Индеец: воин земли. Том 1
Шрифт:
— Этот вопрос мы вряд ли решим так быстро, — по лицу директора мелькнула брезгливая гримаса. Легкая, едва заметная. Знак неприязни. Потом он снова улыбнулся. — Не думаю, что это поможет.
Ага, все ясно. Это уже персональная подстава. Копает под меня.
Дело в то, что я не всегда удобный. Имею собственное мнение. И в сфере науки. И в сфере финансов. И в деле управления институтом. Короче, во всем. Еще и на язык несдержанный. Саркастичный и насмешливый.
— Ясно, босс, — я кивнул. — Все ясно. Огромное спасибо за «поддержку». Я знаю, вы боролись за меня. Как лев.
Ага, скорее наоборот. Как только прозвучали предложения по сокращению, наверняка сунул мою лабораторию первой. Под гильотину. И вот результат.
Колкин опять улыбнулся. Очень криво. Пожелал удачи. Пообещал, что обязательно что-нибудь придумает. И выпроводил меня из кабинета.
Мой помощник сидел в кабинете. Бездумно смотрел новости. На экране компьютера.
— Власти Чили применили спецназ в коммуне Эрсилья, на севере области Араукания, — ведущая зачитала очередные новости. — После того, как индейцы народа мапуче, известные, как арауканы, в очередной раз устроили протесты. Около четырех сотен человек перекрыли дорогу во имя так называемой акции сопротивления, свободы и автономии народов. Спецназ власти усилили войсковыми соединениями и БТР.
Угу, вот кто, наверное, нуждается в моих услугах. Этому институту и этому городу биохимия нахер не сдалась. А вот индейцам можно было бы помочь.
— Ну что, у меня две новости, — сказал я. — Плохая и еще хуже. С какой начать?
Можайлов покачал головой. Только сейчас я обратил внимание. Сидит унылый, голову повесил. На все наплевать. Тоже плохие новости, значит.
— Эге, чего это ты? — спросил я. — Опять с Маришкой поцапались?
Теперь Можайлов кивнул. Тоже уныло.
— Разводимся, — обреченно прошептал он. — Уходит. Навсегда.
Мда уж. Сегодня день веселья.
— Ну и что, — бодро ответил я. — Зато теперь носки не надо собирать. И в приставку можешь играть. Днями и ночами.
Бесполезно. Мир Можайлова обрушился. То он постоянно жаловался на жену. А теперь чуть с ума не сошел.
Теперь все понятно. Вот почему произошел взрыв.
Детонация сосуда со смесью перманганата калия и соляной кислоты. Там на дне образовалась сухая соль. И после нагрева бахнуло. Сосуд был огромный.
А я ведь предупреждал Можайлова. Видимо, он из-за сердечной травмы не проверил. И вот тебе результаты.
Ну, а сейчас все эти воспоминания тоже потускнели. Быстро исчезли. Крики Можайлова тоже удалились.
Такое впечатление, будто я унесся куда-то ввысь. В черную трубу. Без света. Без звуков.
И все пропало.
Ан нет. Оказывается, не все.
Вскоре темнота отступила. В глаза ударил свет. Лучи света.
Я все еще лежал с опущенными веками. Наверное, это операционный светильник. Тот самый, который врубают в лицо. Во время операции. А со мной, наверное, проводят реанимацию.
Только почему вместо голосов врачей и гудения ламп я слышу вдали пронзительный крик какой-то зверюги?
Похож на поросячий. А потом вдруг становится, как плач. Ого, подождите, я же слышал. Давно, в молодости. Когда ездил в экспедицию в Южную Америку. Это же броненосец.
— Эй, мачи Гуири, — кто-то тронул меня за плечо. — Что говорят духи? Будет ли покровительствовать Нгенечен нашей вылазке? Не прогневался ли Пильян?
Так, я не понял. Что за шуточки? Я все еще силился открыть глаза. Но уже чувствовал, что лежу на земле. А не на операционном столе.
Свежий ветерок задувает тело. Мое обнаженное тело. Я чувствую запахи. Трав, леса, деревьев. Близкой воды.
Я что, нахожусь на улице? Где-то за городом? Что тут творится?
— Ты как, мачи Гуири? — кто-то опять осторожно трясет меня. — Ты жив?
А язык, кстати, другой. Не мой родной. Но, тем не менее, я его понимаю. Странное чувство. Двойственное.
Боли в теле нет. Во рту пересохло. Голова горит. Во рту пена. И руки иногда подергиваются.
Наконец, я смог разлепить веки. Поднял голову. Огляделся.
Ничего себе. Вот это поворот. Я валяюсь в лесу. Причем не в нашем, северного полушария. Никаких дубов и сосен.
Тут вечнозеленые кусты и небольшие деревья. Миртовые, кипарисы, тиковые. Папоротники и огромные красные цветы. Это смешанный лес Южной Америки. Да, я сразу узнал его.
А рядом индейцы. Человек семь. Прямо натуральные индейцы. Сидят на корточках.
В шерстяных штанах чирипа и рубахах. А поверху разноцветные пончо. Из шкур ламы и тюленей.
А некоторые только в штанах. Впрочем, это больше кусок ткани, обернутой вокруг талии. И спущенной между ног. Мускулистые туловища ничем не прикрыты.
Поверх длинных волос повязаны платки. Узлами сзади. Некоторые просто натянули вокруг макушки кожаные ремешки.
Все в боевой раскраске. В руках длинные копья уаке, палицы из дерева макана, луки и стрелы. На поясе веревка с камнями — болеадорас. Лица встревоженные. Все смотрят на меня.
— Это как так? — я автоматически заговорил на другом языке. — Это что такое?
Поднялся. Постоял, покачиваясь. Неплохо так штормит.
Индейцы тоже поднялись. Тот, что стоял рядом, придержал меня за плечо. Чтобы не упал.
Сам он оказался огромный. Выше меня на две головы. Красный от загара. В руке здоровенная дубина макана, почти два метра длиной.
— Осторожнее, мачи! — пробасил он. — Ты еще слаб.
Да, ноги еле держат. От всего, происходящего вокруг. Голова кругом.
— Пить, — пробормотал я. — Воды!
Воин, что стоял передо мной, впереди остальных, подал мне льяфан.
Откуда-то я уже знал название. Бурдюк для хранения жидкости. Сделан из шкуры ламы. Иногда бывает большим. Тоже используется для переноски продовольствия.