Индейская комната
Шрифт:
Сара ненавидела себя за эти слова. «Как моя мать!» — думала она. Кроме того, Сара не была уверена, что говорит правду. Когда она проходила через Хевен-Ридж, держа Тимми за руку, то радовалась взглядам торговцев, которые те бросали на ребенка. «Самый красивый ребенок в округе!» — шептались за ее спиной. Она испытывала глупую гордость матери, которой не с кем было поделиться. Ей ничего не хотелось менять.
Это была ее красота, которой она наградила Тимми. Мальчика сотни раз фотографировали во время его представления за оградой «зоо». Сара пыталась вспомнить одно за другим лица всех туристов, которые останавливались перед ранчо на десять — двадцать минут этим летом. Она была убеждена, что похитители ошивались возле ограды с фотоаппаратом наготове и в какой-то
Она выходила из себя потому, что ей никак не удавалось составить фотороботы туристов. Некоторых припоминала, но только тех, у кого были физические особенности: толстых женщин, которые ржали, будто подростки от щекотки, старую даму с тонкими длинными ногами, торчащими из слишком широких шортов… Их портреты она нарисовала на большом листе бумаги. Но таких было немного. Большая часть проезжих не имела лица.
У всех была отвратительная привычка: перед отъездом бросать монетки через дырки в ограде, чтобы поблагодарить Тимми. Сару это оскорбляло. За кого они их принимали? За клоунов, дающих представление на ярмарочной площади? Она попробовала убедить Тимми отказаться от выступлений, но сын остался глух к просьбам. Он обожал быть центром внимания, звездой. Подавать знаки руками, гримасничать, строить страшные рожи, а потом вдруг делать обворожительное личико и нежно улыбаться. Паршивый маленький актеришка! Комедиант в душе, проверяющий свои уловки на женщинах. Позже он станет охотником за юбками, безжалостным донжуаном, порхающим от одной женщины к другой. Эта мысль привела Сару в отчаяние. Она знала заранее, что никогда не будет принадлежать к тем матерям, которые гордятся списком жертв своих сыновей и радуются поражениям женщин, к роду которых принадлежат сами.
Как бы там ни было, но Тимми сам бросился в пасть волка. Фотографии решили все за него. Их изучали с лупой, увеличивали, сравнивали с фотографиями детей из других мест. Наконец вердикт был вынесен: «Это он. Очень хорошенький. Ему только четыре года, а в этом возрасте все быстро забывается. Через два года он и не вспомнит о своей матери. Сможет приспособиться без всяких проблем».
Глава 17
Сара сошла с веранды и направилась к ограде. В конце концов решетка, сплетенная из стальной проволоки, их не защитила. Висячие замки, цепи — все оказалось ни к чему.
«Они сделали свой выбор, — думала Сара. — Устроили засаду, чтобы изучить наш распорядок дня. Они знали, что мы каждый четверг ездим в Хевен-Ридж, чтобы пополнить запасы продуктов. Знали день и час. Им хорошо была известна последовательность и привычки: Тимми каждый раз отказывался входить в лавку, потому что боялся Фостера, хозяина. Он ждал меня на улице рядом с пикапом…»
Все произошло в течение трех минут, не больше. Хотя в лавке была стойка с комиксами, Тимми отказывался переступать порог. Без сомнения, подсознательно он чувствовал, что Фостер, лавочник, не поддается его обаянию. Таких мужчин в Хевен-Ридже было немало. Они считали, что Тимми настоящий кривляка. Маркус Спинелли, автомеханик, каждый раз бормотал, что малыш вырастет педиком, если мать не будет построже. Тимми инстинктивно избегал контактов с мужским населением, на которое его шарм не распространялся. Ворчанье Фостера его пугало. Кроме того, на улице у него было больше шансов быть замеченным какой-нибудь продавщицей, которая непременно подойдет погладить его по голове, потрепать волосы… или обнять, так как своим видом Тимми просто напрашивался на ласки. Ни одна женщина не могла побороть желание приласкать ребенка.
Сара заметила, что такое поведение сына раздражает других малышей Хевен-Риджа, и с нетерпением ждала момента, когда Тимми подрастет, чтобы присоединиться к ним на школьном дворе. Что с ним будет потом? Заставят ли его расплачиваться за те фокусы, которые он проделывал с матерями семейств в округе?
