Имя мое легион
Шрифт:
В самом дальнем углу, куда редко попадает солнце, можно найти и паслен. Говоря культурным языком, паслен – это белладонна. А если загнуть еще культурнее, по-итальянски, то это будет прекрасная дама. Говоря языком ботаники, это бешеная вишня, красавка, сонная одурь. Та самая, о которой спрашивают: «Ты что, белены объелся?!»
И странная вещь, белладонны во дворе не найдешь нигде, кроме как на мусорной куче. Люди постарше говорят детям:
– Не троньте эту дрянь – плакать будете!
Вообще же на мусорном плато растет все, что угодно: и скромная гусиная травка, и высоченный подсолнух-индивидуалист, и застенчивая полуинтеллигентка-повилика, живущая как паразит, и даже
В качестве представителей фауны флору мусорной кучи обычно дополняют крысы. Жирные и наглые, они чувствуют себя здесь хозяевами. До тех пор, пока не появится царь природы – человек.
Бывает, пойдет до ветру подвыпивший партиец сталинского типа. Увидит он через открытые двери крыс, вспомнит, что он представитель советской власти, вытащит наган и, не сходя с трона, давай палить по бедным крысам. Потом на мусорной куче опять воцаряется мировая гармония.
Конечно, в эпоху социалистического реализма не время заниматься созерцанием мусорных куч. Потому вернемся лучше к нашему спецпроекту «Чертополох».
Первым делом решили открыть новую радиостанцию. Специалисты из НИИ13 и 13-го отдела КГБ прекрасно знали, что некоторым людям всегда не хватает свободы. Но свобода эта не простая, а специальная, о которой известный философ-чертоискатель Бердяев говорит, что там, как в змеином гнезде, переплетаются доброе зло и злое добро. Конечно, не все понимают это философское 69, но специалисты из НИИ13 это прекрасно понимали.
Потому-то эта двуликая свобода обычно высиживается в тех тайных обществах, которые сами себя называют гуманистами, а другие называют их сатанистами. Потому, как тайный символ для тех, кому всегда не хватает свободы, новую радиостанцию назвали радио «Свобода». По сравнению с другими советскими учреждениями радио «Свобода» было чрезвычайно либеральным заведением. Здесь, как на Ноевом ковчеге, более или менее мирно уживались седовласые остатки нигилистов и анархистов, бывшие царские князья-либералы и философы-богоискатели типа Бердяева, бывшие правоверные марксисты и всякие еретики-уклонисты, дореволюционные писатели-декаденты и послереволюционные поэты-футуристы.
Правда, если присмотреться внимательно, всех их объединяло одно: необычайная любовь к свободе. Из-за этого у бывших князей-либералов в свое время были всякие мелкие неприятности с царской охранкой, а у философов-богоискателей получались всякие осложнения со Святейшим Синодом, где их подозревали, что это не богоискатели, а чертоискатели. Зато позже, во время Великой Чистки, с ними уже не церемонились. Всех их вместе с бывшими марксистами и футуристами безжалостно лупцевали телемеханики НКВД и приговаривали:
– За что боролись, – на то и напоролись… Мы вас научим свободу любить!
Теперь же, распространяя идею свободы по радио, авторы спецпроекта «Чертополох» хорошо знали, кого взять на эту работу. Но некоторые темные люди, глядя на Ноев ковчег «Свободы», качали головами и бормотали:
– Эх, каждой твари по паре…
Идеологический отдел радио «Свобода» состоял из заслуженных деятелей революции. Но вместо того чтобы найти современных идеологов марксизма-ленинизма, авторы спецпроекта «Чертополох» почему-то и здесь предпочитали бывших заключенных, сидевших за всякую политическую ересь. В стенах «Свободы» осуществили полный внутрипартийный либерализм: здесь перемешали представителей всех революционных учений и течений – престарелых народовольцев с эсерами, кадетов с эсдеками, вплоть до троцкистов и национал-шовинистов.
Это были жалкие остатки ленинской гвардии, чудом уцелевшие во время Великой Чистки. Их долго мариновали в концлагерях и специзоляторах, а потом повыпускали на свободу во время послесталинской оттепели. Теперь эти специалисты в области свободы занимались экспортом свободы по радио.
Начальником американского отдела «Свободы» – в качестве финиковой пальмы на мусорной куче – посадили настоящего американца по имени Адам Абрамович Баламут. Когда-то его называли Маламут, что по-еврейски означает учитель. Но потом для удобства произношения его переименовали в Баламута. Правда, видом своим Адам Абрамович напоминал не ветку Палестины, а снежную бабу: с огромным животом, с круглым, как блин, лицом и носом-луковицей. Зато по содержанию это был идеальнейший добряк и добрейший идеалист. Но в превосходной степени все положительные качества превращаются в отрицательные, и таким образом доброта и идеализм сыграли ему злую шутку.
Во время американской депрессии 30-х годов, когда на улицах Нью-Йорка безработные стояли в очередях за бесплатным супом, Адам Абрамович в поисках идеалов начитался красной пропаганды и вместе со своей женой Эвелиной уехал в СССР. А там в это время как раз взялись за сплошную коллективизацию. Глядя, как на советских улицах люди умирают с голода, Адам Абрамович вспоминал, как на американских улицах раздают бесплатный суп, и, глотая голодные слюни, чтобы самому не умереть с голода, передавал в Америку радиопропаганду о райской жизни в СССР.
Чтобы облегчить произношение, его жену Эвелину переименовали в Еву. Так советский рай обзавелся Адамом и Евой.
Настоящая пропаганда всегда сочетается из любви и ненависти. Поскольку падший ангел Адам Абрамович был все-таки слишком хорошим, то в качестве архангела к нему приставили соответствующего политсоветника по имени Давид Чумкин, который своим видом напоминал чумную крысу. Это было зловредное маленькое и кривобокое существо с желтовато-желчным лицом и горбатым носом. Если говорят, что глаза – зеркало души, то глаза Давида Чумкина были такими же мутными, как его бедная душа.
По своему социальному происхождению политсоветник Чумкин был потомственным революционером. В царское время его отец был бундистом и бомбистом и за это несколько раз зимовал в Сибири. После Октябрьской революции, хотя Чумкин-старший был близким соратником Ленина, большевики арестовали его за перманентную оппозицию. Сначала его хотели расстрелять, но потом вспомнили о его былых заслугах и в 1922 году вместе с группой собратьев выслали его за границу.
Чумкин-старший особенно гордился тем, что сам великий Ленин упоминал о нем в своих сочинениях. Действительно, в одной из полемических статей о социал-демократии Ленин обозвал его социал-идиотом. [1]
1
Социал-идиотом Ленин обзывал также редактора «Соцвестника» Р. Абрамовича. Изд.
Обосновавшись в Америке, Чумкин-старший и здесь занялся революционной работой. На этот раз вместе с сыном, который пошел по стопам своего отца. Но как ни бесновались они в Америке, их упорно не арестовывали, не ссылали и даже не били. Тогда им стало скучно, и, воспользовавшись старыми связями отца, они вернулись в Советский Союз.
Пока Чумкин-младший жил в Америке, он называл себя выходцем из России. А вернувшись в СССР, он стал утверждать, что он выходец из Америки.
– Да кто же вы такой? – спрашивали его.