In Nomine
Шрифт:
– Но Марта была непорочна. Я знал, – тихо произнес отец Джозеф, размеренно перебирая четки. Оливия хмыкнула и, выпустив к потолку дым, продолжила осмотр. Регина ходила за ней и внимательно все фиксировала в толстом блокноте.
– Ну, непорочность – вещь хрупкая. Кому-то достаточно крепкого хера, а кому-то ручки для душа, – философски буркнула Регина.
– Луксуриев интересуют только девственники. Непорочные и чистые душой, – кивнула Оливия. – Они любят доводить человека до белого каления всякими похотливыми мыслями и образами. Пять лет назад нам довелось с ними пересечься, когда старший солдат Луксур проник в тело девушки. Мы нашли её на потолке со скалкой во влагалище. Дурное зрелище, отец Джозеф. Гниду удалось изгнать,
– Я не знал, – вздохнул мужчина и снова поежился, когда взглянул на перевернутые кресты. – Зачем они так изуродовали комнату?
– Они думают, что это охуеть как смешно, – фыркнула Оливия. – Такие затейники, аж диву даешься, что у них в головах. На деле – просто конченые мракобесы, которым мало души. Они еще и засрут все, чтобы об этом говорили, как можно долго. Что-то вроде фирменной подписи. Так… а вот это уже интересно.
– Что именно? – спросил отец Джозеф, вставая со стула. Оливия протянула ему небольшой блокнот и, раскрыв его, ткнула в изображение сигила, который был на рисунке. Отец Джозеф нахмурился, когда перевернул страницу, потом следующую и еще одну. На каждой странице блокнота было одно и то же. Сигил и куча грязных словечек. – Это не почерк Марты.
– Знаю. Рисунок тоже не её. Её рукой владел луксурий. Его художества. Меня другое интересует. Зачем оставлять столько напоминаний о себе?
– Смутить тех, кто придет? – спросила Регина, закусив губу. На худом лице монахини явно читалась тревога, как и на лице Оливии.
– Возможно. Ты же знаешь, как эти бляди любят нагонять таинственность вокруг себя, – кивнула та и нахмурилась, когда в комнату вошла светловолосая девочка в простеньком сером платьице. Она подошла к отцу Джозефу, который улыбнулся и ласково потрепал её по голове. На лице Оливии тут же отразилась целая гамма эмоций.
– Простите. Это Кэти, – представил девочку отец Джозеф. – Это сестра Оливия и сестра Регина из ордена святой Ангелины.
– Здравствуйте, – тихо ответила девочка, застенчиво смотря на монахинь.
– Привет, дитя. Не мешайся тут, пожалуйста, – буркнула Оливия, а потом, замолчав, лукаво улыбнулась. – Хотя… Ты знала Марту?
– Да. Она была добра ко мне.
– Да что ж такое, – вздохнула Оливия. – Ко всем она была добра. Что, ни одного подзатыльника даже не отвесила? Не обозвала какую-нибудь старуху сморщенной шалавой? Не играла с ручкой душа в ванной?
– Сестра, – тактично кашлянул отец Джозеф. – Я думаю, что это неуместно.
– Уместно. Лучше пусть узнает сейчас, чем её наивностью воспользуются другие, – вставила Регина. Она подошла к девочке и осторожно коснулась руки длинными пальцами. Девочка вздрогнула, но, против ожидания, не превратилась в демона и не взлетела к потолку. – Ты заметила что-нибудь странное, дитя?
– Да. Госпожа Марта часто плакала по ночам, а из её комнаты доносился грохот.
– Это все от гороха. Не налегай на бобовые и будешь спать спокойно, – усмехнулась Оливия, без стеснения копаясь в шкафу. Но девочка словно не обратила внимания на циничную шутку монахини и задумчиво посмотрела на кровать.
– К ней ночью как-то Бобби заглянул и потом рассказывал, что госпожа Марта на потолке сидит и смеется. Ему не поверили, а госпожа директор велела его высечь.
