Имя
Шрифт:
– Да плевать, уже поздно о чем-либо беспокоиться. – Буркнул мне в ответ Армия.
– Может, именно поэтому мир и сгнил? Всегда для всех было уже поздно. Никто никогда не задумывался над тем, что будет, если сегодня, например, помыть руки три раза, а не один. А если и задумывались, то это было временно и так, для показухи.
– Ага, ну очень интересно, прям бы так и предложил написать тебе книгу. – После этих слов он закинул себе несколько ягод и лег на то, что называлось кроватью, медленно смакуя свой десерт.
– Раз ты снова нырнул в эту свою философию в надежде подгадить мне ужин, то просто оглянись! Ты хочешь отпраздновать свои пятьдесят лет в этом гниющем дерьме, что зовется метро? Лично я лучше сдохну, дружище.
Ночь
– Да ну, к черту это все. – подумал я, – Уже пару часов пытаясь уснуть, мне в голову лезло только одно: пожирающая мысль о бесполезности наших еженедельных вылазок на поверхность в поиске чего-то там, чего-то хорошего, чего-то еще неизвестного. Сколько месяцев мы ищем сигнал? Ищем выживших вне нашего города. Ведь вовсе нет никакой информации, есть ли люди там – за 150 километром? Да,
Те чудовища, после которых люди перестают быть атеистами, появились не сразу после войны. Прошел год, наверное. Тогда начали бесследно пропадать ночные дозорные и отряды. Первое время этому никто не придавал значения, ведь психи и мародеры тогда не были открытием, но вот истошные крики, которые могли разбудить тебя, когда ты находишься на расстоянии пятнадцати-двадцати метров под землей… Именно тогда люди и забили тревогу. Начали отслеживать этих ночных упырей, но почти безуспешно. Единственное, что удалось узнать: размеры их превышали человеческие раза в два, напоминая скорее гориллу, но очень подвижную и почти невидимую, а ужасные раны на теле убитых (если это вообще можно было назвать телом) говорили лишь о наличии длинных и острых когтей. Да, абсолютно идеальная тварь для убийства. За три года жизни после, ее ни разу не сумели убить или поймать. Неизвестно даже, сколько их всего. Вполне вероятно, что их могло быть не меньше сотни, а могло быть и не больше двух особей. Один челнок как-то рассказывал про некоего сталкера, что попытался убить это чудовище: Он выследил ее с помощью приманки – благоухающего трупа какого-то бедолаги, затем, аккуратно и медленно шел следом. Дойдя до логова, тварь улеглась в яму от взрыва. Оказавшись почти вплотную, когда это чудовище уснуло, сталкер достал ручную гранату и подбросил под пузо этой огромной, черной макаке. Вернувшись на место взрыва, он увидел лишь ошметки и кровь, что залила всю яму. –Да уж, челноки мастаки рассказывать сказки перед сном. На деле же никто никогда не убивал эту тварь, по крайней мере, этого никто никогда не слышал. Да, пытались, но все попытки заканчивались одним. По историям, она была невероятно ловкой при своих размерах, благодаря чему легко удирала или быстро прибегала на ужин, что человек даже не успевал перезарядить автомат. – Вот, о чем я думал после этой вылазки. Не хотелось возвращаться в старый и родной, но уже давно не мой мир.
– Не спится? – Спросил Армия, подавляя зевок.
– Да. Что-то не выходит.
– Это нормально. Так всегда бывает, сам знаешь. – Я и правда не впервые встречал такое. Многие, с кем я был знаком за эти пару лет, после встречи со смертью вплотную либо перегрызали себе вены в агонии, либо тихо-мирно сходили с ума – то еще зрелище…
– Ага, и тебе доброго утра.
– Да ладно тебе, ты ж вояка тот еще. И не через такое дерьмо проходил. Успокойся. Не хочешь размяться и со мной в дозор сходить на девятисотый? Моя смена через час, но там один паренек новенький на пару со Стрелком нашим стоит, надо бы их проведать, на всякий.
– Да, наверное. Я тебя догоню чуть позже, мне еще к нашему профессору зайти нужно.
– Понял, не мешаю-с. – С ухмылкой ответил он уже собранный, выходя из палатки.
