Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона

Перумов Ник

Если пройти по идеально чистым улочкам Энсалли, выложенным круглыми деревянными плашками, в северную часть города, то за пятью большими Деревьями Сосредоточений и Раздумий можно увидеть скромный особняк в два этажа, увенчанный белым куполом из кажущегося невесомым каменного кружева. Тонкие стрельчатые окна фасада сменяются широкими проёмами, открытыми ветру, дождю и свету, обращёнными во внутренний дворик. Витые белые колонны покрывает резьба – вьюнки, лианы, округлые листья, и на них – изящные жуки-резуны, древний сакральный символ тех, кто пришёл на Изумрудный остров. Вместо двери – плетёнка из живых стеблей, спускавшихся из каменного жёлоба с землёй. И сейчас эта плетёнка,

которую обычно открывали неспешно и с достоинством, всякий раз гордясь её сложностью и красотой, – отлетела в сторону, словно сорванная бурей. По тёплому деревянному полу прошелестели босые ноги, едва слышно, словно бегущая едва касалась земли.

– Тэнно! Тэнно! Тэнно з’Элма! – прозвучал хрустальный голосок, обычно такой плавный, мелодичный, а сейчас сбивающийся и задыхающийся.

– Иду! – откликнулся другой голос, мужской, откуда-то из глубины дома. Разумеется, «иду» он произнёс не на райлегском арго, даже не на старообщем. Звучала древняя речь тех, кто дал начало и сидхам, и аэлвам. Себя этот народ называл «ноори», Владеющие, в приблизительном переводе на понятный большинству язык.

Мужские шаги – твёрже, крепче, но не тяжеловеснее – быстро приближались. Ветер взметнул живые занавеси на окнах второго этажа, свободно загулял под потолком, словно ожидая радости.

– Разрешили! Разрешили, Тэнно, разрешили! Совет долго совещался, но расположение звёзд благоприятно, как никогда. Мы можем зачать дитя!

Невидимый мужчина глубоко вздохнул.

– Не сомневался, жизнь моя. Ни на йоту.

– Я боялась, – признался женский голос, точно под летним дождём вздохнули колокольчики. – Звёзды, конечно, мудры и законы движения их неизменны, но тут столько разных сочетаний! Да и комета…

– Не бойся, – зашуршали одежды, словно двое обнялись. – Комета проходила совсем недавно. Так часто они не появляются.

– Наблюдающие из башни Затмений получили весть, – тихонько продолжил женский голос. Объятий говорившие, похоже, не разжимали. – С Луала, от башни Звёзд. За краем мира всё словно кипит…

– Там вечно всё кипит, любимая, – успокаивающе заверил мужчина. – Так было и будет. Иногда чуть сильнее, иногда слабее. Это не связано с целестиальными путями, коими к нам приходят правдивые вести судеб.

– Но я всё равно боялась… до последнего момента. Пока не вышли и не сказали.

– А не сказали, – чуть усмехнулся мужчина, – когда мы можем начинать?

– Сказали, – лукаво отозвалась его собеседница. – Прямо сейчас!..

Ветер залихватски присвистнул в каменных завитках купола, провожая счастливую пару, и целомудренно смежил очи.

* * *

Если двинуться из Элиэри на запад, по гладкой, вымощенной блестящими белыми плитами дороге, то за два дня, оставив позади густые плодовые рощи и влажный девственный Лес Шёпота, где узкие дорожки пролегли меж тихонько переговаривающихся древних стволов, путник достигнет Приюта Уставшего. К северу от него останутся поля и сады Дуайна, маленького городка, живущего возделыванием земных даров, а впереди поднимутся горы, под которыми – пещеры Оружейников, вырубающиеся, углубляющиеся и украшающиеся с самого первого года, проведённого изгнанниками на Смарагде. Здесь добываются Камни Магии, без которых немыслимо защитить остров от алчных морских разбойников с острова Луал.

