Индиго
Шрифт:
– На что пялишься? – взорвался я. Возможно, я захотел быть арестованным. Время в тюрьме – время в одиночестве, а это не самое худшее.
– Смотрю на свой худший ночной кошмар. – Она моргнула, как будто ожидала, что от этого я испарюсь.
По крайней мере, она была чертовски честна. Шагнув вперед, я встал впритык к ней. Пепел с сигареты падал ей на волосы. Я прошептал:
– Я не твой ночной кошмар, милочка. Во время кошмара ты можешь проснуться. Я же, напротив, не покину тебя, пока ты сама не уйдешь. Улавливаешь разницу?
Не позволяя ей ответить – «Как быть последним говнюком: пособие для чайников», запатентовано мной, – я повернулся и
Я надеялся, для ее же безопасности, что она не слишком боялась полетов, потому что ей придется возвращаться одной после того, как я ее уволю.
Мы сели в самолет. На взлете потряхивало. От турбулентности новенькая посерела, и я был уверен, что все в ней сжалось, включая киску. Спустя пятнадцать минут полета в салон вошла стюардесса и спросила, не желаем ли мы чего-нибудь.
– Имбирный эль со льдом и заряженное ружье. – Я отмахнулся, уставившись на пустой лист, который мне нужно было заполнить вдохновляющей прозой.
– Для него, не для тебя, – пояснил Лукас, который сидел на белом Г-образном диване рядом с новенькой. Он единственный разговаривал с ней, возможно, чтобы позлить меня. – Если бы не его увлечение алкоголем и наркотой, тебя бы здесь не было.
Я мысленно поставил крестик – напомнить Лукасу перестать лизать новенькой зад, потому что это действовало мне на нервы.
Мне не хотелось, чтобы он крутился вокруг девчонки, которую наняли для меня.
Мне не хотелось лицезреть, как легко ему живется, пока я каждый божий день пробираюсь сквозь дерьмовую депрессию, а единственными друзьями, способными вытащить меня из всего этого, являются спиртное и наркотики.
И вообще, мне не хотелось смотреть, как они обжимаются на диванах в самолете и на задних сиденьях автобусов, пока я зализывал раны после расставания. Особенно если учесть, что он был одной из причин, по которой я оказался в данной ситуации в первый раз.
– Осторожнее, Лукас. Мои игрушки – это мои игрушки, так что держи свои руки при себе, – предупредил я его, делая глоток имбирного эля и все еще глядя на пустой лист.
Он не переспросил, что я имею в виду.
Он знал.
Глава четвертая
Инди
Сидней, Австралия
– Ты не бестолковая, – Лукас повторял эту фразу уже в десятитысячный раз.
Мои руки исчезали в огромных карманах его стильного жакета, который он мне одолжил, потому что я забыла, что в Австралии зима (хотя в Штатах лето). Мне жестоко напомнили об этом, когда мы вышли из самолета и оказались на сильном ветру под небом, затянутым облаками. Даже от короткой прогулки от «Мерседеса» до блестящего черного фургона меня бросило в дрожь.
– Ты не могла знать, – голос Лукаса был таким нежным, что можно было расслышать скрытую жалость.
– Ага, – вздохнул Алекс, шагая перед нами, даже не оборачиваясь, чтобы удостоить нас взглядом. Гитара, переброшенная через его плечо, болталась на спине, как черепаший панцирь. – Откуда ты могла знать, что в южном полушарии зима, если в северном – лето? Это же самый большой секрет на планете.
Все разговоры смолкли. Блэйк, менеджер Алекса, парень с черными волнистыми волосами в строгом костюме, нахмурился. Элфи, высокий с золотистыми кудряшками, потряс головой и пнул пару камешков по пути
– Не обращай на него внимания. Все хорошо?
Я кивнула.
– Если не считать того, что я чувствую себя идиоткой? Супер, спасибо, что спросил.
Мы забрались в автобус, где, к счастью, я не стала заострять внимание всех на то, что руль с правой стороны, и продолжила молчать. Прежде чем сесть в самолет, Блэйк вручил каждому из нас гастрольный график. Элфи использовал его вместо зубной нити. Мне хотелось выглянуть в окно и впервые увидеть Сидней, но, по правде говоря, я не была уверена, что на меня не нахлынет буря положительных эмоций, а я не готова снова стать для Уинслоу боксерской грушей. Я поняла, что мне нужно притихнуть до тех пор, пока я не вырасту в его глазах из Новенькой в Инди. Тем не менее я ненавидела его за то, что он вызвал во мне такие эмоции. А еще я знала, что не стану Маленькой мисс Бесхребетность на ближайшие три месяца. Мне нужно найти в себе силы и дать отпор.
Мы остановились в модном отеле, расположенном на побережье океана в Дарлинг-Харбор [14] . Раньше я бывала в отелях, но те относились к придорожным мотелям, и в брошюрах о них было написано что-нибудь в духе «очаровательный дизайн в стиле восьмидесятых». Этот же оказался абсолютно другим. Чудовищное здание со стрелами и арками, растянувшееся на мили. «Полный треш» – довольно точное описание для этого отеля. Нам пришлось десять минуть колесить по территории, ожидая, пока охрана перекроет тротуар металлическими ограждениями, чтобы рок-звезда смогла заселиться в отель. Но когда мы наконец остановились, я поняла, что у меня появилась проблема посерьезнее попыток решить, напоминал ли мне Сидней больше чистый, новый Майами или городской Палм-Спрингс.
14
Гавань, примыкающая к центру Сиднея; самый популярный район у туристов.
– Что за… – ахнула я, слишком удивленная, чтобы закончить предложение. За барьерами стояли сотни поклонников, кричащих и размахивающих табличками и плакатами. Рыдающие девушки царапали лица, выкрикивая имя Алекса так громко, что я удивлялась, как у них не лопаются барабанные перепонки. Внедорожник остановился. Британцы смотрели друг на друга, лица светились задумчивыми улыбками. Лицо Алекса оставалось бесстрастным.
– Слишком много, не прорваться, – Лукас заерзал на своем месте рядом со мной. Он взял мою ладонь и сжал ее для храбрости. Его прикосновение оказалось теплым и приятным. Он был привлекательным, в легкой, романтичной манере.
– Да, Новенькая, – Алекс удивил меня, обратившись ко мне и сжав мое бедро. От этого прикосновения сердце провалилось в желудок, а по шее пробежали мурашки. – Все дело в тебе, так что скажи нам, как ты относишься к тому факту, что сотни людей ждут не тебя.
Терпение. Мое ангельское, неиссякаемое терпение настоятельно рекомендовало мне не врезать ему кулаком по лицу. Мне очень нужна работа. Но Алекс Уинслоу напоминал мне, что ради решения финансовых проблем придется поднапрячься.
– Можно хоть вздохнуть без твоих комментариев? – я спихнула его руку со своего бедра. Я мечтала, чтобы он не выглядел как разгневанный бог и не писал, как измученный поэт. Ненавидеть его было бы гораздо легче.