Индия в зеркале веков
Шрифт:
Не зажигая в своем номере света, я вышла на балкон и долго смотрела сквозь решетку на Удайпур, блестевший огнями под горой, на игру отражений в темном озере, на блеск миллионов огромных ярких звезд над горами. Под балконом тихо переговаривались садовники, поливавшие цветы. В траве свиристели цикады, где-то в саду плескался фонтан.
Этими решетками, этими звуками был ограничен еще совсем недавно мир раджпутских принцесс, живших здесь до того, как княжества были слиты с Индией. А это свершилось после освобождения страны. Совсем, кажется, недавно, а как много черт старой жизни ушло навеки. Эта жизнь была одновременно гордой и алчной, красивой и напыщенной, утонченной
Все же и здесь кончился феодализм. Но остались его пережитки. Еще таятся тени прошлого в стенах дворцов, крепостей, храмов.
В старом дворце Удайпура несметное множество покоев, залов, каморок— и проходных, и спрятанных в толще стен, и обширных, и маленьких, как камеры. В стены уходят низкие коридоры и узкие лестницы с крутыми ступенями, а своды комнат украшены мелкой резьбой по камню и инкрустированы бесчисленными кусочками выпуклого цветного стекла и зеркал. Это, как мне кажется, чисто раджпутский способ украшать жилище. Решетки окон разбивают свет и рассеивают его повсюду, и он загорается в глубине синих, оранжевых, фиолетовых стеклянных линз, как в драгоценных камнях.
Во дворце сквозь решетчатые железные двери, запертые на тяжелые замки, вам покажут большое изображение солнца, отлитое из чистого золота, — это образ покровителя рода удайпурских правителей — Солнца, к которому этот род возводит свое происхождение.
(Этот образ удивительно похож на изображение солнца в нашем народном орнаменте — брови, глаза, улыбка на его лице, волнистые лучи — все совершенно такое же. Или как на тереме князя Владимира в декорациях Федоровского к «Руслану и Людмиле».)
Туристы смотрят на светлое лицо солнца и спрашивают, правда ли, что оно из чистого золота. Гидом здесь работает какой-то прежний служитель дворца. Он весь преисполнен почтения к своему махаране и помнит все о жизни обитателей дворца.
— Да, из чистого золота, — со сдержанной гордостью отвечает он.
За краткостью этого ответа скрываются легенды о богатствах Солнечного рода, о тех богатствах, которые трудно охватить умом и невозможно описать словами. В его словах все время сквозило снисходительное презрение к этим туристам, которые и во сне не смогут увидеть того, что он. видел наяву.
— А слоны здесь есть?
— Остался только один. Хотите взглянуть?
Одинокий слон грустно топтался на соломе в полумраке своего высокого стойла. Двор, как и дворец, был пуст. Я заплатила гиду и простилась с ним.
В Альваре есть огромный дворец, пристроенный к горе. По его бесчисленным залам и коридорам медленно бродят экскурсанты, выходят на балконы, опять скрываются в полумраке и прохладе покоев. Перед главным фасадом дворца — тихий сад, где цветут деревья. Возле дворца — пруд, облицованный каменными плитами. Вода в нем темно-зеленого цвета, как будто подкрашенная. К ней сходят широкие ступени, а по углам стоят крытые беседки с тонкими колоннами. Они отражаются в
Около пруда большая платформа из каменных плит. На платформе, на многочисленных колоннах расположен второй этаж под сводчатой каменной крышей. Там библиотека. Под ней, между колоннами — мраморная низкая платформочка вроде скамейки, а на ее. поверхности высечены углубления в форме следов человеческих ног — пары мужских и пары женских. Считается, что это следы стоп махараны и его любимой махарани.
Люди приходят, сбрасывают у входа под колонны обувь, почтительно приближаются, сложив ладони, к этим следам, бросают на них лепестки цветов, сыплют красный порошок. Спросите у них: считают ли они махарану равным богу? Ответят, что нет, не считают. Любили ли они его, когда он правил здесь? Был ли он добр к ним? Нет, но все же он правил ими, значит, был для них как отец. Махарану следовало почитать, как же его забыть?!
Так создаются в Индии бесчисленные мелкие культы следов стоп реальных, мифических или обожествленных личностей. Изображений таких следов в стране великое множество. К ним приходят на поклонение, часто даже не зная, кому они, согласно поверьям, принадлежат. Религиозное чувство народа издавна таково, что позволено одновременно почитать огромное множество богов и, больше того, прибавлять к этому множеству любое количество новых объектов почитания.
Так, в Гвалиоре (названия-то какие красивые — Альвар, Гвалиор!) есть храм матери махараны. Это настоящий храм, при котором есть и жрецы. В нем беломраморное изваяние сидящей женщины, которое воспринимается как изображение деви, то есть богини.
Он весь из резного мрамора — белый в темной'зелени парка. Люди приходят, молятся, платят жрецу, кладут к подножию цветочные гирлянды. Это тоже вполне реальный, сложившийся культ. И сколько их, таких культов!
Когда едешь по Раджастхану, всюду вспыхивают, как белые и розовые факелы, небольшие храмы из мрамора и песчаника. И беседки в парках при дворцах. И сами дворцы.
Как будто они сами собой возникли, подобно сталагмитам, из этой каменной земли. И они всегда удивительно красивы — смотришь не насмотришься.
Каких только чудес из камня не создали раджастханские труженики, работавшие под солнцем, прикрыв бедра лоскутом ткани и навернув на голову свои огромные тюрбаны! Из поколения в поколение они носили на головах плоские корзины с землей, песком и камнями, сидели, скорчившись, на земле, стучали молоточками, обрабатывали резцами каменные плиты. Незаметным для окружающих, скромным был их труд, но в результате становились реальностью бесчисленные строения такой красоты и выразительности, что теперь только немеешь, глядя на них…
Есть вблизи Альвара озеро, называемое Селизёр.
Приехали мы туда к ночи и остановились во дворце над озером, который по примеру других дворцов стал теперь отелем.
Этот дворец — чудесный образец раджпутской архитектуры — небольшой и симметричный. Каждый его уголок по-своему неповторим.
Сквозь тонкие колонки его беседок над водой мы смотрели, как догорал закат за горами и умирал его отблеск в воде, потом пошли к табльдоту ужинать, а когда вышли опять на террасу, то все уже охватила ночь, глубокая, черная, звездная ночь, которая падает в Индии сразу, как только скрывается солнце. Воды совсем не было видно, — ни отблеска, ни ряби — ничего, что выдает ее присутствие. Но зато в неровную впадину между горами были насыпаны звезды, сиявшие под нами в черной пустоте. И над нами, и под нами. Как в космосе. Из окон дворца сквозь узорные решетки лучился теплый свет, там смеялись, говорили, готовились ко сну.