Инферняня
Шрифт:
– Ты бы хотела нянькаться с ним двести лет? – взвыла Селия.
Двести? Ну, это она образно. Ведь люди столько и не живут.
– Хотя люди столько не живут, – добавила Селия сквозь зубы.
Что, и правда двести? А когда ему стукнет двести, он моментально станет взрослым?
Селия, видимо, прочитав недоумение на моем лице, недовольно пояснила:
– Годам к ста он будет выглядеть как ваш трехгодовалый, а к двумстам как первоклашка.
– А… умственно? – Нет, ну правда, он что, еще сто лет будет только гугукать, бубукать и таращить глаза?
– Умственно он и сейчас умнее тебя, – отрезала
Вот нахалка! Хотя его айкью я не проверяла. Вдруг и правда? Я оглянулась. Штора у телевизора вздымалась холмом, и оттуда доносилось тихое гундежное подвывание. Интересно, что он там делает. Я пошла было к шторе, но Селия схватила меня за руку.
– Так что? – спросила она. – Сколько ты бы хотела получить?
Сегодня день такой? В астрологическом прогнозе, поди, так и написано: «Некоторым Близнецам, а именно тем, которых зовут на букву А, с фамилией на К, будут беспрерывно предлагать деньги – такие, каких они за всю жизнь не видывали». Интересно, что же там написано дальше: «Ловите шансы!», «Скажите нет» или «Скажите нет один раз, а да два раза»?
– Селия, – сказала я как можно внушительнее, – я не могу ее продать.
– Да ее вон как много, никто и не заметит!
– Но это же на целые сутки. – Каким же он вымахает спустя эти сутки!
– На сутки? Ты шутишь, милая? Да здесь же минимум на месяц!
Ну, э-э… Вот это да. Но, может, мистер Гермес так мне доверяет, что принес амброзии не меряя. А может, не было дополнительной посуды под рукой, чтобы разделить ее. Нет, версия о доверии мне больше по душе.
– Потому что мне доверяют, – я гордо вздернула подбородок.
– Вот и прекрасно, – сказала Селия. – Значит, никто и не подумает проверять, исчезло там две унции или нет. Я подарю тебе один из наших домов на побережье.
Что она сказала? Дом на побережье? У меня сердце заколотилось о ребра, будто хотело вырваться из груди и полететь на это самое побережье, устроиться в шезлонге на белой веранде и пить холодный шоколадный коктейль через соломинку.
Но я сказала чужим равнодушным голосом:
– Спасибо, Селия. Это восхитительное предложение. Но я не могу. Поймите, – я умоляюще сложила руки, – я бы рада. Но это не мое.
Чертово воспитание! Ну почему иногда я бываю такой порядочной! Сама бы себя сейчас за это отколошматила веником.
– Понятно, – с присвистом выцедила Селия.
Ну все, сейчас она прокусит мою сонную артерию.
Но, вместо того, чтобы зашипеть или что там у них полагается выдать перед тем, как приняться за ужин, она тенью метнулась к шторе, из-за которой уже минуту как выглядывал хитрый черный глаз, вытащила обладателя этого глаза наружу и, с надменным видом прошествовав мимо меня с сыном на руках, скрылась в прихожей. Я даже не успела рта раскрыть, чтобы сказать что-то вроде: «Что ж, останемся друзьями», хотя, впрочем, мы ведь никогда ими и не были. Ну, я могла бы сказать что-нибудь примирительное…
Но входная дверь хлопнула через секунду, не оставив мне никакого шанса снова наладить отношения.
За этим нервным разговором я и следить забыла за Петером. Обернулась – а на кресле один кувшин и никого рядом. И в зале тоже никого. Мило. Ладно, за пределы квартиры он не уползет. А вдруг он пожелает, чтобы открылось окно? То есть все окна – их всего три. А значит, одно или два обязательно откроются!
Пробудив таким образом в себе дикую панику, я побежала по квартире. Окна, слава богу, закрыты. Но ребенка-то нигде нет! Я и в шкаф сунулась, и в ванную, и даже в комод. Пусто! Я упала в кресло в полном отчаянии.
Ой! Селия-то открывала дверь, когда выходила! Вдруг он успел выскользнуть следом! Я бросилась было в подъезд. И вдруг услышала, что в зале кто-то радостно смеется, аж заливается.
Влетела в зал: нате вам – под потолком, махая ручками и ножками, совершенно неуклюже кругами парил Петер и хохотал. Я вспомнила, что на потолок-то я в своих поисках и не глядела. Помахала ему:
– Петер, спускайся вниз.
А впрочем, зачем? Пусть себе резвится, лишь бы не плакал. О, как раз два часа, через пять минут мой любимый сериал «Поп-звезда»: он об одном парне, который был как бы слабаком и ботаником («как бы», потому что там такой милый актер снимается, ни на какого ботаника он не похож и мышцы даже под рубашкой видно!), и вот, он тайно мечтал стать звездой сцены…
Ох, Петеру же нельзя смотреть телевизор! А мне нельзя отлучаться от Петера, то есть нельзя усадить его с игрушками в спальне, например, и пойти смотреть сериал. М-да… И у меня всего пять минут, чтобы решить эту дилемму. Надо просто из двух зол выбрать меньшее.
Не имею я права оставлять беспомощного, вернее, слишком большой мощи ребенка без присмотра! И потом, ничего неприличного, чего детям нельзя, я смотреть не собиралась (уж не знаю, что там за няни попадались Олимпусу до меня). Так что я с чистой совестью включила телевизор и уютно устроилась в кресле. Пока мелькала реклама, я вспомнила, что так и не решила, как потратить двадцать четыре тысячи долларов. С чего начать: с одежды или обуви? Давненько я не покупала новые туфли, да и двух джинсов для гардероба явно маловато… Если я полностью поменяю гардероб, останется ли еще на дом? Ну, на маленький уютный домик с клетчатыми занавесками и соломенной крышей где-нибудь в Мексике или Бразилии, на берегу океана?
– Ням-ням, – раздался лепет малыша. Он уже приземлился на пол, смотрел в экран и тянул к нему ручки.
Там шла реклама – моя любимая актриса Вивиан Джемисон втирала в подбородок и щеки какой-то новый увлажняющий крем.
– Это не молоко, – сказала я.
Ой, он же амброзией питается.
– И не амброзия, – добавила я. – Это крем, глупышка, его не едят, а мажут на кожу, чтобы она была молодая… И ты ведь только что поел.
Реклама закончилась, и зазвучала знакомая музыка моего сериала.
– Мя-а, – сказал малыш плаксиво.
Я спустилась на пол, притянула поближе игрушки, разбросанные по всей комнате, и давай вертеть их перед ним и то басом, то писклявым голосом нести всякую чепуху вроде «Я косолапый мишка, я по лесу брожу…» или «Здравствуй, Петер, я лягушонок, я припрыгал к тебе из болота…» Все зависело от того, какая игрушка попадалась мне в руки.
Малыш отвлекся, успокоился, и мы оба снова уставились в телевизор.
– Видишь, – сказала я, – это Зак. Он сидит на берегу пруда и ждет Кэри. Это типа первая красавица в колледже, и она его водит за нос. Только, скажу тебе, никакая эта Кэри не красавица. Плоская, как доска, и нос кривой.