Высоко в горах, посреди безжизненной скальной котловины, застыла узкая и тонкая башня, словно ввинтившаяся в бездонность неба. Иссиня-чёрная, так непохожая на всё, что украшало собой дивно разубранный остров, отделённая бездонным рвом от плоти Смарагда. Её сложили не сказочные исполины, не додревние гиганты, нет, трудом, слезами и кровавым потом башню поднимали изгнанники, едва найдя это зачарованное место. Иначе никак. Башня Затмений – иначе нельзя следить за многочисленными силами этого мира, потоками магических рек, делать предсказания, бороться с дурными пророчествами… Богат был подобными местами остров Луал, куда крупнее и изобильнее Смарагда, но туда уже пришли преследователи, обосновались, укрепились. Две башни изгнанникам тем не менее удавалось удерживать до сих пор, башню Звёзд в западной части острова и башню Пространств – в восточной. Но каждый раз пробираться туда становилось всё труднее и труднее, а одной башни Затмений не хватало, чтобы бороться со злыми пророчествами, точно предсказавшими в своё время и разгром, и бегство, и надёжное убежище, и даже пути, по каким изгнанники смогут противостоять даже неумолимым жерновам судьбы. Тем не менее трижды в год низкие корабли под зелёными парусами отваливали от пирсов Энсалли, отклоняясь далеко в Смарагдовое море, огибали опасные воды и высаживали смельчаков на пустынных берегах ничейных земель, пока ещё занимавших крайние оконечности Луала.

Смарагд должен жить.

…Башня Затмений поднималась в сияющую высоту, чёрные бока блестели, словно политые водой. Стены гладки, словно вытесаны из одной громадной скалы, нигде ни единого шва. Узкие окна-бойницы испещрили бока башни, они собирают звёздный свет, так необходимый Мудрым для их обрядов и прорицаний.

Только с высоты птичьего полёта, да и то – зная астрономию на ять, смотрящий сумел бы угадать, что расположение окошек-бойниц в точности повторяет рисунок небесных созвездий.

Вверх, к краю котловины, ведёт узкая тропка, обвиваясь вокруг серого тела скалы.

В шести шагах от обрыва тропка обрывается, прямо перед глухими зарослями колючих кустов. Если раздвинуть ветки, откроется отполированная каменная плита, правильный шестигранник, весь исписанный причудливыми извивами не известных нигде, кроме Смарагда, букв.

Сейчас на этой плите, сжавшись, словно под ветром, хотя воздух замер в холодной недвижности, стояла тонкая фигурка, закутанная с головы до ног в бело-салатовый плащ. Время от времени вырывались на свободу и отчаянно трепетали длинные, совершенно белые пряди волос.

Время от времени стоявшая молитвенно складывала руки, но не произносила ни звука.

Сколько она уже провела здесь – неведомо. Может, несколько мгновений, а может – дни и недели.

Видимое становится образом, дрожащим отблеском на поверхности магических рек, и вот уже следующее изображение: ту же фигуру в плаще словно накрывает опускающийся с башни вихрь. Порывы зло треплют плащ, рвут рассыпавшиеся до земли волосы – и фигурка исчезает.

Мрак. И каменные стены вокруг, камень кажется тёплым, дышащим, живым. Фигурка в бело-зелёном замерла, скорчилась, повиснув в пустоте – пол в башне отсутствовал.

По стенам медленно разгорелись звёзды, рисунок созвездий плыл, всходили и закатывались Гончие, а над краем мира неторопливо и торжественно холодным голубым клинком поднималась комета.

Женщина вздрогнула, всплеснула руками, вскинула к лицу, словно защищаясь, и как подкошенная рухнула на незримую преграду, удерживавшую её над бездной.

* * *

Элиэри нежился под солнцем. Через залив, от касающегося там берега Леса Восхода, течение неторопливо несло сорванные ветром цветы. Резные причудливые венчики, что заставили бы устыдиться любую кружевницу, медленно плыли по спокойной воде, и волны не трепали их, лишь плавно покачивали, словно сберегая сотворённую духами зелёных лесов драгоценность.