Импровизация на тему любви
Шрифт:
— Иди за мной, — шепнула она.
Мы поднялись по ступеням.
— У тебя в этом доме живут знакомые?
— Нет, я здесь никогда не была.
— А куда мы идем?
— Посмотрим, можно ли подняться на крышу.
— А мы не можем подняться на крышу в твоем доме?
— Он от нас слишком далеко.
На последнем лестничном пролете мы увидели незакрытую дверь.
Я впервые поднялся на крышу дома в Манхэттене. Раньше я видел такое только в кино. Эго было невероятное зрелище. Казалось, перед тобой вывесили рекламный плакат.
Спускаясь по лестнице, мы без конца останавливались и целовались. Недавняя близость не утолила, а, наоборот, распалила наше желание. Когда мы пришли и к ней домой, я вытащил из пакета свою покупку. В магазине я вспомнил, что у кровати Микелы не было выступов, за которые можно было бы перекинуть ленты, поэтому купил сразу пять штук. Сначала я обвязал ноги Микелы — ленты выглядели как две шелковые подвязки, затем — кисти ее рук и наконец затянул ленты по бокам. Последней лентой я притянул Микелу к кровати.
Эта игра очень сильно возбудила меня. Почти так же, как и игра с зеркалом. Я снял со стены зеркало, поставил его на пол и подвел Микелу к столу. Она полулежала на столе, я пристроился сзади, а внизу, в зеркале, отражались наши тела. Микела тогда сказала мне, что я эротоман. «Романтический», — добавила она улыбаясь. Я точно не знаю, что бы это могло знакомить. Похабно, конечно, но я это представляю так: мужчина покупает розу, а потом пытается засунуть ее даме в пикантное место.
Под утро, в четыре часа, мы решили перекусить перед сном. За столом я в шутку спросил у нее:
— А когда мы с тобой сделаем ребенка?
— Все зависит от того, как ты его хочешь назвать.
— Ты права. Еще неизвестно, что за дикие имена взбредут тебе в голову. Если будет девочка, как ты ее назовешь?
— Лючия, Кассия, Микела-вторая…
— Микела-вторая — это не слабо… а мальчика?
— Джакомо-второй, Филиберто, Луиджи, Клементе, Джачинто.
— О нет, все имена, за исключением Джакомо-второй, мне не нравятся, поэтому — никаких детей. По-моему, даже Веронелло звучит благороднее.
— Хорошо, тогда назови свои имена.
— Женские: Джада, Лючилла, Беатриче. Мужские: Маттео или Альберто, как у моего дедушки.
— Так не пойдет. Сделаем вот что: будем выбирать имя в зависимости от пола. В том смысле если родится мальчик, то имя ему даю я, если девочка, то ты.
— Микела, меня просто оторопь взяла от мужских имен, которые ты предложила. Нет, лучше не рисковать, а договориться наоборот, мужские имена выбираю я, а женские — ты.
— О’кей. Только мне жаль, что я не смогу назвать
Мы немного помолчали, и я подумал: действительно ли хочу от нее детей? В ту минуту я бы ответил утвердительно. Теперь я могу понять людей, которые заводят ребенка от человеком, которого знают всего несколько месяцев. Еще бы, они воодушевлены, им кажется, что все будет хорошо, что все в их жизни устроится. Может быть, это и верно, в наше время все ускоряется, в том смысле, что, если кому-то захочется иметь детей, для этого не надо годами женихаться. А уж в нашем возрасте вопрос и вовсе встает ребром. В общем, в тот вечер я сказал себе «да», но это не значит, что «да» было крепкое: просто мне надо было что-то сказать, совсем не всерьез.
Тем более мы вот-вот должны были расстаться.
19. ПИКНИК (…осталось пять дней)
На другой день я проснулся от звука ее голоса:
— У тебя крылья… у тебя крылья, как у ангела…
Открыв глаза, я повернул голову в ее сторону и увидел, что она рассматривает мою спину.
— У тебя крылья, как у ангела, я только сейчас это заметила.
Я понял, что она говорит о моих волосах под лопатками.
— Омерзительные волосы, почему-то решили там вырасти…
— Это крылья.
Чтобы посмешить ее, я встал и закружился по комнате, делая вид, что летаю.
Микела, как и обещала, взяла два дня отгула, и мы решили устроить пикник в Центральном парке.
Она готовила еду, я сидел сложа руки, но сидеть мне пришлось недолго: Микела отправила меня в магазин за налитками. Когда я вернулся, то увидел в кухне корзинку с едой. Прямо как в кино! В корзинке были фрукты, что-то в пакетиках и головка сыра.
Думая, что пора выходить, я поднял корзину, но Микела сказала, чтобы я поставил ее обратно, — она ее понесет сама.
— Но это тяжело! — возразил я.
— Ничего, я справлюсь. А ты лучше возьми скатерть, сумку с вином и радио.
— Но, Микела…
— Смотри, какие у меня мускулы, — сказала она и, как молоденькая девчонка, напрягла руку. — Нет, ты пощупай!
Мне нравится, когда женщины так делают. В эти минуты они совсем как дети. У них не рука, а тонкий шланг, согнутый посередине, зато сколько гордости на лице.
На улице мы поймали такси. Я спросил, может ли свистом подозвать такси, как это делала Одри Хепберн в фильме «Завтрак у Тиффани».
— Нет, я не умею свистеть.
— Как это не умеешь? Все умеют свистеть!
— Я пытаюсь свистнуть, но у меня только воздух вырывается. В детстве я страшно переживала из-за этого, надо мной все насмехались.
— Вот почему ты позволила Амарильдо поцеловать тебя! Кроме него, никто не хотел. Ладно, не переживай, я вот не могу нырять, не зажав нос пальцами. Когда вода в нос заливается, так противно!