Имя твое – номер
Шрифт:
– Примите меня, Михаил Георгиевич? – спросил Алимов.
– Конечно, дорогой, – с искусственным восточным акцентом отозвался Курбатов.
Через полчаса в кабинет Курбатова вошел полноватый человек лет сорока. Хозяин вышел из-за стола и приветствовал гостя рукопожатием. Извинился:
– Рад бы спросить о семье, детях. Но чертов самолет покоя не дает. Присаживайся, Женя. Что могло взорваться в самолете? Какой-нибудь газ? Ты возглавляешь следствие по этому делу… – Курбатов вопросительно приподнял клочковатую бровь.
– Следы газа должны
Возникла пауза. Искусственная, был твердо уверен Курбатов. И исправился более точно: мхатовская.
– Специалисты обнаружили еще одну вещь, поначалу показавшуюся им странной, – продолжил Алимов. – Они нашли следы цезия.
– Цезия? – Курбатов насторожился. – Взрывоопасный элемент?
– Да, – кивнул следователь. – И отличается уникальными реакциями. На воздухе он воспламеняется, в воде взрывается. Специалисты дали мне формулу взрыва.
Он открыл кейс и вынул листок бумаги, на котором было написано:
2Cs + 2H2O = 2CsOH + H2.
– Оборудование в самолете содержит цезий? – поинтересовался Курбатов, ознакомившись с коротким документом.
– Электроды из цезия, помещенные в жидкий азот, электровакуумные приборы и вакуумные насосы, – перечислил Алимов. – Но эти приборы, за исключением дисплея с электронно-лучевой трубкой, почти не пострадали.
– То есть специалисты нашли слишком много цезия?
– Его следов.
Курбатов подался вперед:
– Я правильно понял: следов цезия? Или следов его воздействия.
– Более точно пока сказать нельзя.
Курбатов принял прежнее положение и в упор посмотрел на Алимова:
– Ты пришел ко мне по старой дружбе?
– Насколько я помню, дружбы между нами не было. В ту пору мне было двадцать с небольшим, вам пятьдесят. В нашем ведомстве грядут крутые изменения. В отделе кадров мне сказали по секрету о моем новом назначении – с понижением, – добавил Алимов.
– В Минюст?
Алимов молча кивнул.
– У меня стаж работы в прокуратуре семнадцать лет. Но, кроме геморроя и хронического насморка, ничего другого я не заработал.
– Ты правильно сделал, что пришел ко мне со своими проблемами, – одобрительно покивал Курбатов. – Хочешь остаться в прокуратуре? – Пауза. – Могу предложить более теплое место. Рядом со мной. Этот чертов взрыв унес несколько моих толковых парней.
– Рядом с вами работать согласен. Надеялся на это.
Курбатов улыбнулся.
– Не боишься?
Алимов покачал головой: «Нет».
– Считай этот вопрос закрытым. К делу, – поторопил себя и собеседника Курбатов. – Если мы имеем дело с диверсией, то исполнители постарались замести следы взрыва. Сколько нужно цезия, чтобы вызвать взрыв такой силы? – спросил он.
– Два, пять граммов.
– И немножечко собственной слюны, – мрачно сострил Курбатов. Он снял трубку телефона и позвонил начальнику управления противодействия терроризму. Поздоровавшись, он зачитал ему формулу взрыва цезия.
– Эффектная штука, – с любовью отозвался о ней начальник управления.
– Можно изготовить мину в бытовых условиях? – Курбатов прикрыл трубку ладонью и тихо спросил у Алимова: – Об этом ты не спрашивал у своих спецов?
Тот отрицательно покачал головой и нарочито досадливо поморщился.
«Ничего страшного», – взглядом успокоил его Курбатов и вернулся к телефонному разговору.
– Это по силам специалисту высокого класса, – ответил на его вопрос начальник управления. – Цезий или рубидий, неважно, необходимо изолировать от окружающей среды, потому что эти элементы реагируют даже на свет, не говоря уже о банальном воздухе или воде. Чтобы изготовить оболочное взрывное устройство, для оболочки нужно выбрать вещество, которое не содержит в себе воды. При разрушении оболочки и соприкосновении начинки с водой и происходит взрыв. Считаешь, катастрофа самолета…
– Пока не знаю, – перебил Курбатов собеседника.
– Но уже ищешь мастера, изготовившего такую мину. Поосторожней с ним. Думаю, он из наших.
– В каком смысле – из наших?
– Он выпускник советской или российской диверсионной школы.
– Как-то нелогично он действует, – отвечая на собственные мысли, Курбатов повесил трубку. Глянул на Алимова: рано, пока рано вводить его в курс дел. Он отпустил его, в этот раз не вставая из-за стола, лишь приподнимаясь с места. – Спасибо, Женя. Держи меня в курсе расследования. Информацию о цезии попридержи. Если возможно, отгороди от нее следователей сводных групп, ведущих расследование.
Едва дверь за Алимовым закрылась, Курбатов повторился:
– Нелогично он действует. Он убил одного брата и отправил на тот свет другого. Одному он сломал шейные позвонки – руками, на другом поэкспериментировал с таблицей Менделеева, то есть как следует поработал головой.
«Может быть, убийц было двое?» – задался он вопросом. И пожал плечами. Лучше бы, подумал он, убийц было двое. Одиночку поймать очень трудно.
Из Иерусалима были получены важные материалы. Во-первых, фоторобот, составленный со слов очевидцев. Курбатов перезвонил шефу специальной полиции «Решуд», штаб-квартира которой находилась в Иерусалиме. Он спросил Карла Деталя, почему не прислали пленку с камеры видеонаблюдения. И опешил, услышав, что пленки нет.
– Как это нет? В ресторане, расположенном в центре еврейского государства, находящегося в состоянии войны, нет камер видеонаблюдения?
– Это русский ресторан, – спокойно отреагировал Деталь. – Большинство, если не все его клиенты, не любят документальный жанр, который часто превращается в криминальную хронику. Руководство ресторана пошло навстречу высоким и не очень высоким клиентам и ввело запрет на любой вид видеосъемки в залах, коридорах, туалетах и в радиусе ста метров от ресторана.