Индейцы без томагавков
Шрифт:
Вразличных легендах история этих эпох изложена, разумеется, несколько по-иному. Так, в Ватиканском кодексе говорится, что во время потопа люди первой эры превратились в рыб, а в конце второй эры ураган превратил людей в обезьян и т. д.
Селия Нэттол, американистка из Соединенных Штатов, первая среди ученых увидела в легендах и мифах индейцев Мексиканской долины отражение реальных стихийных катастроф. Нэттол также первая, еще 70 лет назад, заинтересовалась несколькими случайными находками, указывавшими на существование культуры, которая представляла собой промежуточное звено между культурой примитивных мексиканских охотников и позднейшими высокими культурами Мексики. Более достоверные доказательства существования этой культуры американистам представил счастливый случай: обнаружение подлинных американских Помпеи. Более 20 столетий назад произошло
В1917 году группа археологов осуществила раскопки в лаве. Результаты раскопок превзошли все ожидания. Под слоем лавы в шесть - восемь метров были найдены остатки зданий, относящихся, правда, к более поздней эпохе, и гробницы первых оседлых жителей Месоамерики. Впоследствии, когда ученые сняли с лица земли покров лавы, они обнаружили в этих американских Помпеях (в районе нынешнего Куикуилько) еще одну чрезвычайно интересную находку - пирамиду! Первую пирамиду, построенную жителями Месоамерики. Месоамериканские пирамиды для нас не только удивительное творение древней индейской архитектуры. Это свидетельство и символ великолепного развития культуры доколумбовой Месоамерики. Куикуилькская пирамида была лишь первой ласточкой в ряду многих воздвигнутых позднее. Высота этой пирамиды неизвестна.
Мы знаем только, что основание ее было круглым (135 метров в диаметре). От пирамиды лучами расходились десятки простых гробниц. Очевидно, могилы умерших должны были располагаться как можно ближе к средоточию культа.
Итак легенды мексиканских индейцев о многократной гибели и возрождении мира оказались отражением реальных событий древнейшей истории Мексики. Американисты имели возможность еще раз убедиться в этом, когда близ Копилько, неподалеку от бывшего озера Тескоко, были обнаружены развалины деревни. Выяснилось, что жители Копилько и земледельцы других прибрежных деревень были застигнуты врасплох гигантским наводнением. Уровень воды мексиканских озер поднялся на несколько метров, вода затопила деревни и заставила их обитателей спасаться бегством. Это и был еще один «конец света» древних мексиканцев.
Изучение снесенных потоком деревень в Копилько начал в 1917 году мексиканец Мануэль Гамио и продолжал в 1939 году в Чимауалькане норвежский американист Ола Апенес. Позднее наиболее широкие исследования доклассической культуры провел уже упоминавшийся нами Джордж Вайян. Всю эпоху существования индейской культуры в Анагуаке Вайян разделил на два периода, обозначенных им по названиям двух поселении, рядом с которыми были обнаружены самые богатые археологические местонахождения. (Оба были обнаружены на берегах озера: земледельцам, жившим на берегах Тескоко, дополнением к однообразной кукурузной пище служила рыба.) Более древний период, сакатенко, продолжался примерно с 1300 по 500 год до н. э., поздний, тикоман, - приблизительно с 500 по 150 год до н. э.
Наряду с быстрым развитием земледелия в ту пору развивается в Мексике и строительная техника. И хотя хижины сакатенкских крестьян были еще весьма примитивны, в конце тикоманского периода мы находим уже настоящие дома. И наконец, к этой же эпохе относится и куикуилькская пирамида.
Куикуилькская пирамида для нас не только свпдетельство значительного развития архитектуры в средних культурах, но и показатель того, насколько в жизни общества той эпохи возросла роль религиозных представлений и культов.
Глиняные фигурки, которые мы находим при всех раскопках этой культуры, бесспорно, имеют прямую связь с религиозными представлениями. Особое место среди таких глиняных «божков» занимают многочисленные мексиканские Венеры - большей частью 5-10-сантиметровые фигурки обнаженных женщин с высоко поднятыми руками. Женщины эти делают своеобразные, как бы танцевальные движения. По месту, где их чаще всего находили, в научной литературе они получили название «танцовщиц из Тлатилько». Маленькие танцовщицы являлись символом плодородия, урожайности и одновременно свидетельствовали о важной роли женщины в этом обществе, несомненно находившемся еще на стадии матриархата. Однако о социальной и особенно политической организации доклассической Мексики мы знаем пока чрезвычайно
До недавних пор Тлатилько было для американистов примером мексиканского «архаического» поселения и места погребения доклассической эпохи. Все тут было «местным», «своеобычным». Но если мы откроем недавно изданную книгу М. Портера «Тлатилько и доклассические культуры Нового Света» («Tlatilco and the preclassic cultures of the New World»), то узнаем, что в Тлатилько были обнаружены маски ягуаров, для этой культуры совершенно не свойственные, и что в других местах были найдены типичные для ольмекской культуры полые фигурки опять же с ягуарьими головами!
