Имя твое - Тьма
Шрифт:
Он говорил и ощущал, что под внимательным синим взглядом болотной ведьмы с его плеч падает груз вины.
— Ну что, милок, нового я тебе ничего не скажу. То, что можно было, ты и сам понял. Ведьмочка эта до сих пор силу свою не пробудила. Да и до сих пор не верит в то, что она — ведьма, цепляется за свою человечность, вот сила к ней и не идет. А вот та тьма, которая вам дорогу к ней закрыла — уже более интересная. Слышала я о таком, не то читала, не то говаривал кто-то. Но тьма такая мне знакома. А уж то, что у девицы этой серебристый цвет волос только подтверждает мои мысли. Не человек, милок, она. А значит, нечего и подходить к ней с человеческой точки зрения.
— Так поможешь мне, бабушка? — попросил Грей. Откуда взялось это самое «бабушка» он не знал. Сам удивился тому, как легко оно соскользнуло с языка, прокатилось по комнате и растворилось.
Болотная ведьма кивнула, удовлетворенная сказанным.
— Мы заключим с тобой договор, милок. Я болотная ведьма, знаю тайны, не ведомые простым смертным. Я дам тебе склянку — поставишь ее рядом с завесой, и тьма падет. Если тьма в склянку впитается, то склянку ты мне обратно принесешь. Это и будет платой за мою помощь. Если белый дым из склянки тьму ту растворит, то ты вернешься с пустой склянкой. И этого тоже будет достаточно. А вот если черный и белый смешается в равных пропорциях, а потом растворится… Преграда всё же падет, но в дальнейшей войне я тебе, милок, буду не помощница. Жить очень хочется. Перейдя дорогу той, что может призвать такую тьму — означает для ведьмы подписать себе смертный приговор. Согласен, милок, на такой договор?
Из глубины синих глаз на Грея взглянула мудрость столетий. Болотная ведьма была далеко не проста. И пришедшее осознание того, что сейчас Грей не больше чем пешка в непонятной игре, было неприятным, но совершенно ясным.
Только выбирать не приходилось, и инквизитор склонил голову.
— Спасибо, бабушка. Хороший договор. Я выполню все его условия.
Болотная ведьма посмотрела на гостя. Потом запустила руку в дырявый карман своего фартука, головой покачала и встала, страдальчески кряхтя.
И всё исчезло: и домик на курьих ножках, и болото, и огородик алхимический.
Остался только серый город, парк, городской памятник, загаженный голубями, прохлада утра, да зажатый в руке фиал из разноцветного стекла, внутри которого переливался белый дым.
Болотная ведьма выполнила свою часть договора, и теперь Грею предстояло вытащить из застенок Андру. А там… о. А там у него на нее были большие планы!
Глава 24. Имя твое — Тьма
Пожалуй, инквизиторам, вступившим в сговор с младшими наследниками княжества демонов, следовало немного подумать о том — а стоит ли оно того? Стоят ли возможные плюсы от получения ведьмочки, возможных же минусов от захваченного второго наследника.
Инквизиторы праздновали победу. Отец Сергий, сидя в своем кабинете, задумчиво изучая клетку, ждал возвращение правнука. Со щитом или на щите — это было неважно, он должен был в любом случае вернуться. Или в виде трупа, доставленного ручными черепами болотной ведьмы. Или на своих ногах.
Второе, безусловно, было предпочтительнее. В этом случае, как легко можно было догадаться, из мальца мог выйти толк. Хоть какой-то. В случае трупа… Ну что ж, не повезло. Такое тоже бывает.
Возможно, кого-то задела бы такая циничность главного инквизитора. Для него это было в порядке вещей. По сути первое, что делалось при обучении инквизитора — это выбивалась вся человечность из души очередного подопечного.
Способы были разными. Да и не только способы, если вдуматься. На фантазию русские инквизиторы никогда не жаловались, а техника обесчеловечивания была отточена до мелочей. Начиная от психологического давления и заканчивая подстроенными трагедиями. Жизнь человека ломалась, человек — умирал, рождался — инквизитор. Всё было закономерно, абсолютно понятно, логично и цинично.
Именно поэтому не стоило удивляться тому, как вел себя отец Сергий. Для него это было в порядке вещей. Но такой подход, как ни странно, глава русской инквизиции это понимал, был ущербен. И возможно именно поэтому Сергия интересовал Грей, как коллекционера — энтомолога интересует очень редкий вид жука.
Взглянув снова на клетку, отец Сергий побарабнил пальцами по столу. Демоны обещали забрать клетку сразу же, как только наследник попадется в ловушку. Только их до сих пор не было. Что-то было не так. Отец Сергий был в этом уверен. Но не мог понять, что именно. Что-то он упускал и понимал это, но осознать причину того недоброго ощущения, что сейчас довлело над ним — не мог.
Мысли. Мысли. Мысли!
Ничего хорошего в этих мыслях не было. Было только осознание того, что ускользает что-то из виду. Никак не получалось ухватить это что-то за кончик «хвоста».
А когда показалось, что вот-вот, в кабинет инквизитора без стука вошел Грей. Немного — взбудораженный, отчетливо — растерянный. А в общем и целом, без сомнений, ошарашенный. Болотная ведьма на неподготовленных мальков производила именно такое впечатление, сбивающее с ног.
— Итак? — отец Сергий переплел пальцы, изучая правнука. — Раз я вижу тебя здесь, да на своих ногах, у тебя получилось?
— Да. Мне даже ей ничего говорить не пришлось. Она сама за меня всё сказала.
— Это она умеет. Как и производить впечатление.
— Почему?! — Грей осел в кресло напротив стола прадеда. — Почему она мне помогла? Она сразу же поняла, что я из инквизиции. Она сразу же поняла, зачем именно мы ищем способ преодолеть ту тьму, которой отгородилась мой «сестренка». Но почему же она помогла?
— Она всем помогает, — Сергий пожал плечами. — Двойная политика. Она помогает любому, кто к ней приходит. Случайно, не случайно, это не важно. Если пришел к ней, значит, получишь любую помощь, которую запросишь.
— Даже если попросишь принять участие в войне?
— Если сможешь предложить ей достойную оплату, то даже — это. Что она запросила с тебя?
— Вот этот фиал вернуть ей после использования, — отозвался Грей с задумчивостью глядя на пузырек в руке. — Но она обозначила и ситуацию, когда помогать не будет.
— Редкий случай. Но если фиал снимет тьму, дальше мы справимся сами. Идем. Вниз. Поговорим с прекрасной пленницей, запертой в тенетах наших казематов.
— Что это тебя на высокий штиль пробило?