Инь, янь и всякая дрянь
Шрифт:
– Сейчас два, – простонала Неля, – скоро третья появится.
Коля оглянулся и понизил голос:
– Загляни к ним в анкеты, там квадратики есть. Коли перечеркнут тот, что с буквой «Х», спи спокойно, работай и ни о чем не думай. А если «Альфа» отмечена… Хотя я зря тебя предупреждаю, новенькой такого не дают…
Неля понуро опустила голову, рассказав о том случае. Помолчала минутку, вздыхая.
– Знаешь, я хорошо училась, на одни пятерки, – снова заговорила юная специалистка. – Конечно, профессию за меня выбрал папа, но я не умею работать тяп-ляп, поэтому получила красный диплом. А Олег Ефремович
– Конечно, нет.
– «Рязанцева не придет, с „Альфой“ тебе не справиться, больше не будешь Светлану патронировать». А я еще и не начала с ней работать! Говорю же, он меня за идиотку держит. Дали мне двух парней, послушных, как цирковые обезьянки. Один в прачечной работает, другой лифты моет. Звоню их родителям, те в восторге заходятся. «Ах, ах, наши мальчики золотые. Передайте Олегу Ефремовичу, мы счастливы». Вся работа десять минут занимает. Остальное время мне надо в кабинете сидеть и в окно пялиться. Я надеялась, хоть с Рязанцевой будет интересно, стану беседы проводить, обучающие игры. Почему мне не везет?
Мне стало жаль Нелю.
– Думаю, твой отец попросил Олега Ефремовича об услуге, дескать, пригрей девочку, она институт окончила. Тот не смог отказать всесильному академику, элементарно побоялся царского гнева, вот и взял тебя. Скрипя зубами оформил на службу. Хорошим работником он тебя не считает, ведь опыта у тебя в самом деле нет, вот он к тебе и присматривается.
– И что мне делать? – заныла Неля.
– Четко выполнять свои обязанности, не болтаться по коридорам, сидеть в кабинете от и до. Не сплетничать, не манкировать обязанностями, тщательно следить за подопечными. Рано или поздно Олег Ефремович оттает и примет тебя.
– Хорошо бы… – грустно отметила Неля. – Видно, с Рязанцевой вышла какая-то лажа, раз он саму Полину Юрьевну вызвал.
Знакомое сочетание имени и отчества заставило меня вздрогнуть.
– Кого?
– Профессора, – не замечая моего напряжения, пояснила Неля, – я ее ни разу не видела, но от того же Николая про нее слышала. Полина Юрьевна очень опытный психолог, ей самые запущенные случаи поручают, она здесь вроде консультанта.
– И как ты узнала, что Рязанцеву отдают этой даме? – поразилась я.
– Олег Ефремович со мной по телефону говорил таким железным голосом, а потом вдруг замолчал и очень ласково, прямо сахарно пропел: «Полина Юрьевна! Добрый вечер, дорогая! Садитесь поудобней. У нас с Рязанцевой форс-мажор!» И трубку жахнул. Ни до свидания мне, ни вообще ничего хорошего!
– Ясно… – протянула я. Хотя на самом деле ничегошеньки мне не понятно.
– Ты о моем косяке никому не расскажешь? – округлила свои голубые глаза Неля. – Я же не нарочно тебя с Татьяной Рязанцевой перепутала. Не наябедничаешь?
– Нет, – пообещала я. – Но взамен попрошу об услуге.
– Какой? – испугалась Неля.
– Небольшой, – успокоила я ее. – Дай номер своего мобильного, вдруг мне понадобится опять в «Вир» пройти, ты для меня пропуск закажешь. И еще: найди мне Федора Бондаренко! Узнай, на каком этаже он полы моет, ходит ли на работу и как мне с ним поговорить.
– Ладно, – с облегчением согласилась Неля, – это я могу.
Следующие два часа я занималась мелкими делами. Пошла к метро, отыскала
Может, и есть на свете люди, уставшие от научно-технического прогресса, бизнесмены и их помощники, замороченные факсами, мобильными телефонами и постоянно работающими ноутбуками. Если ты утром вылетаешь в Лондон, а к вечеру перебираешься в Париж, весь божий день общаешься с тремя беспрерывно вопящими сотовыми и отбиваешься от дождя е-мэйлов, тогда, наверное, может возникнуть желание отправиться в «Лучшие времена», лечь на комкастый матрас и почувствовать счастье там, где отсутствуют электричество и телефон. Но я люблю принять ванну, полежать в пене, потом с наслаждением попить чаю с конфетами, посмотреть любимый сериал. Мне совсем не нравится обливаться ледяной водой в летнем душе и бегать в сарай за дровами для печки.
Я закрыла глаза, представила, что нахожусь на берегу теплого моря, рядом с Гри…
Многим женщинам моя семейная жизнь покажется странной. Мы с мужем мало времени проводим вместе, очень редко ходим в театр, кино или в гости. Да у нас и нет близких друзей, я не завела их в силу своей застенчивости, а Гри, имеющий океан знакомых, не сближается ни с кем из-за условий работы. Даже мне, своей жене, Гри поначалу не рассказывал, чем он занимается, я считала супруга актером, который мотается по разным городам, снимаясь в рекламных роликах. Гри довольно долго присматривался ко мне, прежде чем открыл правду.
Хотела бы я жить так, как положено обычной женщине? Утром отправляться на работу, в пять приходить домой, готовить ужин, встречать мужа, по выходным бегать за покупками, ждать одиннадцать месяцев отпуска, собирать деньги на дачу, машину и понимать, что у меня все стабильно устроено, служба хоть и нудная, но приличная, и к пенсии я подойду с чувством выполненного долга?
У меня уже была такая жизнь, из которой Танечку безжалостно выкорчевала злая женщина. В тот момент мне казалось, что лучше умереть, но нынче я сказала бы ей, некогда моей лучшей подруге, огромное «спасибо». Любая, даже самая неприятная ситуация в конце концов идет нам во благо. Став приманкой в мышеловке, я познакомилась с Гри и теперь счастлива. Я не хочу жить как все, и пусть вижусь с мужем два-три дня в месяц, пусть меня постоянно трясет от осознания собственной малозначимости, пусть я боюсь потерять то, что имею, но я никогда уже не смогу стать прежней. За время работы в бригаде Чеслава я сильно изменилась. Наверное, дело в адреналине, который стал поступать в организм огромными дозами…
Резкий звонок телефона вырвал меня из раздумий, я схватила трубку.
– Прикройся полотенцем, – заявил Коробков, – от твоей красоты слепит глаза.
Я взвизгнула, села в ванне, схватила махровую простыню, накинула на плечи и услышала радостный смех Димы.
– В ванной установлена камера? – заорала я. – Ну и ну… Коробок, это уже слишком, я пожалуюсь Чеславу! Ты с ума сошел!
– Успокойтесь, мамо, – еще громче заржал компьютерщик, – я вас не вижу.
– Откуда тогда узнал, что я лежу в пене?