Инфер

Михайлов Дем Алексеевич

– Куда меня?! Туда?! Ну я же больной! Лежащий больной! Почти инвалид! Сеньор! Вы видели мои язвы? Влажные сочащиеся язвы на моей несчастной груди! Они сползли уже до паха! Поразили орган любовной пульсации! Там даже надулись пузыри – и как я не просил отсосать мокроту, не согласилась ни одна чертова пута! Там такие язвы! Такие пузыри! – я могу показать! – засунув руки в шорты, гоблин зашурудил там, что-то пытаясь достать, но никак не в силах нащупать.

– Завали хлебало, хреносос – велел я и что-то в моем голосе заставило гоблина заткнуться и отпрянуть. Зацепившись пяткой за корень, он завалился назад, не сумел вырвать из шорт руки и покатился кубарем по склону, ударяясь о камни, жесткие корни и стволы колючих деревьев. Остановился

он только у самого дна, шагах в восьми от темноты под природным навесом, прикрывающим технический колодец.

– Первый сгодился – пробормотал я, поднимая к глазам бинокль.

Стоящий в паре метров от меня второй из посланных Моксой недоделкой посерел и зашелся долгим лающим кашлем. Покряхтев, отплевавшись, утерев подбородок ладонью, он прохрипел:

– Ты убил его одним словом! Аохо! Аохо!

– Еще раз ахнешь…

Упырок захлопнул себе пасть обеими руками и поспешно рухнул на колени. Согнувшись, уткнулся лбом во взрытую землю и что-то сдавленно промычал, быстро затихнув.

Я внимательно глядел на лиановый навес – там что-то шевельнулось. Одновременно с этим заохал, застонал и перевалился на спину слетевший вниз придурок с ползающими язвами.

– Я-Я-З-В-Ы! – внезапно провыл он в небо – Язвочки мои с пузыриками… лопнули! Лопнули! Лопнули! Бо-о-ольно мне…

Метнувшаяся из сумрака тень вмиг оказалась на одной из израненных ног и… чашу заполнил долгий воющий крик, что так хорошо был мне знаком. Я знаю эту боль. Хорошо знаю боль, когда тебе в ногу своей перемалывающей сосущей пастью впивается сучий серый плукс. Воющий недомерок закатался по земле, забил руками по камням, при этом избегая смотреть на пожираемую ногу и вообще особо не двигаясь с места. Орать он начал еще громче.

– Каппа – произнес я, не отрываясь от просмотра комедии.

– Я вижу, лид – правильно понял меня Каппа – Вижу… это нормально?

– Нет – покачал я головой – Такое дерьмо прежде не видел. О…

Из укрытия выметнулось сразу шесть плунарных ксарлов, с радостью вцепившихся в живое орущее мясо. На несколько оглушительных секунд крик усилился, достигнув ультразвуковых высот и… оборвался. Мясо еще было живо, но болевой шок милосердно отключил сознание жертвы.

– Ты видишь это? – спросил я, не отрываясь от бинокля.

– О таком ты не рассказывал, лид.

– Такого дерьма я и не видел – произнес я, поднимаясь и делая шаг к экзоскелету – Насладись могуществом, Каппа. В следующий раз мы экзы без нужды использовать не будем.

– Я понимаю. Твоя логика непогрешима. А настрой воина все так же суров.

Поняв, что так легко как раньше нам такую сложную технику как экзы, чьи ресурсы быстро истощались, не починить в случае чего, я решил использовать их только в крайнем случае – вот как сейчас. А во всех других – по старинке. Броник, шлем и дробовик.

– Мы справимся – уверенно заявил Каппа – Таков путь.

– Плохо на тебя вливания мозговые повлияли – хмыкнул я, «погружаясь» в спинную щель Гадюки – А может и нет… Давай, сержант. Я за тобой.

– Есть!

Подняв с земли связку из десятка звенящих коктейлей Молотова, экзоскелет бодро двинулся вниз, не торопясь, но и не слишком медленно преодолевая каменистый склон. Он пару раз зацепился за скрытые корни, но они не выдержали напора ходячей стали и с щелками лопнули, сдаваясь. Примитивные природные ловушки, что за прошедшие тысячелетия угробили немало обезьяногоблинов. Трясущееся тело медленно утягивалось под навес. Часть плуксов отпустили вкусное мясо и насторожено развернулись к шагающей к ним смерти. Еще две безглазые чешуйчатые твари наблюдали за осторожно спускающимися по соседнему склону придурками помощниками. Гоблины держали в лапах веревки, несколько бутылок с огненной смесью и волокли за собой наспех связанную из металлической сетки и проволоки корзину.