М-да, пройтись явно не помешает, да и в дозоре давненько не стоял. Еще и самый дальний пост… Надеюсь, адреналин меня окончательно в яму не загонит… Нацепив поверх белья рваный махровый свитер, военные штаны довоенной эпохи и такие же сапоги, я отправился к Алите – нашему картографу и синоптику, которая как раз сейчас должна была караулить и командовать отрядом у главного входа. Пока я поднимался наверх, у меня проступил холодный пот – я снова ощутил тот страх. Подходя все ближе к величественным воротам, мне все меньше хотелось поговорить с профессором, и все больше хотелось поскорее отправиться на кордон к другу. Либо просто пойти к себе в палатку и попытаться забыть все, что произошло: те истошные нечеловеческие крики, биение сердца. Но тут я увидел теплый свет от огня, освещавший сырые и темные своды метро, покрывшиеся за пару лет грибком и какой-то прочей мерзостью. Костер отражался в лицах тех, кто сидел в этот момент рядом: Мягкая и хрупкая девушка с виду, небольшого роста, с короткой мальчиковой прической и грязноватым лицом. Но она была действительно красива, нечего скрывать. Но за все время, пока я ее знаю – а это примерно год, она никому не давала себя в обиду. Характер был явно боевой, да иначе в наше время и не выжить. У нее были резкие черты лица, выраженный подбородок и скулы, а сквозь грязь и пыль все еще виднелись веснушки, покрывавшие нос и небольшую часть под глазами. Она всегда ходила с термометром и несколькими часами, в карманах лежали ручки и карандаши, а в портфеле всегда находилась карта, таймер, несколько ягод, документы и книга “Алиса в стране Чудес”. По ее словам, в детстве и юности она не отрывалась от литературы, но последующая учеба в институте не позволяла физически читать что-то художественное. Что ж, теперь у нее явно больше свободного времени, наверное. Чуть поодаль все еще сидел Цветочник, видимо, он досиживал последний час своей смены, потому что по его лицу трудно было сказать, кого он охраняет и за чем следит. Рядом находились еще два парня: одного я даже не узнал вовсе, а второй – Зубной (тот еще нахальный персонаж с задиристой ухмылкой) натирал до блеска собранный впопыхах местными умельцами автомат, с виду походящий больше на длинное охотничье ружье с магазином по середине. Приблизившись к сидящим, внимание на меня обратили только двое: Алита (она сама себя так прозвала. Видимо, из-за большой любви к Льюис Кэролл) и парень, имя которого я так и не вспомнил.
– Твоя смена только послезавтра, нет? – С искренней улыбкой спросила она.
– Да, да, мне нужно с тобой обсудить один момент. – К слову, с этими кошмарами и мыслями о бесполезности бытия, я совсем позабыл о своей скорой смене, вот дьявол. Ведь с Армией часов девять придется сидеть, не меньше – не успею толком прийти в себя. Хотя… Не все ли равно?
– Хорошо, только недолго, а то этих умельцев оставлять одних я не горю желанием, – с упреком оббегая глазами присутствующих вокруг, съязвила она. – Да, это было в ее манере.
– Что стряслось? Я слышала про вас сегодня от Цветочника. Вы совсем там охренели? Армия наш лучший боец, а ты просто отличный парень и безумный сталкер, а первых и вторых в мире почти не осталось! Плюс ты чуть ли не единственный, кто нашел подход к этому здоровяку. Берегите себя, а то без вас мы точно загнемся. И не нужно больше самодеятельности, что б вас, черт подери.
Да, она была права: вчера ночью я окончательно в этом убедился.
– Все хорошо, не переживай. Я сейчас как раз пойду на дальник. Сколько у нас осталось?
– Не больше месяца, Немец… Даже меньше, скорее всего. Но мне сказали, что скоро будет поставка.
– Хорошо… А на тех картах, что мы принесли последний раз, ты нашла что-то?
– Если я тебе совру, тебя это утешит?
– Да, весьма.
– Ладно, мне пора. Не убейся там в туннеле. У нас как раз свет отрубился после трехсотого. Возьми дров побольше, а то не протяните так.
– Да, учту. Спасибо.
