Имя для ведьмы
Шрифт:
— Не томи! — взмолилась я.
— Ну слушай. Обряд Тринадцати возник еще тогда, когда женщины не знали книжной волшбы и пользовались магией стихий, природы. Магией человеческого тела. Ты же наверняка знаешь, что в любом человеке существует магический потенциал, потому что в нем существует душа. Волшба — плотское отражение тех чудес, на которые способна душа. Ну, тут много философии, мы эту тему затрагивать не будем… Так вот. В давние времена ведьмы для того, чтобы получить Силу и Имя, не изучали трактаты и не учились в колледжах. Просто потому, что еще не было ни трактатов, ни колледжей. Ведьмы воздвигали алтарь
— Кого? — спросила я на всякий случай, все еще боясь поверить своим самым смелым предположениям.
— Ну разумеется, мужчин! Причем все они были из разных племен: человек, эльф, гном, тролль, кобольд, оборотень, вампир, гоблин, леший, водяной, огневик, ветродуй и демон. Она отдавалась каждому и взамен получала часть его Силы… Естественным путем. Энергия пола, знаешь ли, всегда имела фундаментальное значение для занятий магией. Ежели ты понимаешь, доча, о чем я.
Я сидела, оглушеннная свалившимся на меня знанием.
— Это значит, все лучшие ведьмы получали свою Силу через…
— Ну да. Через это самое место. А что в этом такого? Место как место, не лучше и не хуже других…
Да уж. Хорошо сказано. Неужели я пойду на такую мерзость? С эльфом, гномом… С троллем!…
— Баб Кать, да ведь троллей и эльфов не существует! — воскликнула я.
— Не волнуйся. Для Обряда Тринадцати эти похотливые мерзавцы почему-то во всех временах обнаруживаются.
— Нет, я не смогу, — решительно заявила я. — Это просто сексуальное извращение какое-то.
— Ну, если ты такая разборчивая, придумай что-нибудь поинтереснее, — проворчала гадалка и поднялась, чтобы зажечь керосиновую лампу (электричеством она принципиально не пользовалась). Мне пришла в голову идея.
— А если с одним человеком… тринадцать раз? — с надеждой спросила я. — Что-нибудь получится?
— Получится. Большое удовольствие. И младенец, если не позаботиться о контрацептивах. Силу получают только тем путем, о котором я тебе сказала. Или…
— Или?
— Огненный Змей тоже может дать Силу. Только почему-то никто из ведьм у него ее не просит.
Вот мы и добрались до момента истины. И получили замкнутый круг. Так и суждено мне остаться ведьмой без Имени, потому что на групповуху я никогда не соглашусь. А это значит, что придется этому Змею кланяться! Не дождется!
Только надолго ли хватит моей принципиальности? Ведь, появись сейчас хоть эта ведьма Наташа, я даже толком сражаться с нею не смогу. Поединок будет курам на смех.
Я встала.
— Благодарю за полученную информацию и вообще… за компанию.
— Да куда ты торопишься, посиди. Я сейчас мигом — самоварчик поставлю, чайку попьем, у меня с бергамотом.
— Нет, пойду. Я все-таки дождусь полнолуния, в книгах посмотрю об инициации что-нибудь.
Баба Катя грустно вздохнула:
— Я разве против? Эх, доча, я тебя понимаю. Только вряд ли ты что найдешь. А так — заходи. Погадаю.
— Не надо. Лучше уж я не буду свое будущее торопить. И уж тем более не хочу даже предполагать, что в нем меня ждут тринадцать похотливых извращенцев.
… В задумчивости спускалась я с крыльца. Два черных кота гадалки бабы Кати провожали меня всезнающими взглядами. А петух презрительно ухмылялся.
Картам надо верить. Иногда они говорят правду. Благостную тишину моего рабочего субботнего утра, нарушаемую лишь прогуливающимися между полок с книгами читателями, вдруг разорвал длинный телефонный звонок. Я взяла трубку:
— Алло, библиотека слушает… И в ответ:
— Вика… Вика, это ты?!
У меня перед глазами замелькали голубые и розовые бабочки… Этого не может быть. Я не хотела… Я…
— Я слушаю. — Голос у меня прерывается и отказывается повиноваться. — Кто это?
— Вика, это же я, — голос в далекой телефонной дали робкий, недоумевающий и напряженный. — Я, Авдей. Здравствуй.
— Здравствуй…
И дыхание, которое струится по проводам, где-то там, уже отдалившись от нас, переплетаясь между небом и землей.
— Как тебе удалось не забыть меня? — еле шепчу я в трубку.
— Вика, что ты говоришь?! Не слышно! Милая, солнышко, пожалуйста, погромче!
— Я люблю тебя, — еще тише говорю я.
— Вика!… О господи, не слышу ничего. Вика, я приезжаю сегодня. Извини, что раньше не смог. Экспрессом в восемнадцать тридцать. Ты меня встретишь?
Меня пронизывает запоздалый cтрах, — мое молчание Авдей истолкует как нежелание с ним увидеться, и потому ору в трубку:
— Да! Я приду на вокзал! Я буду ждать! Он смеется:
— Ну наконец-то я слышу твой голос! — И какой он у меня?
— Ве-ли-ко-леп-ный! Вика…
— Да?!
— Я хочу прочитать кое-что… Вот, написал тебе…
Будет твой витязь — и ласковый, да не пьяный, Будешь другой — веселой да озорной. Из-за тумана, из моря да океана Явится он к тебе молодой весной. Скажет, смеясь: «Отчего ты, царевна, плачешь? Полно тебе вековать средь постылых рож! Ты погляди, какова бирюза на платье, Как этот цвет с очами твоими схож! В алых кольчугах встанет моя дружина, Грянет на свадьбе нам гордое «исполать»… Знаешь, царевна, ты подари мне сына, Чтобы нам было кого своим солнцем звать. Будет у нас не дом, а веселья чаша, Будет у нас не двор — соловьиный хор… И не поверишь ты, не припомнишь даже, Как ты жила и жила ли до этих пор.… Я стояла, стиснув трубку, затаив дыхание, боясь поверить в то, что я слышу его голос.
— Вика… Ты чего молчишь?
— Я… переживаю.
— В смысле?
— Ощущаю катарсис. Тьфу! Приезжай поскорее,
— Да. Вика, скажи, ты случайно не волшебница? Я слегка напряглась.
— Не волшебница. А что?
— Ты меня как будто приворожила. Я все эти дни только о тебе и думаю.
Я счастливо-облегченно рассмеялась. Ну разумеется! О главном он и не догадается.