Иная вера
Шрифт:
Чай в кружке неумолимо остывал, стрелка часов приближалась к одиннадцати, и последний рейсовый флаер отправлялся буквально через пятнадцать минут. Тяжело вздохнув, Марина поставила кружку на стол, задернула штору, приласкав взглядом алеющий на подоконнике букет оранжерейных тюльпанов. Мелкие капельки воды алмазной крошкой покрывали багряные лепестки весенних цветов, искусственно призванных жить и умереть в безжалостной войне на уничтожение между снегом и дождем…
– Да что со мной сегодня такое? – прошептала девушка, до боли прикусывая губу.
Что такое, что такое… обыкновенная осенняя депрессия, просто смягченная наладившейся внезапно личной жизнью. Что же еще.
Хорошо быть психологом – всегда можешь определить, почему находишься в том или ином состоянии. Плохо быть психологом – при желании найдешь у себя все что угодно, начиная от маниакально-депрессивного психоза и заканчивая обострением шизофрении. А хуже всего быть молодым и не очень опытным психологом,
Вернуть бы сентябрь…Золото и багрянец, листопады и лесные зеркала, серая змея пустынной трассы и шутки про марш-бросок до станции, и неподдельная радость при виде остановившегося грузовика выпуска года этак сорокового, и веселое сочувствие пожилого водителя-грузина, и щедро предложенная им небольшая фляжка коньяка, жгущего горло и разливающего по венам сладкий жар… Ловкие пальцы Олега, «случайно» роняющие между сиденьями пятисотенную купюру, и радость за него, сегодняшнего, начинающего понимать – еще вчерашний Олег попытался бы расплатиться за сделанное для них доброе дело, только огорчив водителя, а сегодняшний еще не научился благодарить улыбкой, но зато уже умел оставить свою благодарность незаметно… Подлетающая к станции за мгновение до того, как разверзлось небо, «стрелка», попытки отряхнуть прилипшие к перепачканной смолой куртке листья в тамбуре, игра в «города» и быстро вскакивающий с заговорщическим шепотом «Контра!» Олег, и бег под проливным дождем вдоль вагонов, закрывающиеся перед носом автоматические двери, и дикий, во все горло, хохот, и скидывание ненужных капюшонов – зачем прятаться от дождя, когда дождь уже внутри, осенний, но все еще полный жизни и силы! Растворимый кофе в жестяной банке и метания по всему вокзалу в поисках расписания, и сумасшедший бег к станции, и двери «стрелки», закрывающиеся за спинами, и смех чуть ли не до колик при виде входящих в тамбур контролеров, и с трудом набранная по карманам мелочь… Наконец, город, попытка зайти в кофейню неподалеку от вокзала, грубо оборванная верзилой-охранником, настороженным мокро-потрепанным видом посетителей, и едва не испорченное им настроение, и полное неясной надежды и усталости «может, ко мне?», и дрожащее, но все равно смеющееся «куда угодно, где есть горячий чай», и округлившиеся глаза того самого охранника, когда выставленная им парочка погрузилась в такси-флаер, помахав на прощание рукой… И первое знакомство с навороченной душевой кабинкой, и с третьей попытки полившаяся из душа вода, холодная, холоднее, чем дождь, и прибежавший на вопль Олег, и трогательное смущение на его лице, и нежелание отпускать, нежелание расставаться даже на несколько минут, и никакого секса – только нежность и ласка, и объятия, согревающие не хуже текущей с потолка огромной кабины воды… Запах гари с кухни, непривычная брань Олега, совместное торжественное провожание невинно сожженной курицы в мусоропровод, звонок в пиццерию и шутливая ругань: «Каприччозу! Нет, гавайскую! Я не могу больше видеть курицу! А я не хочу грибы! Черт, о чем мы говорим? Девушка, нам, пожалуйста, «Каприччозу», гавайскую, и давайте еще ту, которая «Четыре сыра», пожалуйста». И, наверное, первый в жизни звонок Олега секретарю: «Отмените утренние встречи, я буду свободен только после обеда».
Утром было холодно и дождливо, Олег прятал глаза, пока Марина не спросила напрямую: «Ты жалеешь?» Он молчал, долго молчал, пил кофе, думал и сказал: «Нет». И они снова целовались, а потом Олег отвез ее в институт, а когда она собиралась выйти из флаера, попросил подождать минутку, достал из бумажника полторы тысячи евро и сказал, что эту сумму он потратил бы вчера, если бы они развлекались в городе, а поскольку Марина убедила его провести вечер на природе… в общем, он не хочет лишний раз пересекаться с бывшей компанией старого врага, а она все равно их знает и заходит, и не сложно ли ей будет… Марина улыбнулась, убрала деньги в сумочку, поцеловала его на прощание и побежала на пару, опаздывая, но все равно улыбаясь всему миру.
Полторы недели Олег не появлялся вовсе, но Марина была спокойна, она больше не боялась, что он исчезнет, она просто знала, что так быть не может. И спустя неделю он постучался в дверь ее кабинета, попросил разрешения войти, лег на кушетку и начал говорить: «Доктор, мне очень нравится одна девушка, она очень хорошая, умная, добрая, честная, справедливая, и я боюсь, что я ей не нравлюсь, и я уже десять дней от нее бегаю, как вы думаете, у меня есть шансы?» – «Это зависит от вас, но если вы постараетесь больше от нее не бегать, то я скажу вам по секрету, что вы девушке тоже очень нравитесь и она без вас скучает».
