Инфицированные
Шрифт:
В его рычании смешались боль, ярость и вызов. Перри вонзил нож в левое предплечье – прямо в закрытые глаза Треугольника. Он знал, что проколол его насквозь, потому что нож вошел в его собственное мясо с другой стороны от инородного тела. Хлынули красная кровь и фиолетовая жижа, отчего нож едва не выскользнул из руки. С утробным ревом и ухмылкой безумного удовлетворения Перри вновь и вновь втыкал нож в руку, будто колол лед в вазочке.
Спина продолжала гореть.
С искаженным от боли лицом Перри рухнул в ванну.
Холодная вода приняла его с легким шипением. Огонь потух, но ощущение жжения осталось. Перри корчился в агонии, и одновременно его волнами захлестывала радость.
– Как вам это понравится? А? Как, мать вашу, хорошо?!
Из развороченной руки хлестала кровь. Вода в ванне стала похожа на разбавленный вишневый сок.
– И это еще не все, ребятки! Уж не сомневайтесь, у меня кое-что припасено для вас!
Правой рукой Перри стиснул левое предплечье. Он метался в тесной ванне, на его лице застыла оскаленная маска страдания.
79
Квартира 104
Дью, не обращая внимания на боль в коленях, присел на корточки у двери в квартиру G-104. Толстые пальцы орудовали отмычками с изяществом балерины, делающей пируэт посреди сцены.
Замок тихонечко щелкнул, и Дью аккуратно отодвинул язычок, встал, вытащил пистолет и глубоко вдохнул.
«Они заплатят, Малколм».
Он открыл дверь и проскользнул в совершенно пустую гостиную. Быстро проверил остальные комнаты – ни мебели, ни беглеца, пусто. Дью выбежал в коридор – к следующей квартире.
80
Ножницы для разделки кур
Перри, пошатываясь, выбрался из ванной. Схватив чистое полотенце, свернул бабушкин узел и, с трудом подавив крик, затянул его на искалеченной руке.
Было очень больно, но он терпел. Почему? Потому что главное – дисциплина. Кровь из руки текла, как из забитого поросенка. Полотенце быстро пропиталось ярко-красной жидкостью – возможно, Перри повредил артерию. Впрочем, это не особенно его беспокоило, потому что все три глаза Треугольника он проткнул насквозь. Из пореза свешивалось тонкое скользкое щупальце.
Неважно. Через пять минут он будет в карете «Скорой помощи».
Перри перехватил концы полотенца, стиснул зубы и затянул жгут еще сильнее. Новая волна боли ударила в руку, но он сдержал крик.
Треугольники проснулись.
Нет, не Треугольники, Треугольник.
Треугольник на спине сдох, сгорел. Тот, что прижился на руке, – рассечен на части.
А значит, остается только одно.
СТОЙ СТОЙ НЕ НАДО
УБЛЮЮЮК МММУДАК
Голос в голове звучал слабо и тоненько. Многих слов Перри вообще не разбирал.
– Не надо было с Доуси шутки шутить, слышишь, тварь?! Понимаешь теперь? Или нет?
Перри наклонился вперед и оперся о раковину.
ГАД УБЛЮДОК СТОП СТО ПОМОГ…
– Никто тебе не поможет, – сказал Перри. – Теперь ты знаешь, каково это.
Разделочный набор стоял у раковины.
Дверь в ванную комнату угрожающе загрохотала. В щель под ней просовывались щупальца, они извивались, будто обезумевшие черные змеи. Не веря глазам, Перри сквозь туман боли взирал, как поворачивается дверная ручка.
Он бросился к двери как раз в тот момент, когда она начала открываться, и захлопнул ее плечом. Запер дверь и отступил на шаг. Упругие черные щупальца продолжали лезть из-под двери.
Он слышал щелканье и хлопки. Более того, в его голове звучали женские голоса; звучали не так громко, как мольбы собственного Треугольника, но все-таки достаточно отчетливо. Отчаянно и зло.
На Перри лился поток слов. Он с трудом ухватывал отдельные фразы – то же самое чувствуешь, пытаясь в метель проследить за движением одной-единственной снежинки.
СТОП! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!
ГРЕШНИК! ТЫ СГОРИШЬ В АДУ!
НЕ УБИВАЙ ЕГО, НЕ УБИВАЙ ЕГО!
Щупальца дергали дверь, сотрясая ее, но открыть им сил не хватало.
Перри обернулся к раковине, заставив себя не обращать внимания на умоляющие голоса. Им сюда не пробраться, а у него осталось незаконченное дело.
Разделочный набор.
Ножницы для разделки кур.
Перри покачал головой. Нет, пусть этим займутся доктора, пусть сами все вычистят!
Край раковины располагался на уровне пояса. Перри потянулся к мошонке, чтобы подтянуть ее вверх и положить на стойку, но когда пальцы коснулись ее, он инстинктивно отдернул руку, как будто случайно схватил гремучую змею.
Ощущения получились странные: мошонка не мягкая и податливая, а плотная, покрытая коркой, раздувшаяся, с инородными буграми.
СТТТТОЙ СТОП СТОООО
ТЫ НЕ МОЕЕЕЕШЬ
НЕТ НЕТ НЕЕ
Голос Треугольника отчаянно дрожал – то ли потому, что он последний в его теле, то ли потому, что в крови еще достаточно тайленола, то ли и то, и другое вместе. Да и не важно. Перри вновь протянул руку вниз, готовый ощутить эту дрянь, и положил мошонку на край мойки.
Ничего страшнее он в жизни не видел.
По щекам покатились слезы. Раз или два во время самоистязаний из глаз его начинали литься слезы, но на сей раз слезы были другими. Перри плакал от разочарования и страха, как мужчина, который потерял все.
Ни один доктор в мире ему не поможет.
На этот Треугольник Перри не смотрел несколько дней – с тех пор как вытащил маленькую белую штуку из бедра. И яйца с тех пор не проверял. Ни разу. Если бы он это сделал, если бы увидел, то, возможно, вообще не стал бы бороться.