Импровизация в тональности форс-мажор
Шрифт:
— Как представитель судовладельца или наследников, — оттарабанил мичман.
— При чем тут это? — удивилась Сандра.
— Не могу знать, — отчеканил мичман.
— А еще кто-то нужен? — с подозрением спросила Белка.
— Мне никаких указаний не давали.
— Ну, слава духам предков! — она тут же подвинула к себе вторую добавку мясного рагу.
Флотские повара поглядывали на нее из-за стойки на другом конце комнаты с явственным умилением: ну как же, такая маленькая девочка — и так хорошо кушает!
Вопреки стереотипам, работники военных столовок обожают вкусно кормить,
Сашка со вздохом поднялся из-за стола: он не допил кофе с песочным пирожным (как в столовой Академии, сколько ностальгии!), но заставлять ждать адмирала, от которой зависела их дальнейшая судьба, определенно, не стоило.
— Ведите.
...Если Одинцов выглядел этаким интеллигентным библиотекарем, то Евстафьева тянула на хтоническую фермершу-знахарку с именем вроде «Забава Гориславовна» или «Немила Людыновна». Из тех, что лесную магию знают, как никто, а все остальное, включая современные завиральные идеи вроде гуманизма и милосердия, им до лампочки. Она была такая же крепкая и какая-то суковатая, как эта воображаемая баба Яга, такая же сухая и жилистая. Только вот лесные знахарки обычно волосы не стригут, а Евстафьева носила короткую прическу. Не потому что этого требует устав: флот не армия, здесь требования к внешнему виду всегда были мягче, а то бы и Сашка шевелюру не отрастил. Видно, просто по велению души.
— Вы давили капитану Одинцову на жалость, когда сказали, что больше никаких сведений, которыми вы можете торговаться, у вас нет? — спросила она, глядя на Сашку в упор.
— Нет, — Сашка твердо выдержал этот взгляд, хотя и казалось ему, что на него валится столетний дуб. — Не врал. Мне остается только надеяться на то, что вы мне поверите.
Несколько секунд Евстафьева сверлила его взглядом. Потом хмыкнула.
— Нет, вы не такой наивный и простодушный юноша, нечаянно попавший в пепреплет, какого пытаетесь изобразить… Но и не шпион. Что-то вы скрываете, однако… — она дернула уголком рта, — будем считать, что я вам поверила. Однако взамен мне кое-что потребуется.
— Что именно? — напряженно спросил Сашка.
Только бы не потребовала что-нибудь сделать против Марины Балл. Или выдать Людоедку, вон как сверлит ее глазами. Или сейчас скажет, «я знаю, что в вашем экипаже есть маг-пустотник, он должен подписать со мной магический контракт в обход Гильдии!»
Однако Евстафьева сказала только:
— Я собираю саммит по запрету оружия на базе спрутов. Если получится, то оружия на базе эфирных тварей вообще. Точнее, собирает ОРК, саммит будет международным, но проект мой. Такие предприятия никогда не бывают успешными: кто-то согласится, кто-то воздержится, это нормально. Мне сойдет и видимость успеха — чтобы большинство стран во время итогового голосования высказались в пользу запрета. Для этого мне нужно будет, чтобы ваш экипаж там выступил. Вам вручат награды, все такое. Будете героями.
— Мы бы предпочли не отсвечивать… — начал Сашка.
Не столько потому, что реально был против, просто не хотел показать Евстафьевой свое облегчение легкостью этого условия.
— Тогда вам не стоило в это лезть, — отрезала адмирал.
— Ясно, — Сашка кивнул.
— Во-вторых, вы не будете оспаривать конфискацию «Блика» в пользу флота ОРК.
Эта фраза ударила Сашку как обухом по голове — в том смысле, что он почувствовал, как мир вокруг него зашатался и даже слегка загудел. Однако полной неожиданностью она не стала. Сашка предчувствовал какой-то подвох в этом роде, хотя не именно такой.
Свое удивление он даже не пытался скрыть: оно полностью вписывалось в образ «наивного молодого дурачка», который он как бы официально изображал.
— Конфискации? Да зачем вам старая бригантина?
— Мне надо что-то показать начальству, — пожала плечами Евстафьева.
— А смысл?!
— Логики в этом немного, согласна, но это флот. Номинальным предлогом будет, что конфискуем для исследований, поскольку корабль подвергся воздействию неизвестной магии. Кроме того, насколько я понимаю, единственный собственник корабля пропал?
— У Марины есть наследники, — впервые вступила в беседу Берг.
— Им выплатят компенсацию.
— Тогда, скорее всего, с их стороны возражений не будет. Но я, разумеется, поручиться не могу.
— Ну, вы им объясните ситуацию, — чуть улыбнулась Евстафьева.
Сашка с интересом поглядел на Людмилу Иосифовну — та, должно быть, имела в виду таинственного сына Княгини, о котором он слышал уже несколько раз. Вроде бы он то ли Сашкин ровесник, то ли даже старше… Интересно, «им» — это значит, у сына семья? Или там не один ребенок? Или Людоедка использовала множественное число, чтобы запутать Евстафьеву?
— А что сделают с кораблем? — спросил Сашка.
— Не знаю, — пожала плечами Евстафьева, — это уже не мне решать.
Ледяное чувство в груди постепенно оседало — Сашка примирялся с потерей. Тяжело было оставлять «Блик» — он сроднился с этим кораблем и с его вредным духом. Но делать нечего. Если выбирать между кораблем и людьми, конечно, люди важнее.
Да и, если на то пошло, у Сашки действительно никаких прав не было: он капитанствовал под лицензией Княгини, судовладелицы.
— Еще что-нибудь? — спросил Сашка.
— Да, — сказала Евстафьева. — Сейчас вы покажете мне то же самое, что показывали Валерию Михайловичу. А потом вы и весь ваш экипаж подпишете документ, обязывающий вас не разглашать эти сведения и не становиться свидетелями в суде.
— Магический? — спросил Сашка, стараясь не показать сильнейшего внутреннего протеста. Он разное слышал о магических контрактах, и почти все не вызывало энтузиазма. Например, историю о человеке, который в подпитии заключил контракт о неразглашении чьего-то секрета романтического свойства — а потом умер мучительной смертью, когда в подпитии затянул песню с похожим сюжетом!