Имя богини

Угрюмова Виктория

– Тогда остается только один выход – идти так, как я предложил с самого начала.

– Но, – замялся альв, – говорят, что из Аллефельда живым не выбирался никто.

– От ящера Муругана и от банды трикстеров живым тоже никто не уходил, – ободрил его Ловалонга. – Если бы у нас был выбор, то я бы пошел в обход. Но ведь выбора нет.

– Нет, – сказала Каэ. – Война в Урукуре может начаться в любой момент, и нам необходимо увидеть Тешуба раньше, чем разразится сражение за город. А кто может гарантировать жизнь человека в завоеванном городе?

– Я несколько раз

слышал это имя от герцога, – сказал талисенна. – Мой господин был великим магом, а о Тешубе говорил не иначе как с величайшим почтением. Он утверждал, что тот мудрец и стоит гораздо выше любого мага. Но к сожалению, ничего конкретного он мне не рассказывал.

– Почему? – спросил Джангарай – не доверял тебе?

– Господин Арра вообще никому не доверял полностью, – признал аллоброг, – К тому же у меня есть свои причины только сейчас по-настоящему заинтересоваться мудрецом из ал-Ахкафа. Не забывайте, что долгое время я был простым военачальником.

– И все? – недоверчиво спросил ингевон. – У тебя нет за душой никакой тайны? Тогда зачем тебе идти в ал-Ахкаф?

– Во-первых, госпожа Каэтана – последний член правящего дома герцогов Эламских, и я служу теперь ей. А об остальных причинах расскажу при первом же удобном случае. Сейчас нам надо бы идти. Иначе мы потеряем слишком много времени. Главное в нашем положении – достичь болот еще до темноты.

Они подхватили оружие и бодрым шагом двинулись вперед. Идти было довольно легко. Огромные деревья стояли на значительном расстоянии друг от друга, а подлесок в этой части Аллефельда был негустым. Ковер зеленого мха пружинил, и идти по нему было приятно.

– Скакунов бы сюда, – мечтательно сказал альв.

– А трикстеры продали всех лошадей и верблюдов, – отозвалась Каэтана. – Если рассудить – какие лошади или верблюды смогут выжить в лесу?

– Жаль, дорогие кони были, – посетовал Джангарай.

– Жизнь дороже, – хмыкнул Бордонкай.

– Гляжу я на тебя, Слепец, и думаю, каков ты на самом деле? – обратился к нему ингевон. – Не то мудрец, не то дитя, не то бог...

– Все вместе, наверное, – ответил, вроде шутя, Бордонкай.

Чем ближе они подходили к болотам, тем сильнее менялся лес. Огромные насекомые стали встречаться все чаще и чаще. Стволы деревьев были искривленными, а пространство между ними заросло темной крапивой и ежевикой. Идти стало значительно труднее.

Невиданных размеров паук – мохнатый и длинноногий, величиной с человеческую голову – до смерти напугал Воршуда, свалившись на землю прямо у него перед носом. Тварь явно примерялась к альву на предмет плотно покушать, но шаги Бордонкая, сотрясавшие почву испугали ее, и паук отбежал в сторону, оставив альва в помертвевшем состоянии.

– Знаете ли, это хуже, чем просто гадость, – наконец смог выговорить мохнатый человечек. – Это ужас какой-то. Он бы меня съел, запросто съел, между прочим.

Каэтана поторопилась успокоить испуганного Воршуда, но сама была не слишком уверена в том, что, окажись альв здесь в одиночку, паук пренебрег бы возможностью плотно закусить.

Они не стали убивать паука, а вот другая тварь, попавшаяся

им около часа спустя, оказалась гораздо опаснее и намного злобнее, хотя бы потому, что была разумной.

Они шли без устали уже довольно долго, и Воршуд запыхался, а Каэтана начинала подумывать о том, что быть женой трикстерского вождя – не самое утомительное дело на свете, когда предостерегающий крик Джангарая отвлек ее от этих размышлений как раз на самом интересном месте.

Ее глазам предстало странное существо, похожее на громадную тощую птицу с грязными тусклыми перьями. А вот лицо у существа было сморщенное, старушечье, с крючковатым носом и круглыми желтыми глазами под толстыми черными веками. Лысая голова вызывала острый приступ отвращения, не говоря уж о том зловонии, которое распространялось от этого жуткого создания.

– Гарпия, – сказал Воршуд. – Я буду не я, если это не она. Но такого не может быть.

– Почему? – изумилась Каэ.

Она уже такого насмотрелась на Варде, что гарпия Жалась ей вполне законной деталью пейзажа. В конце концов, если на свете существовали ящер Муруган и Лакуны трикстеров, то почему бы и гарпии не посидеть на поваленном дубе и не похлопать огромными глазищами?

– Будем надеяться; она поймет, что нас слишком много, и не станет нападать, – сказал Ловалонга, вытаскивая меч из ножен.

– Она еще и нападает? – изумилась Каэ.

– Конечно, – ответил за Ловалонгу Джангарай. – Если она здесь не одна, а их целая стая, наши минуты сочтены, – это не ящер безмозглый. Они обгладываю людей до скелета – человечину любят.

Отвратительное существо после этого объяснения показалось Каэтане еще более мерзким, чем с первого взгляда.

– Что будем делать? – спросила она.

– Я тут трикстерское копье волочу, – сообщил альв глядя в пространство. – Может, пригодится кому...

– Воршуд! – восхитилась Каэ, которая только сейчас обратила внимание на то, что мохнатый человечек действительно тащит за собой длинное копье.

Видимо, гарпия все-таки была одна. То ли она оказалась слишком злобной, то ли давно никто не забредал в ее владения и оттого чудовище оголодало сверх всякой меры, но оно расправило крылья, взвилось в воздух и ринулось на людей.

Волна удушливого смрада чуть не заставила Каэтану потерять сознание. Она чувствовала, что ее вот-вот вывернет наизнанку, и слезы потоками бежали из глаз. Каэ увидела, что сходная реакция была и у других ее спутников. Все явно ощутили острый приступ дурноты и слабости, отчего противостоять гарпии было сложно.

Бордонкай, решительно шагнув вперед, подхватил копье, выпавшее из ослабевших ручек Воршуда. Гарпия с отвратительными криками неслась на оторопевших друзей, извергая большие куски помета.

Великан расставил ноги, выставил копье вперед и, когда тварь спикировала на него, изо всех сил вонзил острие в самую середину дряблого тела.

Гарпия завизжала так, что у людей заложило уши. Она билась и металась, скалила острые зубы, которые еще более жутко выглядели на старушечьем лице, и пыталась освободиться от острого жала, терзавшего ее плоть.