Я решил не сразу отправиться к другу, сперва забежав в единственное сухое помещение в метро, – техническая комната, в которой помимо важных и необходимых припасов, находилась и наша, так называемая, штаб-квартира. Внутри было не так просторно: буквально три на три метра. Было достаточно темно, лишь тусклый свет от костра с перрона мог что-то осветить. Стены внутри помещения не отличались мраком и потрескавшейся штукатуркой, разве что осыпалась она едкой синей краской. В центре стоял металлический стол, на котором находилось несколько потухших свечей и какие-то бумаги, что остались от нашего профессора-картографа. В углу лежали коробки и ящики, где хранилось самое ценное – продукты, капсулы и прочие материалы, без которых невозможно было представить существование под землей. Взяв немного дров для костра, я подошел к своей палатке. Собрав минимальное оборудование и вещи, нужные для дозора, отправился сразу же в полумрак метрополитена. Всего у нас было два рабочих туннеля в одну сторону, к северу от нашей станции. Два других же, находившихся к югу, мы решили пока забаррикадировать и выставить легкий кордон на сотом и двухсотом метрах –когда мы пытались пройти туда, то столкнулись лишь с неожиданными гермоворотами, что отрезали путь. А искать обходные не было ни сил, ни времени, ни людей. Тут я жил уже целый год. Тут же и познакомился с Алитой. Мы с Армией бежали с центра города – станции Бричудная, когда произошло нападение мародеров. Его никто не ожидал, это произошло ночью, когда гарнизоны были слабее всего. Да и вспоминая сегодня ту бойню, я уверенно могу сказать, что нас сдали с потрохами, иначе бы они не сумели найти потайной ход, который мы использовали для вылазок, да и то весьма редко, так как чаще просто торговали с соседями товаром. Тогда была совершенно другая жизнь… Растили траву, ягоды, семена, обустроили систему караванов. Прямо над нами находилась городская библиотека, отчего мы всегда продавали книги или обменивали их на оружие, патроны, либо еду. Среди жителей станции всегда находились умельцы сталкинга. Да что там говорить, раньше одним из таких являлся я сам. Первые разы мы вылезали осторожно, боясь, с утра, всего на сотню-две метров от входа. Но затем, спустя время, отправлялись и в библиотеку, и в аптеки, и в магазины даже по ночам, до первых смертей, конечно же. Правда, в открытом доступе найти было что-то трудно, а вот за закрытыми дверями, в подвалах помещений, в сейфах всегда находилось множество приятных сюрпризов, начиная от обычных консервов, заканчивая оружием или оборудованием. Если не размусоливать, то я стал местной легендой, если можно так выразиться. Я приносил больше всех, чаще всех, а самое главное – всегда возвращался сам. Но в одну ночь полстанции перерезали, а мы с Армией выжили только потому, что спали ближе всех к южному туннелю, поэтому побежали сразу же туда, в глубину, неизвестность и в абсолютную темноту. Мы прошли через соседей, но оставаться там тоже было рискованно, через несколько заброшенных и мертвых станций, через каких-то анархистов, через больных и зараженных, через обычных людей, пытающихся выжить из последних сил. Мы наткнулись на старика – начальника Лоскутной. Это был настоящий Вавилон в метро: торговые пути, местная дружина, бары, бордели, постоянные войны и пиры после побед. Да, это было золотое время. Нас приютили, а со временем, Армия и вовсе стал правой рукой Старика. Я же оставался преданным своему делу, постоянно принося вещи для торговли. В одной из таких вылазок я нашел старое издание “Алисы в стране Чудес” и сохранил для себя. Через какое-то время многое изменилось, а сейчас, я даже не уверен, жива ли эта станция вовсе. Поэтому в итоге мы с Армией пошли еще глубже в метро и пришли к Алите. Она являлась главой “Южной” с самого начала. Ее лидерские качества и навыки, полученные, видимо, во время учебы в кадетских корпусах, всегда внушали доверие людям – за ней шли, шли непрекословно, даже учитывая нелюбовь некоторых к женщинам на руководящей должности. Она всегда была строга, но справедлива. Если вдруг обнаруживался беглец или крыса, то месть ее была действительна под стать времени, в котором мы живем: несколько человек выводили крота наружу, привязывали и оставляли до ночи. А дальше…Вы и сами догадываетесь. Впрочем, несмотря на всю жестокость – это действительно приносило свои плоды. Показательная казнь вещь весьма эффективная, особенно когда многие принципы и законы уже не действуют. Именно поэтому случаи предательства сошли на нет. Как-то раз, когда я перечитывал ту книгу, Алита подошла ко мне и сказала, что в детстве мама читала ей это перед сном. Это были первые слова от неё про что-то, кроме войны и службы. Я сразу подарил ей книгу и убедился, что не зря не продал эту сказку торговцу на Бричудной за бутылку рома. Хотя тогда мне казалось это безумием.
Конец ознакомительного фрагмента.