Инквизиция
Шрифт:
– Пусть идет и спрячется где-нибудь, а то как бы фетийские агенты на нее не наткнулись, – проронила Равенна с презрением. – И вообще, кто она такая, чтобы говорить о дедах? Посмотри на ее деда – он-то что сделал для Фетии?
Она продолжала ворчать до самой гавани, пока мы блуждали по переулкам, чтобы выйти на главную улицу, и пробирались через рыночную сутолоку на главной площади, намного более оживленную, чем вчера. Однако Равенна не набросилась на меня, потому что я ухитрился сдержать возмущение и не отвечать на отборные оскорбления – признаться, заслуженные, – которыми она осыпала мою семью Тар'конантур.
Народу на берегу прибавилось, и еще больше людей толпилось на причалах и у входа в подводную гавань.
– Должно быть, океанографы там, – заявила Равенна, указывая на восток. – В том здании с голубым стеклянным куполом и балконом.
Мы совсем немного прошли по пляжу, когда нормальная портовая суета вдруг стихла, и в этой тишине стали отчетливо слышны резкие крики чаек, кружащих над гаванью. Не понимая, что случилось, я схватил Равенну за руку, чтобы она не ушла, и повернулся кругом, надеясь узнать, что происходит.
– Что ты… – начала девушка и умолкла. Хотя никто из нас не отличался высоким ростом, мы находились чуть выше уровня главных пристаней и могли видеть достаточно. Рука Равенны вдруг напряглась, сжимая мои пальцы, как тисками, но я ничего не замечал из-за скрутившего меня внезапного страха.
Из подводной гавани двумя рядами выходили сакри в красных шлемах. Их сапоги почти бесшумно ступали по камню. Толпа расступилась, и я увидел людей в капюшонах, идущих позади сакри в еле слышном шорохе сутан. Вспомнив последний раз, когда я их видел, я ощутил приступ беспомощного гнева.
Инквизиция была здесь, в Рал Тамаре.
Глава 5
Народ стоял в угрюмом молчании, словно окаменев от присутствия сакри. Никто не хотел привлекать к себе внимание, уходя с пристани или протискиваясь через толпу в другую сторону. Все просто смотрели, понемногу расступаясь, как сакри медленно проходят по эспланаде и останавливаются, формируя оцепление. Их становилось все больше, они спускались по лестнице и присоединялись к своим товарищам, образуя двойной полукруг вокруг входа.
Следом появились инквизиторы, все почти одинаковые в своих черных сутанах на белой подкладке и остроконечных капюшонах, почти полностью скрывающих лица. Подолы сутан касались земли, и казалось, что инквизиторы не идут, а плывут. Но страшнее всего была та бесшумность, с какой они двигались. И вереница их все тянулась и тянулась, пока человек сорок инквизиторов не выстроились на нижних ступенях позади сакри.
Как почти в каждом здании в Рал Тамаре, вход в подводную гавань располагался в глубине декоративной арки, а к арке вела короткая мраморная лестница. Наконец занял свое место последний инквизитор. – Затем старший из них, который стоял перед входом, спрятав руки в рукава своего черного балахона, шагнул в сторону, пропуская еще кого-то.
Через мгновение я увидел кого. Широкоплечий, бородатый хэйлеттит вышел и остановился наверху лестницы. Драгоценные камни сверкали на его сутане с красно-оранжевым узором из языков пламени.
– Это он, – еле слышно прошипела Равенна. – Как они могли послать его?
Третий человек в алой мантии мага занял свое место справа от бородатого. Тем временем еще несколько жрецов – один в сутане аварха – и не меньше дюжины инквизиторов вышли гуськом и окружили их. Я решил, что это аварх Рал Тамара; на его лице было подобострастное выражение, которое он, несомненно, приберегал для вышестоящих лиц, удостоивших его визитом.
– «Во имя Рантаса, кто есть Огонь, Несущий свет миру, и его святейшества Лечеззара, наместника Бога и Премьера Сферы, – начал маг, читая с тяжелого, внушительного вида свитка, и его усиленный голос эхом отражался от портовых зданий. – Да будет известно, что, вопреки закону Рантаса и учению Его Сферы, мир тяжело поражен чумой ереси. Что есть те, кто отрицает учение Веры, кто бросает вызов власти Рантаса. Что хоть мало их число, но они проповедуют свою ересь, разлагая умы тех, кто чист душой. Что они отреклись от Истинного Господа, Творца Мироздания, и Его слуги Лечеззара, кто по праву преемственности – единственный судья Веры на Аквасильве. Что, отвергая истинную Веру, они обрекают свои души на вечное изгнание от Его животворного пламени и распространяют свою скверну по всему миру.
Это был Всемирный Эдикт, всеобщий указ Веры, изданный самим Премьером, – декрет, которого никакая власть земная или небесная не могла ослушаться. Тогда как Особые Эдикты были вполне обычными и издавались всякий раз, когда Премьер выносил решение в каком-то деле, иногда проходили годы без появления Всемирных Эдиктов. Остро сознавая, что мы слегка возвышаемся над толпой, я не смел пошевелиться, боясь, что любое движение привлечет внимание людей на ступенях. Застыв от ужаса, Равенна вцепилась мне в руку, больно стискивая мои пальцы. Я подергал ее, и девушка слегка ослабила мертвую хватку.
– Поэтому его святейшество, наместник Рантаса, приказывает ввести инквизицию по всем землям и океанам. Он постановляет настоящим указом, что агенты Святой палаты инквизиции могут действовать согласно воле Рантаса, дабы искоренить чуму ереси с лица планеты. Что они действуют со святой поддержкой Рантаса и его Сферы. Что никто не должен чинить препятствия или задержки, или пытаться сорвать выполнение этого священного долга, и что с любым, предпринявшим такие попытки, будут обращаться как с грешником и еретиком. Что каждый мужчина и каждая женщина, великие или малые, должны доказать свою истинную веру агентам Святой палаты инквизиции, и что все лица, облеченные властью, должны оказывать Святой палате всяческую помощь и содействие.
В соответствии с этим его святейшеством далее постановляется, что все, кто придет и добровольно сознается в своих грехах в течение трех дней, признавая свою вину и искренне желая раскаяться, должны быть прощены и наказаны со снисхождением, дабы они никогда не могли снова согрешить или сбиться с праведного пути. Что любой мужчина или женщина, имеющие сведения о ереси другого, должны сообщить их Святой палате или будут считаться еретиками за их сокрытие. Что к тем еретикам, кто не раскаивается добровольно в своих грехах, Святая палата может применять любые методы, какие сочтет подходящими, в пределах закона Рантаса, не скованного никаким законом человеческим. Что тех, чей грех признан слишком тяжким, Святая палата настоящим уполномочена очищать святым огнем, согласно учению Рантаса, и что любой, кто попытается помешать сему, будет признан виновным за свои действия.