В тот день Тимми остался на улице, сидя на капоте пикапа, как на эстраде, готовый к началу выступления. День выдался сухим и жарким. Проехавшая по дороге машина подняла за собой облако желтой пыли, похожей на дымовую завесу. В течение трех месяцев не выпало ни капли дождя, и трава превратилась в солому. На Тимми был надет только ярко-красный комбинезончик. Мальчик загорел, а волосы выгорели на солнце и стали почти белыми. На лице блуждало ангельское выражение, иногда пугавшее Сару. Ведь ей говорили, что очень красивые дети рано умирают. Как и у его отца, у ребенка был неподвижный, тревожащий, проникающий в душу взгляд опытного человека. Такого взгляда у детей просто не может быть. Серьезное выражение делало Тимми похожим на ангела, спустившегося на землю, чтобы наблюдать за людьми. Это не было ни трогательным, ни внушающим доверие.
Войдя в магазин, Сара сверилась со списком покупок на листе оберточной бумаги. Она так была занята хозяйственными делами, что и не подумала обернуться посмотреть на сына через витрину. Позже она горько упрекала себя за минуту рассеянности. За все время она едва взглянула на Тимми, не погладила сына, не обняла… а через какие-нибудь пятнадцать минут его вырвали у нее. Сара не смогла использовать последние решающие минуты, чтобы побыть вместе с ребенком. Не было ни намека на предчувствие, материнский инстинкт не послал ей сигнала тревоги. Она считала, что этот день похож на все другие. Забыла о ребенке ради древоточицы, которая подтачивала балки ранчо. Это была серьезная причина для беспокойства, ведь дом был деревянным. И всетаки, как она могла забыть о Тимми в последние четверть часа их жизни, когда они еще были вместе?
Сколько раз она упрекала себя в этом…
— Никогда не знаешь, какой раз окажется последний, — заявила Мегги Хейлброн, когда Сара пожаловалась ей.
Мегги знала, о чем говорит. У нее были те же проблемы с Деннисом до тех пор, пока его не «украли инопланетяне».
— У меня еще хуже, — призналась она, опустив голову. — В то утро я отругала сына за грязные ботинки, и мы здорово поссорились. Очень тяжело знать, что последние твои слова, обращенные к малышу, были сказаны в сердцах.
Сара перестала думать о сыне, едва переступила порог лавочки. Древоточица ее напугала. Она представила себе, как балки и стены постепенно превращаются в труху. Ничто ей тогда не казалось более важным, чем прожорливые личинки, разъедающие дерево. Она хотела посоветоваться с Фостером, зная, что лавочник воспользуется случаем и сбудет ей дорогостоящий продукт, эффективность которого весьма сомнительна.
Именно в тот момент, когда она рассказывала о своих неприятностях лавочнику, все и произошло. Фостер пригласил ее в подсобку, чтобы показать бидоны с чудесным раствором. В лавке не осталось ни души. В этом не было ничего необычного, жители Хевен-Риджа не имели привычки рано утром ходить по магазинам. Сара приезжала именно в эти часы, чтобы ни с кем не встречаться.
Похитители именно этим и воспользовались.
«Им было бы гораздо труднее, будь на улице много народа, — повторяла себе молодая женщина. — Может быть, они испугались бы свидетелей? Но там… на пустой улице… кто мог их увидеть? Вне всякого сомнения, они даже не выходили из машины».
Как они смогли заставить Тимми подойти к ним?
— Похитители детей всегда используют одни и те же методы, — объяснял ей Колхаун, агент ФБР. — Выставляют зверушек в окнах машины, игрушки, лакомства. Но эффективнее все-таки животное: котенок, щенок. Достаточно спросить малыша: «Хочешь такого?» В качестве животных можно использовать маленьких обезьян, говорящих попугаев, что-нибудь в этом духе, вызывающее интерес и доверие у детей. А потом раз — и ребенок уже в машине. Платок с хлороформом — дело сделано. Вся операция, как было замечено, занимает обычно около минуты.
Тимми без сознания, машина трогается, клубы пыли закрывают ее лучше дымовой завесы, а потом никто не может назвать ни марки, ни цвета автомобиля.
Когда Сара вышла из магазина, Тимми уже исчез. Она подумала сначала, что он в одном из соседних домов, так как добрые дамы Хевен-Риджа частенько приглашали малыша полакомиться пирожными или выпить лимонада. Потом Сара напрасно звала сына, бегала по прилегающим улицам, теряя, таким образом, драгоценные минуты. А в это время машина с похитителями на всех парах неслась по проселочной дороге в сторону границы штата.