Индиговый ученик
Шрифт:
– Нужно выбираться отсюда, – сказал Арлинг, у которого было все хорошо, но тот, другой Регарди, лишь рассеянно пожал плечами. Зачем делать лишние движения? Вонь уже не казалась невыносимой, наоборот, он стал различать в ней приятные ароматы персика и ванили. Ногам было тепло, а то, что он нашел на себе пару пиявок – так это ничего, пускать кровь полезно. Перестав двигаться, он услышал мух. Встревоженные возней людей, они взлетели вверх, а теперь возвращались домой, беспорядочно садясь на лицо и пытаясь проникнуть в нос.
Он ненавидел мух, ненавидел этот город, ненавидел
О, Магда, не смотри, отвернись. Человек, утративший надежду, являет собой отвратительное зрелище.
Арлинг и не знал, что упоение собственным ничтожеством может завлекать настолько сильно. Когда дневная жара стала спадать, а вместо мух появились кровососы, Регарди пошевелился и стал медленно выбираться из ямы. Жизнь не захотела покидать тело, которое уже давно терзали голод и жажда. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем пальцы нащупали край, покрытый коркой грязи. Вытянув себя на поверхность, которая была божественно суха и прохладна, Арлинг еще долго лежал без движения, раздумывая о том, что ему делать дальше.
А для начала нужно было избавиться от мерзкого запаха, который прилип к нему вместе с грязью и, казалось, навсегда въелся в кожу. Сорвав целую пригоршню листьев с ближайшего куста, Регарди принялся лихорадочно оттираться. Одежду было спасти невозможно, поэтому, он, не думая, выбросил кафтан и рубаху, оставив только штаны, пояс и сапоги, за которыми был спрятан кинжал Бардарона – последняя нить, соединяющая его с прошлым. Дальше в дело пошел песок. Он втирал его в кожу с такой силой, что, наверное, расцарапал ее до крови. Все тело горело, но Арлинг почувствовал себя почти чистым. Добраться бы до фонтана…
Мысль пришла внезапно, но стала утешением и единственной целью его пока бессмысленного существования. Что там говорил бедняга Нуф о фонтанах? Кажется, их охраняли жрецы и сильно злились, если кто-то покушался на драгоценную влагу. Впрочем, разрешения божьих слуг можно было и не спрашивать. Он незаметно проберется к тому фонтану, шум которого уже давно не давал ему покоя, и хорошенько вымоется. А заодно и утолит жажду. Даже если его и заметят, хуже уже не будет. План был прекрасен, и Регарди немедленно приступил к его осуществлению.
Все оказалось на удивление просто. Пока он на ощупь прокладывал себе путь к источнику божественного звука, его ни разу не окликнули и не остановили. То ли улица была пуста, то ли полуголый и грязный драган, бредущий в пыли с палкой в руках, был в Балидете обычным делом.
Дойдя до фонтана, Арлинг, не раздумывая, перевалился через бортик, ощутив себя на вершине блаженства. Вода была теплой, но изумительной на вкус. Он пил ее, не переставая, пока не почувствовал, что скоро лопнет. Позволив телу всплыть на поверхность, Регарди наслаждался внезапным равнодушием к тому, что было и будет. Есть только он и фонтан, остальное не имело значения.
«Я хочу стать водой», – подумал он и услышал свои мысли вслух:
– Хочешь раствориться в фонтане? – ехидно спросил чей-то голос. – Если жрецы Семерицы тебя заметят, то не посмотрят, что ты слепой.
– Кто ты, дух? – спросил Арлинг, действительно ощущая себя пьяным.
– Асса! Уже друзей не узнаем, – человек поцокал языком, и Регарди подумал, что где-то слышал этот голос раньше.
– Азиз? – удивленно спросил он.
– Кто же еще станет разговаривать с сумасшедшим слепым драганом, который верит в чудо прозрения? Воды Мианэ уже давно не те, о которых в древних книжках писали. Ведь чуда не было, так? И не будет. А вы все просто напились вместо того, чтобы поискать хороших лекарей. Эх, северяне, что с вас возьмешь… Давай руку!
Еще до конца не веря в то, что удача улыбнулась и послала ему Азиза, Арлинг поспешно нащупал протянутую руку кучеяра. Нет, Азиз, чудо все-таки произошло, и это – ты, хотелось кричать ему, но от обилия выпитой воды язык распух и с трудом ворочался во рту. Повиснув на торговце, Регарди мог лишь невнятно выражать радость, понимая, что тем самым, лишь усиливает свое сходство с пьяным.
– Так откуда будем вылавливать твоих друзей? – смеясь, спросил Азиз.
Образ выгребной ямы, представший перед невидящими глазами, обдал зловонием смерти. Счастье улетело, словно невидимый эфир, оставив острый привкус горя и разочарования.
– Случилась беда, – выдавил из себя Арлинг. – Отца и слуг схватила стража, а я… я был в другом месте, и… В общем, не смог им помочь.
Оказывается, трудно было только начать. Слова полились из него потоком, и ему пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя замолчать. Да, все плохо. Источники не помогли. Они шли в гостиницу, когда на них напали. Слуг убили, а отца увели. Он добрался до фонтана и провалялся в нем все это время. Он, Нил Асдахан, очень рад встрече с Азизом, потому что…
– У нас с отцом деньги есть, только они в Самрии, – сбивчиво объяснял Регарди, куда-то шагая рядом с торговцем. – Если вы поможете вытащить отца, мы в долгу не останемся. Это какая-то ошибка, потому что Рибар дружил с наместником города, да и с Гильдией у него были хорошие отношения. Вы поможете? Поможете нам, Азиз?
– Эээ, – протянул торговец, и сердце Арлинга упало, потому что обычно так начинали речь, когда хотели ответить отказом. Но Азиз его удивил.
– Конечно, помогу, мой мальчик! – заявил он, обдавая его крепким духом моханы и журависа. – Но для начала, хочу пригласить тебя к себе. Узнаешь, что такое кучеярское гостеприимство! Поживешь у нас, пока все утрясется.
Регарди не верил своим ушам. Кажется, Арлинг, у которого было все хорошо, все-таки победил.
– Я перед вами в долгу, Азиз!
– Не спеши благодарить, – отмахнулся торговец. – Чего не сделаешь для хороших людей! Сейчас уже поздно, ночью все равно во дворец не пустят, завтра с утра туда и отправимся. Выясним, за что повязали твоего папашу. Может, он входной налог не заплатил? Хотя нет, мы ж вместе с ним медяки отсчитывали. Да, Гильдию сейчас понять трудно. Кто бы знал, что Аджухамы взлетят так высоко. Слыхал про наместника?