– Умное решение, без сомнений. А потом удивляются, когда к ним смерть приходит, – кивнула Регина. – Что-то еще странное было?
– Да тут и так все понятно, – буркнула Оливия, закончив со шкафом. Она повернулась к отцу Джозефу и застыла, когда увидела, что в комнате еще кто-то есть. Этим кто-то оказался темноволосый паренек, который тихо стоял в коридоре и настороженно наблюдал за монахинями. Оливия осторожно подняла руку и тревожно посмотрела на Регину. Та легонько кивнула в ответ и медленно потянулась к черной сумке. Отец Джозеф растеряно переводил взгляды с одной монахини на другую и тщетно пытался подобрать слова. Но подросток, не мигая, смотрел на Оливию, которая осторожно подошла ближе и остановилась в метре от него.
Тут стало видно, что его кожу испещряют какие-то странные черные щупальца, словно вены разом стали черными и набухли от крови. Взгляд у парня был отсутствующим, а пальцы слабо дрожали, но улыбка была еще более странной. Нечеловеческой.
– Эй, – тихо бросила Оливия и помахала перед лицом подростка ладонью. – Ты кто такой?
– Это Бобби… – подала было голос Кэти, но Оливия сердито шикнула и велела ей замолчать.
– Ты странный. Просто до одури, – продолжила монахиня. Регина тем временем вытащила из сумки большое распятие из матового металла и, сжав его в левой руке, правой осенила себя крестом. В комнате тотчас стало еще холоднее, и изо рта Оливии вырвался пар. Бобби жутко улыбнулся и, склонив голову, посмотрел на сестру Оливию. – Моргни, что ли, блядь.
– Сестра…
– Заткнитесь, отец Джозеф. Вы нихуя не понимаете, что происходит, – вновь шикнула Оливия, осторожно перемещаясь к своей сумке. Она взяла сумку и, открыв её, вытащила тяжелый дробовик, мрачно блеснувший вороненным стволом. – Видишь это, Бобби? Или ты, блядь, не Бобби, а просто используешь пацана, как щит? Сраный бздун и богохульник. Ну, покажешь мордашку, или мне самой снять маску?
– Хаишшь тхээм тхра… 1 – это не был голос человека. Это была леденящая душу злоба и тьма, которая выскакивала изо рта парня, словно ругань.
1
Зря вы сюда пришли.
– Ну, конечно, – фыркнула Оливия. – Поуказывай мне еще, гнида. Много вас тут, говноедов? Много ведь, да?
–Мурахтэ диа Луксур’т тхраэд 2 , – скривив губы, ответил Бобби. Отец Джозеф вжался спиной в стену и неслышно бормотал какую-то молитву, но Оливия не сводила со странного парня внимательного взгляда. – Диэм тххурса рэбехх 3 .
– Знаю. Поэтому вы измарали стены и накалякали рисунки. Как же ты на нашу соседку-то похож, ублюдок. Старая жаба так же выглядела, когда заливала глаза дешевым виски. А я говорила ей, что, если уж собралась пить, так пей хороший виски, а не всякую дрянь. Ладно. Что вам тут надо? Души?
2
Мать Луксур придет.
3
Она уже рядом.
– Хха… хаишшь роттум дуэс шарран 4 , – лающе рассмеялся тот, с ненавистью посмотрев на священника. – Мурахтэ диа Луксур’т шиххаэ тот муттин. Итт рукку 5 .
– Вон, что. Как знала, – поморщилась Оливия, снимая дробовик с предохранителя и нацеливая его на посмеивающегося одержимого. – Это ловушка, Регина.
– Плохие новости, – вздохнула Регина.
– Наихуевейшие, сестра. Ублюдки хотят вытащить свою госпожу сюда. А для этого им нужны мы, – буркнула Оливия и, прицелившись, спустила курок.
4
Мы не зря здесь поработали.
5
Много душ для матери Луксур. И ваши.