Инферняня
Шрифт:
Я подошла к стеклянной двери, и попыталась разглядеть, что за ней, но она была матовой, видны были лишь тусклые пятна света, видимо, от экранов компьютеров.
Я стукнула разок по двери — для приличия, и вошла. Компьютеры у одной стены, диваны и кресла у другой. За машинами сидят несколько мужчин и одна огненно — рыжая девушка. Возле нее-то, склонившись к экрану, и стоял Томас.
На меня никто не обратил внимания. Я подхожу к Томасу и заглядываю через плечо девушки. Она подбирает пароль к ящику Вивиан. Цифры и буквы мелькают в окошке маленькой программы
— Может, это имя — Петер или Гермес? — говорю я.
— Или Ричард, — подхватывает Томас и бросает мне: — Сразу нас нашла?
— Не подходит, — ответила девушка.
А я сказала Томасу:
— Да. Мне тут один этот, ясновидящий, помог.
— Ясновидящий? — удивился Томас.
— Ну да, который мысли читает.
— Телепат, что ли? — снова спрашивает он.
Вот непонятливый. И что за „телепат“ такой? А Томас меж тем обратился к девушке:
— Джина, у вас кто-то новенький появился? Телепат?
— Нет у нас таких… — ответила Джина. — Что же за пароль у нее? Шифруется, как шпионка…
— Может, фамилия бабушки или матери… — предложил Томас.
— Уже проверила, — коротко сказала она и плавным жестом откинула на спину волнистую рыжую прядь.
— Какие у тебя волосы шелковые, — говорит Томас, улыбнувшись краем рта. — Особый шампунь?
А он, оказывается, бабник! То с Вивиан целуется, то волосы ему, видите ли, шелковые!
— Да не помню я какой…
Не успевает Джина договорить, я выпаливаю:
— А зачем ты с Вивиан целовался?
Томас аж дар речи потерял:
— Я же… тебя прикрывал…
Джина, смеясь, оглянулась:
— Что, правда целовался? С самой Вивиан Джемисон! Ух!
Лицо Джины показалось мне очень знакомым. Но откуда?
— Да ну вас, — отмахивается Томас.
— А названия ее фильмов вы пробовали? — спрашиваю я у Джины.
— Нет, — она моментально становится серьезной. — Посмотрим в ее биографии, — она открывает какой-то файл.
Хотела я сказать, что я бы и по памяти все их перечислила. Но хвастаться, меня в детстве учили, нехорошо. А по — моему, люди и не подумают догадаться, какой ты замечательный, пока ты сам им не сообщишь!
Джина копирует названия одно за другим, вставляет их в строку пароля, жмет ввод. Она дошла до половины внушительного, не менее трех десятков пунктов, списка. Но результата все нет.
„Моя жена — королева“ — вводит она следующее название.
— Неправильно! — говорю я. — Фильм называется „Моя жена — не королева“.
— Тебе не кажется, что так название меняется на совершенно противоположное? — с усмешкой говорит Томас.
— У них опечатка! — настаиваю я. Уж мне-то не знать! Я смотрела пять раз. Нет, даже раз двадцать, если считать те вечера, когда я ставила фильм фоном, а сама готовила ужин или укладывала спать какого-нибудь младенца.
Джина пробует верное название. Ура! Почта открылась!
— Так, что тут у нас? — как ни в чем не бывало произносит Томас и всматривается в ряды названий писем.
Нет, вы видали? А восхищение?? А спасибо за подсказку? А „Алисия, что бы мы без тебя делали“?
— И что бы вы без меня делали, — невинным тоном произношу я.
— Да, — кивает Томас, не отрываясь от экрана. И обращается к Джине: — Можно как-то спасти их от уничтожения?
— Без проблем. Поменяю пароль и все дела, — откликается Джина и быстро — быстро бьет по клавишам. — Пока она разберется, почему не открывается ящик, мы их успеем сохранить.
— Смотри-ка! — говорит Томас удивленно. — Письмо называется „Милый божок“! Может, мы все же попали в яблочко?
Не мы, а я! Это я залезла в ноутбук, я нашла название ящика и я подсказала пароль! Да он мне должен половину своей зарплаты за этот месяц отдать! Впрочем, ладно. Он и так поди не шикует. Отдал все деньги за костюм и не может даже квартиру снять.
— Сколько у тебя зарплата? — говорю.
Джина произносит только:
— Хе — хе.
Томас отвечает:
— Десять тысяч в неделю.
Ого. Это же… это же… полмиллиона в год! Может, все же намекнуть, что уже целый день я работаю за него?
— Ну, готово, — Джина очень довольна собой. — Распечатать или с экрана почитаете?
— С экрана, — сказал Томас.
Джина встает, потягивается:
— Садитесь, я пойду перекушу. Еще не обедала.
Томас сел на ее место, я подтянула ближе соседний стул и тоже села.
— Посмотрим в последних, — пробормотал Томас.
Штук шесть отправленных писем были за вчерашнее число. (Те, одинаковое ругательное название которых я видела в ноутбуке у Вивиан.) Ниже были письма за август — то есть следовал перерыв в переписке почти два месяца. Томас открыл самое свежее письмо — оно содержало, похоже, всю переписку за вчера — в виде цитат лесенкой. Поэтому, чтобы понять, кто что на что говорил, читать надо было снизу вверх. Было там следующее:
„Немедленно верни его, сволочь!“ (Писала Вивиан.)
И на это следовал ответ с мейла „Вашингтон 52“:
„Я лучше знаю, что ему нужно“.
Потом подряд шло три письма Вивиан, с интервалом в несколько часов — без ответа. В них требования переходили в угрозы всяческих расправ. Но не было ни имен, ни каких-то других указаний, кого она требует вернуть.
Затем адресат отвечал:
„Зато теперь ты совершенно свободно можешь устраивать свою личную жизнь“.
Две последних записки были от Вивиан, в них она объявляла, что она знает, к кому обратиться за помощью.
— Все понятно, — сказала я. — Сначала Вивиан просила вернуть Петера! — сказала я. — Вчера! Значит, Гермес привез его ко мне сразу после того, как украл!.. А потом заявила, что ей поможет кто-то… и этот кто-то Швайгер, который и помог — украл Петера сегодня!
Томас внимательно выслушал мою расшифровку и стал разбивать ее в пух и прах (По крайней мере, говорил он с таким видом, как будто разбивал):
— Во — первых, с чего ты взяла, что Вашингтон — это Гермес? Такой адрес заводят самые обычные люди.