Injectio Платины
Шрифт:
— Дангсин ей джабнида? — ухмыльнувшись, поинтересовался старший бандит. — Вэй намингчхеолен ибго?
Ия замолчала, изо всех сил пытаясь отстраниться, но его помощники не дали ей отодвинуться.
Перестав тискать пленницу, собеседник ухватил девушку за подбородок и, без труда преодолев сопротивление, повернул её голову из стороны в сторону.
«Чего он меня рассматривает? — растерялась испуганная беглянка. — Разве таким, как он, не всё равно кого насиловать?»
Удовлетворённо хмыкнув, тот выдал короткую, но крайне эмоциональную речь.
Не выпуская пленницы, парочка разбойников, или кто они там, коротко поклонилась, хором выпалив.
— Ней, сеонбай.
Ия сообразила, что прямо здесь и сейчас её насиловать не будут.
«Наверное, к том пузану из фургона отведут? — предположила Ия. — Судя по всему, он в их шайке самый главный. Вот жеж ё-моё! Надо же так вляпаться! А всё тот тигр. Чтобы ты сдох, кошка драная!»
Отдав необходимые распоряжения, старший из этой троицы вернул девушке её шапку, просто засунув за пазуху, и неторопливо пошёл вниз по склону. За ним парочка громил потащила еле передвигавшую ноги девушку.
Иногда кто-нибудь из конвоиров рычал на неё, очевидно, приказывая поторопиться. Однако пленница чувствовала себя настолько разбитой, что, сделав пару-тройку шагов, вновь начинала загребать носками сапог упавшие листья.
Выбравшись на дорогу, они поспешили к повозке, возле которой нетерпеливо расхаживал солидный, хорошо одетый мужчина в чёрной шляпе с полукруглым верхом и узкими полями.
— Вай геулше ол? — строго спросил он у старшего из преследователей и тут же перевёл взгляд на их добычу, затем проговорил с плохо скрываемым неодобрением. — И мисшин салам енгу?
— Еойя айлеоссии сеонбай вутаи, — вновь поклонившись всем корпусом, ответил пожилой мужчина, совсем по-русским пожимая плечами, и торопливо заговорил, энергично помогая себе жестами. Судя по всему, он подробно описывал, как ловили внезапно объявившуюся на дороге особу, и как им всё-таки удалось её поймать.
Сурово сдвинутые брови начальника, или скорее всего господина, слегка приподнялись. Задав парочку, видимо, уточняющих вопросов, он продолжил пристально разглядывать приближавшуюся Ию.
— Гейную еогли делей! — крикнул старший из её преследователей, и мощный толчок в спину бросил девушку вперёд. Сделав несколько неуклюжих шагов, та едва не упала, с трудом сохранив равновесие.
Выпрямившись, она встретилась с изучающим взглядом холодных, серых глаз, смотревших на неё с ленивым любопытством, словно на неодушевлённый предмет.
Выждав несколько секунд, главный над всей этой шайкой что-то спросил.
— Я вас не понимаю, — пробормотала пленная путешественница, с отвращением чувствуя, как колени начинают мелко, противно дрожать.
— Юнгщеодзи майхаги сеонбай вутаи! — внезапно рявкнул один из конвоиров, отвешивая Ие подзатыльник.
— Джунгуи! — прикрикнул на него хозяин и задал ещё один вопрос. На сей раз речь его звучала явно иначе. Судя по всему, он обратился к девушке на каком-то другом языке. Вот только и эти слова для неё ничего не значили.
Сама не зная почему, она пробормотала:
— Дую спик инглишь? Ни хао.
Но собеседник, очевидно, не знал ни английского, ни китайского. Озадаченно почесав гладко выбритый подбородок, он что-то приказал, раздражённо махнув рукой в сторону сгрудившихся за фургоном людей.
Старший из тех, кто поймал Ию, вновь поклонился всем корпусом и рявкнул на конвоиров девушки, которые поволокли её то ли к пленникам, то ли к рабам, то ли ещё к каким крепостным, так как назвать их по-другому язык не поворачивался.
Больше двух десятков мужчин и женщин разного возраста, но с одинаково усталыми и измождёнными лицами сидели на корточках прямо на покрытой пылью и мелкими камешками дороге. Казалось, что они настолько вымотались, что рады любой возможности никуда не двигаться, и больше их ничего не интересует.
Тем не менее, приближаясь, девушка поймала несколько любопытных взглядов.
Хозяин каравана забрался обратно в фургон, один из стражников взял под уздцы лопоухую лошадку, а другие вразнобой заорали на пленников или рабов, заставляя тех подняться.
Конвоир толкнул Ию в спину, и, казалось, потерял к ней всякий интерес.
Невольники попятились от новой подруги по несчастью, и вокруг неё образовалось небольшое пустое пространство.
Начинавшая потихоньку приходить в себя Платина очень скоро догадалась о странной реакции на своё появление, о том, почему тот мужик принялся её лапать, явно не собираясь насиловать.
Просто он сразу не понял: кто же попался им на дороге?
Одежда, в которой сейчас щеголяла девушка, оказалась мужской. Именно они носили подпоясанные кушаками халаты и мешковатые, бесформенные штаны. Правда, в отличие от непонятно как оказавшейся здесь россиянки, аборигены обматывали икры теми самыми шнурками, которые Ия нашла в ларе, но не смогла определись их предназначение, и носила шаровары навыпуск, подметая дрогу.
Ещё она автоматически отметила, что её костюмчик на фоне живописных нарядов большинства пленников смотрится очень даже прилично. Некоторые носили такие лохмотья, что сквозь дыры просвечивались грязные, землистого цвета рубахи, а у худого, то и дело оглядывавшегося на новенькую парня с лихорадочно блестевшими глазами — даже голое тело.
Но все прикрывали головы. Одни завязали заменявшую платок грязную тряпку на манер банданы, другие соорудили что-то похожее на тощую чалму, как у конвоиров, только гораздо грязнее, из-под которых во все стороны торчали сальные жёсткие патлы.
Женщин в этой группе оказалось гораздо меньше, но и их одежда также не могла похвастаться разнообразием фасонов. Все представительницы прекрасного пола носили длинные юбки из грубой ткани разнообразных оттенков серого цвета и что-то вроде запахивавшейся блузки, завязанной лентами с левой стороны груди или на боку. Но в отличие от мужчин, головных уборов они не носили. Их тёмно-русые и почти чёрные волосы были заплетены в косу и скручены в прихваченный длинной шпилькой пучок.