И что вам надо? – спросил Коршунов спокойно.
А что волноваться? Хотели бы убить – уже убили бы. Он ведь гулял, как по собственному поместью. Лоханулся, одним словом.
Тот, кто стрелял, самый старший и самый волосатый, гортанно что-то пролаял. Похоже на арамейский, но не понять ни черта.
Волосатый сообразил, что его не понимают, показал жестом: меч и нож – на землю.
Коршунов подчинился. Расстегнул пояс, аккуратно положил на землю. Еще продырявят с испугу. В том, что справится с этими дикими аборигенами, Алексей ничуть не сомневался. Лишь бы подошли поближе.
Но волосатый оказался хитер.
«Теперь отойди!» – показал он.
Алексей отошел. Второй тут же прибрал оружие. Нацепил пояс на себя. Пояс оказался велик, спадал, но оборванца это не смутило. Засмеялся, сказал что-то… гордое.
Старший цыкнул сердито и второй отбежал на пару шагов. Как раз когда Коршунов примеривался, как половчее его скрутить и прикрыться.
«Пойдешь с нами», – тоже знаками объявил волосатый.
С вами, так с вами. Алексей по прежнему не очень напрягался.
– Повезло вам, ребята, – сказал он по-русски. – Имперского легата в плен захватили.
Второй что-то пробормотал сердито и ткнул Коршунова копьем в спину. Больно!
– Полегче, сучонок, – тоже по-русски, (всё равно ведь не понимают) прорычал Алексей. – Будешь хамить – руки обломаю!
Интонация дошла. Больше его в спину не кололи.
Двинулись вверх. По какой-то каменной осыпи. Старший –
Что ж, придется идти, куда ведут.
Шли долго. Часа три. Коршунов взмок и запыхался. А оборванцам – хоть бы что.
«Меня, наверное, уже хватились», – подумал Алексей. И что дальше?
Стража видела, как он покидал город. Наблюдатель с вышки наверняка проследил, куда он пошел (делать-то ему все равно нечего), а затем, тоже наверняка, потерял Алексея из виду. Коршунова будут искать. Но как? Готы – отличные следопыты. Но не в этой местности. Скалы, щебень, каменистые тропки… Не найдут. Разве что начнут прочесывать местность. Но это долго. Значит, придется выпутываться самому. Ладно, в первый раз, что ли?
Часа через четыре очередная тропка вывела нечаянных спутников Алексея в маленькую долинку. Зеленая травка, козочки пасутся… И – вход в пещеру. Пастушок, мальчишка лет семи, с изумлением уставился на Коршунова.
«Сесть!» – жестом показал старший. Бросил что-то пастушку, тот пискнул в ответ.
Старший вразвалочку направился в зев пещеры. Коршунов сидел на молодой травке. Изучал окрестности. Его сторожа расслабились. Тот, что с копьем пытался поудобнее пристроить пояс Коршунова. Тот, что с луком, опустил оружие и с воодушевлением скребся под мышкой. Коршунов без проблем мог бы свалить их обоих, но во-первых, не хотел устраивать бойни при мальчишке, а во-вторых, понятия не имел, что там, в пещере. Вдруг там взвод автоматчиков или типа того?
Старший вернулся. Не один. С ним пришел дедок самого патриархального вида: седые патлы, бородища аж до пояса, лицо сурового аскета. Бодрый еще дедок. Шаг легкий, плечи в разворот.
Глянул раз – и немедленно набросился на сына. Что сын, Коршунов догадался не столько по сходству (все они были – одного замеса), а по формату обращения. Примерно так же когда-то гот Фретила орал на своих младших сыновей.
Волосатый вяло бурчал в ответ. Оправдывался.
Зря. Старик орал, орал, а потом так врезал сынку по волосатой морде – аж треск пошел.
Врезал – и успокоился.
Подошел к Коршунову. Опустился на корточки (в разрезе серой рубахи качнулся какой-то серебряный знак на засаленном кожаном ремешке. С минуту разглядывал Алексея, а потом спросил на том средиземноморской диалекте, а котором болтают на побережье:
– Кто ты, человек?
– Хозяин должен назвать свое имя первым! – по-гречески отчеканил Коршунов.
Старичина задумался. Но – понял.
Хлопнул себя в грудь:
– Элиегу, сын Нисима, – сообщил он.