Олег был бледный и, казалось, еще более исхудавший, но он сказал, что освободил себе послезавтра – Марина поняла, что всю эту неделю он работал, пытаясь переделать все возможные дела так, чтобы оправдать потерянную половину той пятницы и вырвать себе еще полтора свободных дня, которые он хотел провести с ней. Это было в понедельник, и к среде девушка подготовилась, как ни к чему раньше не готовилась, – встретилась и поговорила со знакомым спелеологом, рассказавшим ей, в какую систему Саблинских пещер можно сунуться двум новичкам, нашла подробнейшие карты, выучила все техники безопасности наизусть…
Олег согласился на все, но при одном условии – пещеры пещерами, но лучше сэкономить некоторую часть времени, и в Саблино они поехали на его флаере. Потом были темные переходы, сломавшийся в самый неподходящий момент фонарик, запутавшаяся веревка, и никакого страха – да, глупо, но что толку бояться? Они сидели в зеркальной пещере, стены которой были уставлены небольшими зеркалами еще лет сто назад, жгли свечки, ели бутерброды, запивая их горячим чаем из термоса, и придумывали, какой можно было бы замок построить в этих залах. Потом долго бродили по коридорам, промочили ноги в подземном озере, а потом страх начал подбираться к горлу, Олег несколько минут молча стоял у развилки, закрыв глаза, и вдруг сказал «туда» и через десять минут они вышли в первую пещеру, протиснулись сквозь узкую щель входа, и Марина сказала, что было здорово, но больше она ни ногой в пещеры без опытного проводника, Олег неопределенно пробормотал что-то вроде «мне и так понравилось», но Марина прекрасно видела, что он согласен с ней целиком и полностью. Потом они поехали к нему домой, Марина пошла греться и мыться, а когда вышла, Олег уже вымылся и переоделся, а в гостиной был накрыт ужин, заказанный из ресторана. Французская кухня и впрямь оказалась лучше, чем Марина ожидала, но в следующий раз она хотела приготовить что-нибудь сама, а потом был забавный фильм-ужастик про заблудившихся в пещерах подростков, обвал, пещерных чудищ и все тому подобное, и Марина тихо взвизгивала, вжимаясь в объятия Олега, хотя уже смотрела этот фильм и тогда он совсем не показался ей страшным, но это было до того, как они сами заблудились в пещерах. А наутро оба они едва встали с кровати, потому что болели абсолютно все мышцы, даже те, о существовании которых они вчера еще даже не догадывались, но Олег все равно поехал на работу, а Марина – на учебу.
Следующие две недели они общались только по мобилу, и у Олега каждый раз был такой уставший голос, что Марине даже становилось немножко стыдно, но желание видеть его и быть с ним всякий раз оказывалось сильнее. Снова наступила среда, и еще одна среда, но теперь уже Олег сказал, что у него есть сюрприз, они поехали на флаере куда-то за город, причем без водителя – Олег вел сам. Сюрпризом оказалась небольшая частная конюшня, и немолодая женщина-тренер полтора часа занималась с девушкой, обучая ее правильно сидеть, держать поводья, управлять лошадью, не разводить руки, держать шенкель, а потом Олег сказал, что он берет ее под свою ответственность. Был солнечный день и их солнечно-рыжие лошади с длинными струящимися гривами казались золотыми в догорающих закатных лучах, а потом были скачки наперегонки, и Олег никак не отрывался вперед, постоянно держась рядом и страхуя неопытную всадницу, в результате она выиграла право на ужин по своему выбору, и сама приготовила дома что-то неожиданное даже для нее, но на удивление вкусное, и они смотрели фильм про лошадей, и Олег постоянно комментировал несостоятельность актеров как наездников. А наутро Марина опять не могла встать, с завистью глядела на вполне бодрого Олега, и обиженно говорила, что хочет брать уроки верховой езды, потому что ей не нравится сковывать его во время конной прогулки в полях, а хочется ездить наравне, а Олег только улыбнулся, отвез ее домой, на снятую три недели назад квартирку, и сказал сегодня отлежаться. На следующий вечер он зашел к ней после работы, принес огромный букет лилий, извинился, что не может сегодня поужинать с ней и уехал дальше работать, а в букете оказался полугодовой абонемент на единственную городскую конюшню.
И много еще всего было, очень много, хоть и странно – ведь всего-то шесть встреч, но каждая из них была настолько наполнена ощущениями, что казалась длящейся вечность и занимала в воспоминаниях куда больше места, чем будние дни, перемежающиеся работа и учеба, занятия на конюшне…
В дверь постучали и резкий звук вырвал Марину из воспоминаний – неожиданно для себя она обнаружила, что уже минут десять стоит, глядя в окно сквозь узкую щель между шторами.
– Войдите, – сказала девушка, с сожалением посмотрев на часы: флаер уходил через две минуты и шансов успеть на него не было.
Посетительницей оказалась молодая девушка в помятой и местами испачканной форме горничной: сероглазая, светловолосая, очень милая и смертельно напуганная. В больших глазах стояли слезы, губы дрожали, она со страхом смотрела на психолога.
Марина скользнула взглядом по бэйджику: Анна Мельтисова.
– Здравствуйте, – пролепетала девушка. – Я, наверное, вас задерживаю, но… мне очень нужна помощь и я не знаю, к кому обратиться.
– Ничего страшного, Аня, – спокойно улыбнулась Велагина. – Я здесь для того и нахожусь, чтобы помогать. А флаер все равно уже ушел, так что я совершенно спокойно могу задержаться. Проходите, пожалуйста, и устраивайтесь. Кофе или чай? Или, быть может…