Индок охотится за пауками
Шрифт:
– Что случилось? – вопрос, заданный Иваном Ивановичем, по непонятной причине вызвал у женщины новый приступ гнева.
– Они всё, всё делают назло мне! У меня сердце больное, а они добивается моей смерти! – изо рта у неё летели брызги.
– Отпустите ребёнка – приказал Иван Иванович.
– А вы, собственно, кто такой?
– Я заместитель директора по воспитательной работе, – устало пояснил Иван Иванович.
– А, теперь понятно…. Вы – наш новый… организатор! – рыжая сознательно ошиблась, сразу понизив Ивана Ивановича в должности. –
– Это трудно будет объяснить, – презрительно сказал Иван Иванович, но взял парнишку за локоть, – пойдём, приятель, поговорим!
Они сели на лавочку на первом этаже.
– Как тебя зовут? – спросил Иван Иванович у паренька.
– Рамиль! – отвечал черноглазый. Исподлобья он изучал нового заместителя директора. Вряд ли этот взгляд можно было назвать доверчивым.
– Рассказывай, что там у вас стряслось? – Иван Иванович попытался погладить его по голове, но мальчишка ловко вывернулся из-под ладони, – скажи, почему учительница называет тебя во множественном числе, – они?
Иван Иванович был спокоен, и черноглазый постепенно разговорился. Из путаного рассказа Иван Иванович выяснил, что у Рамиля в классе остался брат – близнец. Равиль был слабее и почему-то рос левшой. Среди пятиклассников, волю которых успешно подавляла Ираида Леопольдовна, близнецы выделялись независимостью. Рамиль был посмелее, он считал себя старшим, потому что родился на тридцать минут раньше, – так ему говорили дома.
Сейчас он заступился за брата, тетрадь которого разорвала учительница. Она бросила обрывки тетради на пол и кричала, что Равиль никогда не научится писать, если будет делать это левой рукой.
Взбалмошная учительница постоянно придиралась то к одному, то к другому брату, противопоставляя их остальным, «послушным» детям, а на родительских собраниях рассказывала, что своим поведением близнецы портят хороший класс. Мама мальчиков была склонна верить этому, не может же учительница всё выдумывать.
– Сейчас она, наверное, бьёт Равиля! – Рамиль прикусил губу.
– Не может быть! Ну, идем, посмотрим на твоего брата! Может быть, всё не так страшно, – сказал Иван Иванович.
Он был настроен благодушно; сейчас он разберётся, все остынут, извинятся друг перед другом и обстановка успокоится. Если бы он знал, насколько ошибается!
Урок ещё не закончился, наверное, это была литература, потому что дети что-то читали вслух. Равиль стоял в углу, взгляд его был тоскливым.
– Ираида Леопольдовна! (Дали же родители имечко!) Мы пришли за его братом! – Иван Иванович кивком головы указал на стоявшего рядом Рамиля.
– Ладно! – легко согласилась рыжая, – а этот паршивец пусть идёт в угол!
– Я заберу обоих! – сказал Иван Иванович, – а на следующий урок они не придут. Мы побеседуем, а потом они пойдут домой. Они перенервничали сегодня.
И какой бес подтолкнул его высказаться вслух! В следующую минуту Иван Иванович чётко осознал, что молчание – золото.
Женщину словно подбросило:
– Они перенервничали? Они?! Я работаю, не покладая рук, даю им все лучшее, а эти сволочи, эти скоты доводят меня! У меня сердце больное, так я всё равно на работу вышла! Я жизнь посвятила школе! – В глазах Ираиды Леопольдовны блеснули слёзы. Драматическим жестом, оторвав правую руку от плоской груди, она показала на испуганных детей. – Весь класс подтвердит, что эти гадёныши ненавидят меня! Вот ты, Ваня, встань! Подтверди, что они ненавидят меня!
У случайного тезки затряслись коленки:
– Да! Они хотят смерти Илаиды Леопольдовны! – мальчишка не выговаривал букву «Р».
Благодушное настроение Ивана Ивановича сразу прошло.
– Хватит лицедействовать! – резко сказал он, – Рамиль! Равиль! Идёте со мной!
– Никуда они не пойдут! – заявила училка. – Я отвечаю за детей и никуда их не пущу!
На всякий случай она схватила Рамиля за воротник.
По должности Иван Иванович был старше рыжей учительницы, но она явно не собиралась слушать нового заместителя директора. Пререкаться было глупо, а при детях и непедагогично. Похоже, у него оставался только один выход, – пригласить директрису. Но тогда у этой истерички могут возникнуть неприятности, Людмила Борисовна её терпеть не могла.
– Мне придётся звать директора! – Иван Иванович попытался дать рыжей последний шанс.
– А я не собираюсь отпускать моих детей, с кем попало!
Людмила Борисовна поднялась наверх вместе с новым секретарём профкома.
– Будем увольнять! – сказала директриса. – Иван Иванович! Срочно звоните матери, пусть напишет заявление о том, что классный руководитель издевается над ребёнком. Коллектив не может терпеть таких учителей!
Иван Иванович понял, что теперь придётся быть последовательным до конца.
– Тогда лучше вызвать папу! – сказал он.
Профсоюзное собрание директриса назначила на пятницу.
– Вы совершили большую ошибку! – агрессивно заявила Галина Георгиевна, – нельзя так делать. Работаете у нас без году неделя, а уже наводите порядки!
Иван Иванович сознавал, что в этих словах есть доля правды. Он, не желавший вмешиваться в чужие дела, внезапно оказался в центре скандальных событий, причём по своей воле. Оставалось удивляться иронии судьбы. Впрочем, отступать было некуда.
– Нельзя издеваться над детьми! – он сделал ударение на первом слове ударение на слове нельми.-сказал он. оказался в центре скандальных сорили дома..
– А детям над учителями? Ираида Леопольдовна проработала в школе больше двадцати лет. Она имеет награды за свою работу! – подбоченилась Галина Георгиевна.
– Да, на работе, как лётчик в бою, – отозвался задетый Иван Иванович, – на дверях её класса, наверное, можно звездочки рисовать за испорченные судьбы, как за сбитые самолёты!