Истрашный ягуар, и его почитатели - ольмеки - для современных американистов такая же загадка, какой были для прошлого поколения американистов строители маундов.
Ведь ольмеков мы можем считать создателями первой высокой культуры индейцев в Мексике. Но прежде чем мы с вами углубимся в лабиринт многочисленных загадок, связанных с высокими мексиканскими культурами, предшествовавшими эпохе, хотя и наиболее прославленной, но по времени самой непродолжительной, - эпохе ацтеков, нужно учесть одно важное обстоятельство. Наши знания об этих культурах и их творцах еще весьма неточны. А наши сведения об экономическом уровне отдельных культур ограничиваются, собственно, лишь установлением факта, что все они возникли на основе интенсивного земледелия (за исключением тарасков, которые кормились преимущественно рыболовством). Зачастую неточна и наша информация об этнической принадлежности создателей отдельных культур. Например, слово «тольтек» означает на науатль - языке ацтеков - «строитель», «создатель». Кто такие были тольтеки в отношении племенном, языковом, мы, собственно, до сих пор не знаем.
Ни одно из индейских племен, живших в Месоамерике в эпоху появления первых европейцев, не может быть сочтено потомками ольмеков. И весьма вероятно, что ни один из известных нам индейских языков не похож на ольмекский. Белые впервые узнали об ольмеках из труда ученого-францисканца Бернардино де Саахуна, прибывшего в Мексику в 1529 году, всего через десять лет после того, как у ее берегов пристал первый корабль Кортеса. Саахун прожил здесь затем более 50 лет в качестве преподавателя уже упомянутого францисканского Колледжа святого креста в Тлателолько, где, по мысли испанской колониальной администрации и церкви, должны были получать воспитание в «христианском духе» наиболее видные представители молодого поколения индейской аристократии. Из них хотели сделать покорных захватчикам коллаборационистов, с чьей помощью испанцы могли бы еще легче и эффективнее эксплуатировать побежденных индейцев. Саахун всеми своими идеалами и сочувствием к туземцам резко отличался от остальных педагогов этой первой европейской «школы для индейцев». Кроме того, у него было довольно необычное для того времени пристрастие. Он интересовался историей, материальной и духовной культурой индейцев Мексики, особенно их словесностью. Снискав впоследствии доверие нескольких учеников, он стал записывать на языке ацтеков все, что рассказывали по его просьбе эти индейские «принцы». При этом Саахун старался верно передать не только содержание, но и особенности стиля того или иного повествователя. Конечным результатом многолетней деятельности Саахуна был огромный рукописный свод, материалы которого он позднее разбил на 12 книг, а затем перевел весь текст на испанский язык. Королевские власти решительно не желали публиковать ни ацтекского, ни испанского варианта рукописи Саахуна, явившейся плодом всей его жизни. Они не без основания опасались, что это сообщение о богатой истории и высокоразвитой культуре индейцев Мексики может «побудить» их к попыткам реставрации былых порядков.
Когда владычество Испании в Латинской Америке пало, труд Саахуна был наконец издан. И на его страницах, особенно в одиннадцатой книге, в главе, названной «Ольмеки-уиштотин, миштеки», да и во многих других местах Саахун передает рассказы ацтеков об ольмеках. Вместе с ученым монахом и мы можем после многих отступлений вернуться к этой первой высокой культуре доколумбовой Мексики.
Ацтекские рассказчики поведали Саахуну, что ольмеки некогда были «значительным народом», а их тропическая родина на побережье (ацтеки называли их иногда уиштотин, то есть «те, что живут у соленой воды») прекрасна и богата. Ацтеки упоминали чаще всего те товары Ольмекана, которые их больше всего привлекали: какао, каучук и главное - прекрасные перья тропических птиц и среди них священной птицы всех месоамериканцев - прелестного кецаля. Из прочих богатств ольмеков Саахун упоминает золото и серебро, бирюзу и весьма ценившийся месоамериканцами нефрит.