Мокса на самом деле отдала нам самое отребье, явно надеясь, что они сдохнут в первые

же минуты боя. Говорливый придурок и ворчливый старик, радостно готовящийся стать стукачом Старой Матери – причем по собственной инициативе. Он и в тетрадках что-то строчил, мерзко похихикивая в ночи, подсвечивая себе огарком свечки – так сказала Куидди. Она уже прочла его тетради, сумев разобрать в них аж четыре различных языка и поняв достаточно, чтобы понять – гребаный старпер фиксирует все подряд, вписывая в свои отчеты имена, прозвища, позиции, кто и как ругал старую систему, кто и как подмахивал новой, кто ворует, кто грабит, кто самый подлый и тому подобную грязь, собранную ото всех изгоев понемногу. Получилось отвратное блюдо полное самых неожиданных фактов – уверен, что Мокса уже забрала эти записи и спрятала, зная, что доигравшийся старик не вернется. Хотя он на самом деле не совсем старик и у него есть неплохие шансы вернуться живым, если будет делать в точности то, что я от них хотел. А их задача запредельно проста – они спустят корзину, мы запнем внутрь одного целехонького плукса со всеми конечностями, после чего им всего-то надо вытащить корзину на край чаши, где ждет наш подогнанный внедорожник и Хорхе с дробовиком. Оставив корзину там, они, под приглядом чуток поспавшего Хорхе, стащат вниз пару тросов и спустят их в тот люк, что мы к тому времени уже должны будем вскрыть. Без страховочной лестницы я в темноту подземелья лезть не собирался – я знаю, что может скрываться в стальных коридорах. Закончив с спуском лестницы, гоблины утащат наверх все дохлое обожженное мясо, а теперь им придется поднимать и труп своего язвенного соплеменника. Потом они – включая потенциальных новобранцев, что сейчас вовсю зевали, опираясь на примитивные трезубцы – они дождутся нашего возвращения. После чего одолженный никчемный мусор вернется к своей разочарованной хозяйке Моксе. Она хоть и намекала, но мне как-то посрать на ее вежливые просьбы сделать так, чтобы это испорченное мясо сдохло. Короче – задача проста. Задача примитивна. Спуститься, подняться, спуститься, связать дохлые туши, снова подняться – и валите нахрен. Все так просто, что налажать просто невоз… зачем этот говорливый молодой хрен поджег торчащую из горлышка тряпку?!

Я даже рявкнуть не успел, как события начали развиваться с молниеносной скоростью. И нет, дебил с зажженным коктейлем Молотова не споткнулся, как можно было бы ожидать. Нет. Спускающийся за ним старик вдруг шатнулся сначала назад, задирая ногу в новеньком кеде фирмы Бункерснаб, синее с белым, а затем качнулся вперед и наградил молодого напарника пинком промеж лопаток, дико при этом заорав:

– Сдохни, грешник!

Завопивший гоблин не удержал равновесие, но удержался на ногах и, чтобы не упасть, побежал вперед, все быстрее переставляя ноги и набирая скорость.

– Вашу мать, дебилы – вздохнул я, ускоряясь.

Бегующий парень, вместо того чтобы просто упасть харей вниз, сожрать пару кило дерьма вперемешку с гуано, но все же остановиться, сначала попытался избавиться от пылающих бутылок, разом швырнув два снаряда вперед. Бутылки пролетели десяток метров, упали на камни и вверх взметнулось чадное пламя. А дебил то продолжал бежать и… поняв, что натворил, уже не успевая свернуть, он усилил блеющий крик и наконец-то рухнул… проскользил по траве потной тушей и въехал прямо в огненные объятия.

– А-А-А-А-А-А!

Тяжело вздохнув, я поднял руку и указал Хорхе сначала на него, затем на карабкающегося старика, а потом уже на дробовик в руках бывшего советника.

– Я поклоняюсь истинной Матери, грешники! – орал старик, буксуя, обрушивая вниз пласты черной жирной земли, вырывая пучки травы – Мать простит меня! Мать простит меня! Мать… ах ты ж с-с-с-сука! – выдохнул старик, едва не напоровшись потным грязным лицом на опущенный вниз ствол дробовика.

Выстрел разметал тупую башку, обезглавленное тело рухнуло ничком и, проскользив пару метров, замерло.